Вдруг кто-то дотронулся до моего плеча. Я резко обернулась.
— Привет! — произнес до боли знакомый голос, и передо мной возникло не менее знакомое лицо.
— Джон! Как ты меня напугал!
Он улыбнулся своей победной улыбкой. При виде его выступавшей из темноты фигуры я снова почувствовала себя слабой и неуверенной — совсем как в давние времена.
Я искоса взглянула на него, пытаясь получше рассмотреть. Он не слишком изменился за эти годы, только черты лица стали резче и чуть огрубела кожа. В нем всегда было что-то аскетическое. Высокий, худой и угловатый, Ноланд чем-то напоминал деревянную скульптуру апостола в готическом соборе. Я всегда говорила, что с него можно писать фигуру Христа для распятия. Даже сейчас, в синих джинсах и красной фланелевой рубашке, расстегнутой на груди, Джон был похож на монаха. Он был по-прежнему красив той суровой мужественной красотой, которая так притягивала меня в свое время. И та же насмешливая улыбка на лице, которая, как мне не раз приходилось видеть, могла вдруг застывать, превращаясь в жестокую гримасу.
— Привет, Фейт, — произнес он.
В полумраке холла его губы были похожи на темное расплывчатое пятно.
Я почувствовала на себе его изучающий взгляд. Как все это знакомо! Он всегда любил оценивать, как действуют на меня его чары. Пристально смотрел в глаза, пока я не приходила в замешательство и не выдавала себя самым неловким образом, а потом набрасывался на меня, как ягуар, разрывая в клочья мою уверенность в себе. «Вот ведь подлец! — подумала я. — Сразу почуял, как захватить меня врасплох». Он ведь отлично понимал, что после всех этих лет я вряд ли захочу встретиться с ним именно так. Но вот я перед ним, взъерошенная и измученная, в самом неприглядном виде, какой только можно себе представить. Может быть, в первый раз за многие годы.
Я подняла руку, чтобы пригладить волосы. Джон перехватил ее и, чуть задержав, поцеловал ладонь. Я почувствовала прикосновение его языка.
— Ты такая красивая, — сказал он, словно прочитав мои мысли.
— Вздор! — выпалила я, вырывая руку. — Я выгляжу как чучело, и ты прекрасно это видишь.
Он рассмеялся. Я начала устало подниматься по лестнице.
— А почему не во вторник? — с легким раздражением спросила я.
— Я хотел сделать тебе сюрприз, — ответил он, приблизившись вплотную, так что я почувствовала теплоту его тела.
— Зачем?
— Повернись, я хочу посмотреть на тебя.
Обняв меня за талию, он остановился на середине лестницы. Моего тела так долго не касались мужские руки, что я застыла как зачарованная. Он крепко сжал мою талию. Я на минуту забылась, наслаждаясь этим моментом. Потом резко дернулась, чтобы освободиться, но он не отпустил меня, снисходительно бросив:
— Не трепыхайся… Расслабься… Ты как напуганный заяц.
Я повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо. Хотя я стояла на ступеньку выше его, из-за высокого роста он оказался вровень со мной. Наши глаза встретились. Он по-прежнему обнимал меня за талию.
— Отпусти меня, Джон. Я так устала. Приходи во вторник, ладно? Как мы договорились.
— Ну, как ты жила все это время? — спросил он.
— Прекрасно. А сейчас я просто устала.
— Ты вся дрожишь.
— Да, но… — пробормотала я дрогнувшим голосом.
— Разве ты не рада меня видеть?
Я чуть поколебалась.
— Я, право, не знаю…
Он нежно поцеловал меня в губы.
— Что значит «не знаю»? А? Что ты не знаешь?
У меня подкосились ноги. Я уже сто лет ни с кем не целовалась.
— Ради Бога, Джон! — вскрикнула я, высвобождаясь из его рук.
Его это задело.
— В чем дело? — искренне удивился он. — Что с тобой происходит?
— Ты думаешь, что можешь вот так… — возмущенно начала я, но тут силы меня оставили. — Ты совершенно не изменился.
— Может, нальешь мне стаканчик? — насмешливо спросил он.
— Нет.
— Ну, тогда чашку чая?
— Нет.
— А как насчет любви? — прошептал он мне на ухо.
— Джон, ты просто невыносим!
— Тогда просто выпьем. Составь мне компанию.
— Нет. Послушай, у меня сегодня нет настроения. Приходи во вторник. Мы поужинаем в хорошем месте, поболтаем, развлечемся.
— У меня и так сплошные развлечения… А у тебя разве нет?
— Зачем нарушать планы? Ведь мы договорились.
— О чем договорились? — игриво спросил он.
Я сделала вид, что не поняла намека.
— Почему общение с тобой, даже самое обычное свидание, всегда превращается в какую-то игру, где правила диктуешь ты?
— Так вот как ты все повернула, — огорченно сказал он. — Ну, тогда извини. Мне просто не терпелось тебя увидеть. Когда я услышал твой голос, то сразу голову потерял. Я думал, это будет очень романтично. Прости, если что не так. Я ухожу.
Он выпустил меня. Я вдруг страшно испугалась. Все повторялось — я его прогоняла, а потом чувствовала себя брошенной и несчастной. Меня разрывали противоречивые чувства.
— Я просто не ожидала тебя здесь увидеть.
— Не переживай, — сказал он, погладив меня по щеке.
