– Да?.. – подбодрил ее он.
– Семь, – сказала она.
– Чт-т-о?
Наконец он потерял контроль над своим лицом, оно стало подергиваться.
– Семь дней, ведь банки же в течение этого срока хранят свои видеозаписи? Во всяком случае, так было, когда я сидела дознавателем…
Рот Стигссона захлопнулся, как мышеловка. Прежнее, почти отеческое выражение лица как ветром сдуло. Но это уже не имело значения. Его блеф был очевиден, и они оба это знали. Нет никаких видеоматериалов, ничего, что могло бы как-то установить ее связь с хранилищем. Все было стерто несколько дней назад.
– Вы еще что-то хотели у меня спросить?
Стигссон промолчал, поэтому Ребекка махнула рукой стоявшему чуть поодаль Рюнебергу, а затем повернулась, чтобы уходить.
– Мы запросили у банка списки посетителей… – произнес Стигссон, когда она уже успела отойти на несколько метров. – Мы получим их через несколько дней, так что, думаю, Нурмен, мы скоро увидимся снова…
Эйч Пи проснулся оттого, что все тело его трясло, как отбойный молоток. Конечно, сейчас разгар лета, но все же переночевать на улице под брезентом на чьем-то катере – не такая уж гениальная идея. Нужно как-то согреться, немедленно. Но тело не слушалось. Голова раскалывалась, во рту сухость, ноги-руки – как переваренные макароны. Попытавшись перевернуться на живот, Эйч Пи вдруг обнаружил у себя в трусах какой-то мокрый ком. Сначала он подумал, что это свернутая пачка купюр, извлеченная им из стеклянной банки, закопанной в сотне метров отсюда в лесу. Но затем вспомнил, что засунул ее в один из передних карманов брюк.
И только через несколько секунд он понял, что это было.
Вот черт!
Цепляясь за борт, Эйч Пи попытался встать на ноги. Вонь, шедшая из брюк, была невыносимой, желудок судорожно сжимался. Потребовалось громадное усилие, и он встал. Палуба под ним качалась, пришлось согнуть колени. Он упал плашмя, ударился подбородком о скамью – и так и остался лежать, растянувшись на палубе. Пищевое отравление, вот это ирония судьбы, мать ее! Он не ел нормальной пищи уже много недель, в принципе сидел только на сардинах и белой фасоли из банки. Но когда наконец-то заглотил целый кебаб, тот оказался стафилококковой бомбой с чесночным соусом…
Желудок снова свело, от чего он свернулся калачиком.
О, блииииин!
Эйч Пи попытался снова встать на карачки, но все бесполезно. Из него ушли все силы, тело бил страшный озноб. Но необходимо срочно отсюда выбираться, иначе только осенью Ниссе, или как там еще зовут хозяина чертовой посудины, найдет его окоченевший труп.
Уже было очень поздно, и та часть пролива Польсундет, где был пришвартован этот старый катер, едва ли особенно посещали люди даже в дневное время. Падение на палубу выколотило из Эйч Пи последние силы, но если он не хочет повторить судьбу Этци, тирольского ледяного человека[77], ему так или иначе придется отсюда выбираться. Живот снова скрутило, и он опять притянул колени почти что к ушам. Холодное вязкое месиво в штанах немного продвинулось выше по пояснице.
Ах, ты ж мать твою…
Он дождался конца спазма, затем собрал все силы и встал на четвереньки. Причал был всего в полуметре от него.
Уперевшись одной стопой в палубу, Эйч Пи напряг мышцы бедер и все-таки встал. Ноги дрожали, но он удержался в вертикальном положении. Шаг вперед, еще один… Он приподнял одну ногу, целясь ступить на причал. Но внезапно опорная нога подогнулась, и он полетел спиной в темную воду.
В попытке выплыть Эйч Пи бешено барахтал руками и проглотил несколько литров воды. На какое-то мгновение ему показалось, что он снова на нарах в дубайской тюрьме, где полицейские топили его, пытаясь выбить признание. Но тут кончики пальцев ног коснулись озерного дна, и паника слегка унялась.
Еле-еле он выбрался на берег и кое-как сел, прислонившись спиной к стволу дерева. Несколько раз судорожно глотнул воздух, после чего изо рта у него вырвался фонтан зеленой меларенской[78] воды. Раз за разом его рвало этой самой водой, она выходила и через рот, и через нос, пока желудок не оказался выжат как лимон. И сам он – тоже…
Ах, ты ж мать твою…
Но как ни странно, после этого он почувствовал себя немного бодрее. Как будто заплыв и недобровольное промывание желудка перезагрузили его организм. К тому же в голову пришла одна мыслишка. Хостел на острове Лонгхольмен. Как же он раньше об этом не подумал…
Воспользовавшись стволом дерева в качестве опоры, чтобы встать на ноги, Эйч Пи стал рыться в карманах в поисках курева. И нашел насквозь мокрый огрызок сигареты, который напрасно пытался раскурить.
С незажженной сигаретой в зубах он осторожно поковылял к тропинке, ведшей к бывшей тюрьме[79].
Дверь его офиса была закрыта, но стучать Ребекка не стала.
