Фотографии и описание внешности Малика были переданы по факсу во все соседние графства. Государственный регистрационный номер и уникальный цвет его «Тандерберда» были сообщены всем управлениям дорожной полиции. В «Тендеринг Стандарт» была зарезервирована вся передняя полоса для фотографий Малика, если не удастся взять его до наступления утра.
Все сотрудники управления были задействованы. Все были в движении. Каждый работал, словно шестеренка большого механизма расследования, центральным органом которого была Барлоу-Ищейка.
Будучи именно в таком состоянии и таком настроении, Эмили могла наилучшим образом показать, что она может. Барбара помнила ее способность мгновенно принимать решения и расставлять своих сотрудников так, чтобы их работа была максимально эффективной. Эмили демонстрировала это на тренировочных занятиях в Мейдстоне, но там наградой за это было только одобрение преподавателей и восхищение соучеников. Теперь, когда на карту было поставлено все – от социального мира в городе до ее служебного положения, – она казалась самим воплощением спокойствия. И только по тому, что Эмили проглатывала окончание слов при разговоре, можно было судить о том внутреннем напряжении, которое она испытывала в эти минуты.
– Итак, все они повязаны одним, – обратилась она к Барбаре, прикладываясь к бутылке с водой; ее лицо было влажным. – В том числе и Кураши. Это видно даже без очков. Он тоже хотел иметь свою долю от того, что Муханнаду платили те, кто нанимал на работу его нелегалов. Но Муханнад не хотел играть по таким правилам. В результате Кураши и спикировал с лестницы вниз головой. – Еще один глоток воды. – Смотри, как все просто, Барб. Малик постоянно отсутствовал дома: встречи в «Джаме», контакты с Рохлайном, развозка нелегалов по всей стране…
– И это не говоря о тех разъездах, которые требовала его работа на фабрике, – добавила Барбара. – Иан Армстронг говорил мне, что их тоже было немало.
– Так, значит, если какую-либо из ночей он проводил вне дома, его семья никогда не придавала этому большого значения, верно? Он мог уйти из дому, следить за Кураши, узнать об их отношениях с Хегарти – даже и не уточняя, что тот, с кем встречался Кураши, был именно Хегарти, – и выбрать момент, чтобы отправить его на тот свет. На эту ночь к его услугам было подготовлено полдюжины алиби – какое хочешь, то и выбирай.
Барбара видела, как все доводы легко стыкуются воедино.
– А потом, чтобы показать свою непричастность, засветился на публике во главе своих людей, готовых на протестные действия.
– Чтобы показать себя тем, кем он в действительности никогда и не был: мусульманином, братом всех мусульман, желающим докопаться до причин убийства Кураши.
– Похоже, он решил, что истинный убийца не будет постоянно маячить у тебя за спиной все то время, пока ты искала убийцу Кураши?
– Или хотел заставить меня так думать, – сказала Эмили. – Но я никогда так не думала. Ни одной секунды.
Она подошла к окну, на котором все еще висела наволочка, повешенная накануне для защиты от солнца. Потянув за нее, Барлоу сдернула наволочку, склонилась над окном и выглянула на улицу.
– Наступило самое худшее, – вздохнула она. – Как я ненавижу это время.
Время ожидания, подумала Барбара. Беспрерывное сидение в напряжении за линией фронта для координации действия сил в соответствии с поступающими в управление донесениями. Это было ложкой дегтя в нынешнем триумфе Эмили. Руководитель оперативно-следственной группы не может быть сразу во всех местах. Она должна полагаться на опыт и доверять безошибочности работы своей команды.
– Шеф?
Эмили обернулась. В дверях стояла Белинда Уорнер.
– Какие новости? – спросила она.
– Этот азиат. Он снова пришел и сейчас внизу. Он…
– Какой азиат?
– Тот самый. Мистер Ажар. Он в приемной и хочет поговорить с вами. Или с сержантом. Он сказал, что может поговорить и с сержантом. В приемной говорят, что он вроде как не в себе.
– В приемной? – нервно переспросила Эмили. – А какого черта он околачивается в приемной? Он должен быть рядом с Кумаром. Там, где я его оставила. Я же велела ему… – Она на мгновение замолчала. – Господи… – произнесла она упавшим голосом.
– В чем дело? – Барбара мгновенно вскочила на ноги. Ажар, будучи не в себе, обращается к ним за помощью. Этот пакистанец так строго контролировал свое поведение, что мысль о том, что он не в себе, попросту не укладывалась у нее в голове. – Что происходит?
– Он не должен был выходить из управления, – сказала Эмили. – Он должен был находиться рядом с Кумаром до тех пор, пока мы не повяжем его кузена. А я, пустоголовая дура, оставила их в комнате для допросов и забыла предупредить в приемной, что ему запрещено выходить из управления.
– И что теперь? – Белинда, стоя на пороге, все еще ждала указаний.
– Я иду к нему, – отрывисто объявила Эмили.
Барбара поспешно пошла за ней. Они почти бегом миновали коридор и лестничные пролеты. Таймулла Ажар нервными шагами ходил взад-вперед по небольшой приемной.
– Барбара! – закричал он при виде женщин. Никакими ухищрениями невозможно было бы сейчас скрыть охватившую его панику. Выражение его лица было безумным. – Барбара, она пропала. Он увез Хадию.
