Ханна посмотрела на его мальчишеское лицо – светлый пушок на щеках, добрые голубые глаза – и удивилась, почему он связался с этими людьми. Ведь он совсем на них не похож.
Наклонившись к нему, Ханна прошептала:
– А вы никогда не хотели бросить столь опасную жизнь, мистер Труитт? Она не принесет вам ничего доброго, только смерть. Вряд ли ваши друзья помогут вам в трудную минуту.
Он покачал головой:
– Кроме Нейта и Роупера, у меня в целом свете никого пет. И я им очень нужен.
– Вовсе не нужны! Посмотрите вокруг: перед вами целый мир, красивый, достойный вас, и если бы вы захотели…
– Эй, вы! – крикнул Стилмен, подозрительно уставившись на молодых людей. – Хватит шептаться! Говорите громче, чтобы мы слышали!
Труитт нахмурился и быстро сказал ей:
– Не смейте при Стилмене говорить подобные вещи. Сидите смирно, и все будет хорошо. – С этими словами он ушел.
Прошло несколько минут. Разбойники все совещались. Капельки пота медленно стекали по ее щекам. Она сидела совершенно одна в своем соблазнительном голубом платье и дурацкой шляпке, а они решали ее судьбу.
Ханна посмотрела на горные вершины вдали. Где сейчас Крид? Наверняка ищет Стилмена. Может, он где-то поблизости и спасет ее? «О, Крид! Пожалуйста, приди за мной… скорее, не то случится непоправимое…»
Крид повернул коня и стал спускаться с каменистого холма. День был в самом разгаре, солнце в зените, деревья и травы отбрасывали короткие тени.
Его мысли были прикованы к Стилмену, к тем еле заметным следам, на которые он напал чуть раньше, поэтому-то его и насторожили отдаленные выстрелы где-то внизу на дороге. Вскинув голову, он придержал коня, подумал с минуту и поскакал во весь опор. Он проскакал по цветущему лугу, затем по каменистому склону. Не важно, что это были за выстрелы, быть может, кто-то нуждается в помощи? Он проскакал еще немного, и ему удалось увидеть то, что происходило внизу. На карету напали трое всадников.
– Итак, попались, голубчики, – пробормотал он себе под нос, губы его скривились в ухмылке.
Он притаился и стал наблюдать. Карета проехала вниз и остановилась. Бандиты вытащили пассажиров и сундучок. Крид прищурился и крепко сжал поводья: из кареты вышла молодая женщина. Это была Ханна. Он узнал бы ее из тысячи других – ярко-рыжие волосы и хрупкая фигурка.
– Черт возьми! – только и мог он произнести.
Ханна оторвала взгляд от далеких горных вершин. Ее внимание привлек спор между бандитами и Эдвардом Малленом. Она отчетливо слышала громкий голос Роупера, его ругань и гневные высказывания Маллена.
– Но здесь нет ничего, кроме проклятых бумаг, Маллен! Думаешь, мы стали бы рисковать из-за такого дерьма?
– Но эти бумаги нужны Пламмеру…
– Да черт с ним, с Пламмером! Он уже надоел, мне все равно, что нужно ему! – Наклонившись к сундучку, Роупер вынул оттуда пачку бумаг. – За эти бумаги ничего не купишь, Маллен!
– Купишь, только надо знать, как ими воспользоваться. Шерифу Пламмеру нужны эти документы, и он просил меня привезти их ему. Что я и сделаю, Роупер!
– Но я могу изменить твои планы, парень, – с угрозой в голосе проговорил Роупер, нервно поглаживая ружье. Ханна молча наблюдала за ними. Маллен побледнел, с ужасом глядя на Роупера.
К Роуперу подошел Стилмен и спокойно сказал:
– Эй, Лэйн, нам все равно, что привезти Пламмеру. Так или иначе он нам заплатит. И сбавь тон. У нас есть два затруднения…
– У нас три затруднения! – прорычал в гневе Роупер. – Я могу с этим быстро расправиться!
Не говоря больше ни слова, он направил револьвер на Маллена и выстрелил, затем он так же хладнокровно убил и толстяка Чессмена. Парализованная страхом при виде такой жестокости, Ханна не могла даже вскрикнуть в знак протеста. Лишь один Труитт протестовал. Он поднял свой револьвер.
Когда Роупер направился к Ханне с тем же жестоким намерением, Труитт решительно встал между ними с оружием в руках.
– Ты не сделаешь этого, Роупер, – вот все, что он сказал. Но и этого было достаточно.
Роупер остыл и отошел прочь. Стилмен набросился на него.
Труитт повернулся к Ханне:
– Он вас не тронет. Я не позволю, – пообещал он, глядя на ее бледные дрожащие губы и полные ужаса голубые глаза. Пытаясь успокоиться, Ханна кивнула.
На землю спустилась ночь, и все вокруг изменилось до неузнаваемости. Качающиеся от ветра тени деревьев были похожи на чудовищ и пугали тех, кого ночь застала в пути. Ханна ехала рядом с Холлом Труиттом. Он сделал все возможное и невозможное, чтобы ей было удобно.
Роупер и Стилмен ехали впереди, сундучок болтался на боку у лошади Стилмена. Они двигались по узенькой лошадиной тропке, петлявшей по девственному лесу.
Лэйн Роупер ждал, когда Труитт отклонился чуть в сторону. Тогда он пристрелит эту сучку. Девушка догадывалась о его намерениях по выражению его глаз и наглой ухмылке. Сердце Ханны болезненно сжалось, а душа ушла в пятки, и она еще крепче вцепилась в пояс Труитта. Хорошо, конечно, что Труитт ее защищает, но неизвестно, чем это кончится.