Я машинально подняла руку, повторив движение его ладони.
— Я так скучал по тебе, Фейт. А ты?
Я кивнула.
— Тогда пойдем к тебе, — решительно сказал он, обнимая меня опять.
Джон так естественно впорхнул в мою жизнь, словно никогда не исчезал из нее. Мы мило болтали и флиртовали за бутылкой вина. Ноланд похвалил мое жилище, погладил Браша, которого видел впервые, попросил показать ему фотографии моих последних работ, вспомнив, что я храню их в специальном кожаном альбоме. Казалось, его интересует все, что со мной связано. Я достала альбом и показала ему фотографии. Полистав страницы, Джон заметил, что, похоже, моя техника стала еще виртуознее, хотя в этом просто нет необходимости. Этот чуть неуклюжий комплимент заставил нас рассмеяться. Мы оба чувствовали себя легко и непринужденно, никакой натянутости, старых обид и взаимных обвинений. И все же я была настороже. На мой вопрос, чем он занимался все это время, Джон с трогательной скромностью ответил, что ничем особенным — путешествовал, писал, читал лекции. Теперь он вызывает гораздо больший интерес у публики. Получил несколько литературных наград, часто дает интервью и требует высоких гонораров.
— Пора наконец повышать планку, — пошутил он.
Однако за всей этой буффонадой я почувствовала опасность. Словно со скрипом открывалась старая ржавая дверь, за которую, невзирая на все страхи, мне отчаянно хотелось заглянуть.
Продолжая разговаривать, Джон как бы невзначай провел указательным пальцем по моей руке. Потом стал легонько массировать мне шею. Закрыв глаза, я вопреки всякому здравому смыслу подчинилась завораживающему движению его властных рук. «Как легко он мог бы меня убить», — пронеслось в голове, но я сразу же прогнала эту мысль. Почему я вдруг подумала про убийство? И передо мной тут же возник образ Кассандры. Открыв глаза, я резко отстранилась.
— Почему ты шарахаешься? — удивленно спросил Джон. — Тебе же раньше нравился массаж.
— Я… я боюсь, — выдавила из себя я.
— Боишься? — засмеялся он. — Кого? Меня?
— Возможно. Или себя.
— Да полно тебе, — промурлыкал он. — Чего тебе бояться? Я тебе ничего плохого не сделаю.
— Ты уже один раз сделал.
— Ты тоже, — мрачно сказал он.
— Да, но ты иногда приходил в такую ярость, что мне казалось…
Я остановилась на полуслове.
— Что казалось?
— Нет, ничего.
— Что казалось? Скажи мне.
— Хорошо, — глубоко вздохнула я. — Иногда мне казалось, что ты хочешь убить меня.
— Ты это серьезно? — Он поднял брови.
— Так ты хотел?
— Что хотел? Убить тебя?
— Да.
Мы долго смотрели друг другу в глаза.
— Не в буквальном смысле, — улыбнулся он.
— Но ты так злился. Помнишь, ты ударил меня? А ты вообще способен убить человека?
— Кого-то, кроме меня самого?
Его ответ изумил меня.
— Джон, неужели ты мог бы решиться на самоубийство?
Он пожал плечами.
— Такая мысль приходила мне в голову. И разве мне одному?
— Я никогда не думала об этом всерьез.
— Значит, тебе повезло.
Мы немного помолчали. Я никогда не подозревала, что Джон такой меланхолик.
— Да, возможно, — сказал он через некоторое время. — В определенной ситуации я бы, наверное, смог убить. Защищая свою жизнь, например.
— Я имею в виду женщину, с которой тебя связывали отношения.
Ноланд недоуменно посмотрел на меня.
— Почему ты задаешь такие вопросы, Фейт? Ты что, хочешь кого-нибудь убить сама? — шутливо спросил он.
— Просто в последнее время меня интересует эта тема.
— Ничего себе тема, — проговорил он, явно не принимая мои слова всерьез.
— Убийство и страсть, — произнесла я, наполняя его стакан.
Он схватил меня за руку, и вино выплеснулось из бутылки. Браш спрыгнул с дивана и забился в угол. Рывком прижав меня к себе, Джон впился в мои губы. Я попыталась освободиться, но он еще сильнее сжал мою руку.
— Джон, не надо, прошу тебя! — запротестовала я.
Забрав у меня бутылку, он поставил ее на стол. Потом встал и заключил меня в объятия. Меня охватил страх, в котором было что-то возбуждающее. Его вожделение постепенно передавалось мне. Я все еще пыталась сопротивляться, но под напором его страсти быстро сдалась. Он подхватил меня на руки и понес по коридору. Прижавшись к нему, я уткнулась ему в шею и стала осыпать его поцелуями, жалобно прося остановиться. Не обращая внимания на мои уговоры, он внес меня в спальню и захлопнул ногой дверь. В коридоре жалобно замяукал покинутый Браш. Джон бросил меня на кровать и навалился сверху. Теперь я была в его власти, и мы оба это прекрасно осознавали. Мы стали поспешно раздеваться, не желая терять драгоценные секунды. Джон безуспешно попытался расстегнуть мой бюстгальтер.
— У тебя всегда были проблемы с этой штукой, — засмеялась я, расстегивая его сама.
Но Джон не захотел ждать. Он сдернул бюстгальтер вниз и впился в мою грудь. Я приподняла бедра и стала медленно раскачиваться, пока страсть не охватила нас обоих.