– Господи, – молитвенным тоном произнесла Барбара. – Ажар, как это? Господи. Вы уверены?
– Я приехал в отель. Когда закончил все дела здесь. Мистер Тревес сказал мне. Миссис Портер была с ней. Она запомнила его с прошлого вечера. Она видела нас вместе. Вы помните. В баре. Она подумала, что все согласовано… – Казалось, он вот-вот задохнется, не справившись с дыханием.
Барбара импульсивно обняла его рукой за плечи.
– Мы освободим ее, – сказала она, сжимая его руку. – Ажар, мы освободим ее. Клянусь вам в этом. Обещаю, мы вернем ее.
– Что, черт возьми, происходит? – приказным тоном спросила Эмили.
– Хадия – его дочь. Ей восемь лет. Муханнад увез ее. Она, очевидно, думала, что все заранее обговорено, и согласилась поехать с ним.
– Она знает, что никогда нельзя ни с кем уходить, – пояснил Ажар. – С незнакомыми. Она знает, что никогда. Никогда.
– Но ведь Муханнад-то для нее не незнакомец, – напомнила Барбара. – Уже не незнакомец. Она говорила ему, что хочет познакомиться с его женой и детьми. Помните, Ажар? Ведь вы же слышали, как она говорила это. И я слышала. И вы не должны думать… – Ей отчаянно захотелось притушить в его сознании чувство вины, которое, как она знала наверняка, он сейчас испытывал. Но сделать этого она не могла. Ведь это был его ребенок.
– Что, черт возьми, происходит? – Эмили снова потребовала объяснений.
– Я же сказала. Хадия…
– Да плевать я хотела на эту Хадию, кем бы она ни была. Вы, что, водитесь с этими людьми, сержант Хейверс? И если да, то кого из них конкретно вы знаете?
Барбара поняла свою ошибку. Ее рука, все еще лежащая на плече Ажара… И эта рука выдала все, что Барбара до этого скрывала. Она лихорадочно соображала, что бы сказать в свое оправдание, однако сказать было нечего, кроме правды; но это заняло бы слишком много времени.
Ажар снова заговорил:
– Он спросил ее, хотела бы она побывать на море. Миссис Портер слышала почти весь их разговор. «Ты любишь море? А что, если нам отправиться в путешествие по морю?» Он сказал это, когда они уходили. Миссис Портер слышала. Барбара, он увез…
– Боже милостивый! Лодка. – Барбара метнула умоляющий взгляд на Эмили. Ни на объяснения, ни на оправдания времени у них не было. Она знала, куда направился Муханнад Малик. Она знала, что он задумал. – Он угнал лодку с Балфордской яхтенной пристани. Вернее, с Эссекской лодочной станции, как он это проделал раньше. Хадия думает, что они отправились на морскую прогулку по Северному морю. А он хочет добраться до континента. Наверняка. Но это же безумие. Расстояние слишком велико. Но именно это он задумал. Из-за Гамбурга, из-за Рохлайна. А Хадия – это гарантия, что мы его не остановим. Эм, нам надо подключить к этому береговую охрану.
Барлоу не произнесла в ответ ни слова, но и без слов – по выражению лица – было ясно, что она думала сейчас совершенно не о том, как преследовать убийцу в море или за морем. По ее вытянутым губам и по сжатым челюстям было понятно, что сейчас ее волнует только обман, совершенный Барбарой.
– Эм, – обратилась к ней Барбара, вне себя от того, что они теряют время, – я знаю их по Лондону. Ажар. Хадия. Ну что тут такого? Что такого? Эм, ну ради бога…
– Я не могу в это поверить. – Взгляд Эмили, казалось, прожигал ее насквозь. – Ведь я больше, чем кому-либо…
– Барбара… – Голос Ажара дрожал, и было видно, какие муки испытывает он сейчас.
– Я ведь даже и не знала, что расследование поручено тебе, пока не приехала в Балфорд, – оправдывалась Барбара.
– Кто бы ни вел расследование, ты не должна была участвовать в этом.
– Конечно. Я понимаю. Я не должна была. – Волнуясь, Барбара искала любой повод, чтобы заставить руководителя следственной группы начать действовать. – Эм, я только хотела оградить их от неприятностей. Я волновалась за них.
– А я играла тебе на руку, так ведь?
– Я поступила плохо и неправильно. Я должна была сказать тебе. Если хочешь, можешь послать рапорт моему начальству. Но потом. Потом.
– Пожалуйста… – Голос Ажара прозвучал так, словно он молился.
– Черт возьми, Хейверс, какая грубая топорная работа. – Руководитель следственной группы произнесла эти слова так, словно не слышала ни одного ранее сказанного слова.
– Согласна. Полностью согласна, – торопливо произнесла Барбара. – Грубая, топорная, чертовски непрофессиональная работа. Но сейчас речь не об этом. Нам надо обратиться за помощью к береговой охране, если мы хотим взять Муханнада. И сейчас, Эм. Нам надо немедленно подключить к делу береговую охрану.
Руководитель следственной бригады хранила гробовое молчание.
– Господи, Эм, – теряя самообладание, закричала Барбара. – Ну о чем ты сейчас думаешь – об убийце или о своей репутации?