Последний месяц явился для Ханны настоящим испытанием. Она встречала опасности и горе спокойно, с мужеством, которого сама от себя не ожидала. И выжила, победила смерть, которая грозила ей не раз. Пережила смерть отца, влюбилась в человека, похожего на преступника. Отдалась ему. Потом разочаровалась, хотя продолжала его любить.
Так она ехала с Труиттом, размышляя над своей судьбой. Ветер играл ее длинными волосами. Она представила себе, что едет в римской колеснице. Как мученица. Да, она стала мученицей в силу сложившихся обстоятельств. Жизнь в Джубили казалась ей скучной и однообразной. Только теперь она поняла, как была счастлива там. Все в прошлом.
Лошадь поскользнулась на берегу ледяного ручья, который они пересекали. Ледяная вода струилась вокруг ног Ханны, намочив длинную юбку. Тоненькие кожаные ботинки промокли, и носки были влажными. Ноги закоченели. Зубы стучали от холода. Как ей хотелось сейчас закутаться в шерстяную шаль, которая лежала в ее чемоданчике. – Вы в порядке? – спросил Труитт обернувшись.
Девушка кивнула. Говорить она не могла, губы замерзли. К тому же она не вправе жаловаться. Труитт спас ей жизнь, и она должна за него молиться. Однако слова молитвы не шли с языка. Она была до смерти напугана. Господь тоже молчал и находился где-то очень далеко. Такого с ней еще не бывало. Скорее всего Он испытывал се веру на прочность. Вот почему она оказалась в опасности. Только теперь она поняла, насколько сильно в ней желание жить.
Поглощенная своими мыслями, Ханна вдруг почувствовала, что они остановились. Труитт бережно снял ее с лошади и усадил возле огромного плоского камня в ущелье. До Ханны стали доходить его слова. Он объяснял ей, что они вынуждены остановиться на ночь и что он хочет дать ей поесть и попить. Затем он постелил одеяло недалеко от костра и накрыл ее. Девушка кивнула в благодарность.
Все тело у нее болело. Она никак не могла согреться. И вдруг с ужасом увидела, что Роупер смотрит на нее. Его взгляд был полон ненависти.
Странно, но это придало ей силы. Она посмотрела ему прямо в глаза. Бандит сел у костра и отвернулся. Ханна в душе праздновала победу. Труитт опустился перед ней на колени, развязал руки и попытался согреть их собственным дыханием.
Стилмен наслаждался этой молчаливой сценой. И когда бандиты разводили огонь и снимали снаряжение с лошадей, он бросил на Роупера лукавый взгляд и спросил:
– Почему бы нам не попросить подопечную Труитта приготовить ужин?
Роупер промолчал, презрительно скривив губы. Он не желал разговаривать с Труиттом. Тогда Стилмен сам обратился к юноше:
– Эй, Холл! Проверь, годна ли она на что-нибудь. Я жрать хочу, и, если она тоже голодна, пусть поработает.
– Мы с ней разделим мою порцию.
– Э, нет, так дело не пойдет. Каждый должен работать. Мы все устали. И если вы, парни, не возражаете, я предоставлю дочке священника возможность поработать.
Ханна вздрогнула, когда поняла, что Труитт собирается и дальше защищать ее.
– Нет, нет. Я не против, – сказала она, дотронувшись до руки молодого человека. – Он прав. Я должна поработать.
Стилмен крякнул от удовольствия:
– Видите, ребята, а у нее еще и мозги есть. Не то что у вас.
– И все же жестоко заставлять ее работать. Посмотрите, какая она худая и слабая, – пробормотал Труитт, с жалостью взглянув на девушку. – Она красивая, как цветок, – добавил он и покраснел, когда Стилмен хрипло расхохотался:
– Как цветок? Нам тут только поэзии не хватало! Роупер медленно поднялся и шагнул вперед.
– Женщина должна уйти, – заявил Роупер. – Она для нас только обуза. Во мне будит низменные желания, а Труитт из-за нее стал полным идиотом.
– А ты уверен, что это не обычное чувство голода, а, Роупер? – фыркнул Труитт.
– Смотри, доиграешься, – процедил Роупер сквозь зубы, поглаживая рукоять пистолета. Ханна вскочила.
– Не ссорьтесь из-за меня! Я приготовлю вам ужин и сделаю все, что хотите, но, пожалуйста… не деритесь из-за меня…
– Ну не мило ли это с ее стороны? – тихо рассмеялся Стилмен. – Женщина не хочет, чтобы мальчики из-за нее дрались.
– Может быть, ей нравится Труитт, и она беспокоится за него? – заметил Роупер и, повернувшись, посмотрел на Труитта, потом на Ханну. – Да и ей, похоже, он нравится. Это становится интересным. Вот будет забавно, когда мы наконец от нее избавимся…
– Я тебя предупредил! – в ярости сказал Труитт. – Я в ответе за нее!
Роупер вынул из-под плаща руку, державшую пистолет.
– Отойди от нее, Труитт. Не то я пристрелю сначала тебя, – пригрозил Роупер.
Труитт злобно зарычал, но не шевельнулся. Роупер нацелил пистолет прямо в сердце девушке.
– Опусти оружие! – произнес Труитт сквозь зубы.
– Нет! Она должна умереть. Хватит болтать всякую чепуху, мне надоело. Она еще в тот день достала меня, жаль, я ее не пристрелил.
Ханна в ужасе смотрела на темные фигуры мужчин у костра. Они двигались, как марионетки в кукольном театре теней в Сент-Луисе. В жизни так не бывает. Ее судьбу обсуждали, словно она индейка к Рождеству. Ей казалось, что занавес сейча