– Я уволена, – выпалила она еще до того, как он успел обернуться.
– Э, да… Я уже слышал.
Микке встал со стула, но не предпринял ни малейшей попытки к ней приблизиться.
– Ага, значит, слухи уже пошли. И что ты знаешь?
– Немногое. У нас было совещание с Антеей по конференц-связи какое-то время назад…
– И?
Он пожал плечами и, похоже, изучал пятно на стене у нее за спиной.
– Она только и сказала, что тебя немедленно увольняют. – На секунду встретившись с ней взглядом, он снова посмотрел куда-то в сторону. – Говорят что-то о непродуманном вмешательстве, поставившим в опасное положение компанию. Что ты тем самым исчерпала доверие руководства…
– Но ты же в эту версию не веришь? – Она впилась в него взглядом.
– Нет, конечно, не верю…
– Ты как-то не очень уверенно говоришь…
– Да брось, Бекка, я даже пытался тебя защитить. Рассказывал, как трудно тебе было в последние месяцы. Снотворное и все такое…
– Ты сказал ЧТО?
Микке выставил перед собой руки.
– Ничего такого, просто, что у тебя были проблемы со сном. Ведь это же правда. Недостаток сна может очень сильно повлиять на способность оценивать обстановку…
– Черт, я не верю своим ушам… – Ребекка на мгновение закрыла ладонями лицо.
– Ну, я просто хотел помочь… – пробормотал он.
Она сделала пару глубоких вдохов и не произнесла первое и второе предложения, пришедшие ей в голову.
– Я должна немедленно очистить мой письменный стол, – максимально собранно сказала она. – Затем я, черт подери, позвоню адвокату. Им это так с рук не сойдет. – Взглянув на часы, она произнесла: – Дома поговорим…
– Э-э-э…
Тут, похоже, к нему вернулась смелость.
– Слушай, Бекка, мне нравится эта фирма. Очень нравится. Я работаю почти что с самого начала, а теперь «PayTag» стала закачивать нам деньги…
Микке встретился с ней взглядом. Пару секунд оба молчали.
– Честно, Ребекка, мы с тобой… у нас уже давно ничего не получается. С того раза…
Открыв рот, чтобы что-то сказать, чтобы срезать его какой-то убийственной фразой, она тем не менее промолчала.
– Сейчас или через два месяца, результат один и тот же, поэтому зачем тянуть резину… – Он пожал плечами.
Ледяной ком, стоявший в груди с самого утра, вдруг стал просто огромным. Ребекка хотела ему что-то возразить, крикнуть, что он ошибается, что он дурак, что все можно исправить… Вместо этого она медленно отвернулась, устало посмотрела на него через плечо, после чего вышла, аккуратно притворив за собой дверь.
Все ее вещи уместились в одном полиэтиленовом пакете. Пара папок с платежными ведомостями, рабочий контракт и разные прочие бумажки. Ее старая полицейская фуражка, висевшая на стене рядом с парой фотографий в рамках с курсов телохранителей. Комнатное растение, подаренное Микке на новоселье, она сначала поставила в мусорную корзину, но затем передумала и водрузила назад на подоконник.
Все ее телохранители были на различных заданиях, а офисный персонал давным-давно ушел домой. Взяв пакет, Ребекка спустилась на этаж ниже. Сначала в подвал, где сдала пистолет. Затем забрала все вещи из шкафчика для одежды. Все, что оставалось, это положить ключи и пропуск в почтовый ящик отдела кадров. Но вместо того, чтобы вернуться на этаж выше, Ребекка вышла на улицу через подвальную дверь и направилась к метро.
Порывшись в карманах в поисках карточки для прохода в метро, она нашла ее в потайном кармане пиджака. Но, вытащив, обнаружила, что вместе с ней достала визитку, которую дал ей на площадке у квартиры брата дядя Таге. Толстая белая бумага с большим тисненным золотом королевским гербом, с одного края – красная и голубая полоски.
ПОЛКОВНИК АНДРЕ ПЕЛЛАС
Риксмаршальское управление Службы шведского Королевского двора
Ниже указан номер коммутатора и адрес электронной почты, и, как ни странно, никакого номера мобильного телефона.
Его она нашла написанным ручкой на обратной стороне карточки.
070-43 05 06 / Д.T.
По какой-то причине это краткое послание помогло ей хоть чуть-чуть поднять себе настроение.
Идя какое-то время вдоль кирпичной стены, он наконец-то нашел проход. Несмотря на то, что это место вот уже тридцать лет как не тюрьма, старые здания заведения все равно выглядели неприятно, особенно посреди ночи. Было трудно избавиться от ощущения, что находишься в лечебнице Аркхэм[80]. Здоровая, окруженная стеной и посыпанная гравием площадка «лечебницы Аркхэм», некогда представляла собой внутренний двор тюрьмы. Где-то далеко слышалась музыка, смешиваясь с шумом автотранспорта, идущего по мосту Вэстербрун высоко над ним. На парковке несколько усталых фонарей в компании с лампами в окнах низких зданий, из которых, похоже, и доносилась эта музыка.
Но все окна в большом здании справа от него были совершенно темные, и, подойдя к одной из дверей, он понял, почему.