‒ Но вы сами там совсем другая. И не скажешь, что вы и та девушка на фотографии один и тот же человек, ‒ Лесми ничего не скрывала, рассказывая сокровенную тайну отца. И не понимала совсем, что возможно этим помогала нам помириться. ‒ Мама всегда ревновала его к этой фотографии. И после этого они каждый раз ругались. Затем мама всегда уходила куда-нибудь.
Мое сердце скакало вприпрыжку от услышанных слов Лесми. Значит, он не забывал про меня все эти годы… Только почему не искал? Почему?.. Но быстро пришла в себя, видя, как глаза девочки стали мокрыми. При упоминании матери голос Лесми дрожал. Сердце сжалось от ее вида. Я положила свою руку на ее ладошки.
‒ Пойми, Лесми. Я не знала, что у твоего отца хранится моя фотография. И мне очень жаль, что твои родители ссорились из-за этого. И мне также жаль, что твоя мама уехала, оставив тебя. Когда-нибудь она обязательно одумается, поймет, какая у нее прекрасная дочь и вернется обратно. Каждый родитель любит своего ребенка, просто иногда им нужно время, чтобы понять это, − я даже не знала, как еще успокоить и поддержать ребенка. — Поверь, я никак не хотела быть предметом ссор твоих родителей. Мы не виделись с твоим отцом уже много лет, а твою мама я и вовсе не знала.
‒ Она мне никогда не читала, всегда прогоняла, когда я приходила к ней с книжкой. И всегда ругала отца за это, что он забивает мне голову всякой чепухой, вместо платьев и украшений. А мне не нравится носить платье. Я люблю читать книжки, ‒ и Лесми начала плакать.
‒ Ты чего? Не надо плакать, я буду читать тебе каждый день, пока ты будешь здесь. Если ты, конечно, этого хочешь, ‒ я пересела к ней на кровать и слегка приобняла ее. И она оказалась у меня под боком. ‒ Можем начать прямо сейчас.
Девочка вытерла слезы руками и кивнула головой. Я взяла в руки новую книгу и раскрыла ее на первой странице.
‒ Уже смеркалось, а Орфея все не было. У Фарида лихорадочно билось сердце, как всегда, когда день, уходя, оставлял его наедине с темнотой. Черт бы побрал Сырную Голову! Где его только носит? Птичий гомон в кронах деревьев уже смолк, словно придушенный подступающей темнотой, а ближние горы окрасились черным, будто солнце, садясь, опалило им макушки. Скоро весь мир станет черным, как вороново крыло, даже трава под босыми ногами Фарида, и тогда духи поднимут свой шепот…¹
Когда я только начинала читать, Лесми прижималась ко мне, что неожиданно и слишком непривычно было лично для меня. Она мне чужая, я не должна к ней привыкать. Скоро в моей жизни должны появиться два маленьких человека, я должна думать о них. Завтра должен решиться вопрос об их усыновлении. И мне стоило сегодня ночевать дома, чтобы отдохнуть перед завтрашней встречей.
Я не успела заметить того, когда Лесми уснула, но чтение убаюкало и меня. Вздрогнула от стука упавшей книги и первые пару секунд не понимала, где я и что здесь делала. Аккуратно освободилась от объятий Лесми и встала с кровати. Книгу подобрала с пола и положила обратно на тумбочку. Посмотрела на часы, прошло чуть больше часа. Антон уже должен был закончить свои дела. Пока его дочь спит, решала сходить и выпить кофе. Но не успела дойти до двери, как она открылась и в палату к Лесми молодой человек в костюме затолкал коляску, где сидел пожилой человек.
‒ Ты?! ‒ услышала я злой рык в свой адрес.
Не понимая, чем успела насолить незнакомому человеку в инвалидной коляске, ошарашено взирала на него.
‒ Извините, мы с вами знакомы? ‒ как можно вежливо спросила у него, стараясь вспомнить, где мы могли пересечься.
‒ В прошлый раз я мало тебе заплатил, чтобы ты навсегда исчезла из жизни моего сына?! Не хватило?! ‒ его слова болью отразились во мне.
Меня накрыла паника, перед собой я видела глаза, наполненные гневом и ненавистью, также чужое лицо, перекошенное от злости. Мне не хватало воздуха, я с трудом вдыхала, но находя в себе силы не заплакать перед ним.
‒ Не кричите, прошу вас. Разбудите Лесми и испугаете ее.
‒ Мне наплевать на нее, она не моя внучка! Если бы я мог, то давно бы…
‒ Что бы ты тогда сделал, отец?! ‒ ледяной голос Антона с металлическими нотками слишком неожиданно раздался на всю палату.
Глава 29.
Ева
Я вздрогнула. Никогда не видела Антона таким. Мне захотелось уйти, чтобы не влезать в их семейные разборки.
‒ Я пойду, ‒ мой голос звучал неуверенно, и я успела сделать только два шага, когда меня остановил Антон.
‒ Нет, ты остаешься, ‒ и он взял меня за руку. ‒ Ведь этот человек приехал лично к тебе, чтобы объясниться, а также извиниться. Искренне и от души.
Последние слова он проговорил с таким нажимом, что будь я повинна в чем-нибудь, то не смела бы и голову поднять.
В палате Лесми стояла оглушительная тишина, словно я лишилась слуха и перестала слышать все звуки разом. Повернула голову и посмотрела на дочь Антона, благо она всё ещё спала, не видела и не слышала всего этого.
‒ Мы ждем, отец, ‒ и мою руку сжали, то ли в знак поддержки, то ли боятся того, что я попытаюсь сбежать. Второе желание перевешивало чашу весов в свою сторону.
‒ Я для этого тебя забрал из нищеты и голода, чтобы через несколько лет ты мог мной помыкать? Не позволю! ‒ и отец Антона попытался развернуться, но молодой человек в костюме не дал ему это сделать.
‒ Ты никуда не уйдешь отсюда, пока мы не услышим нужных нам слов, ‒ голос Антона звучал спокойно, но его отец не собирался начать разговор.
‒ Антон, прошу тебя, не надо, ‒ я хотела отговорить Чернова от этой затеи, но встретилась его глазами, видя его решительность, я промолчала. Не знаю, что я еще могла предпринять, чтобы разрешить возникшую ситуацию с минимальными потерями.
‒ Сын, ты в данный момент делаешь свою самую большую ошибку в жизни, ‒ мужчина тоже сделал попытку достучаться до сына. ‒ Я мало тебе дал или мало учил? Это я сделал тебя таким, кем ты стал! И какая благодарность в ответ? Ты снова связался с этой…
И он посмотрел на меня. На его лице были выражены все отрицательные эмоции, какие только можно найти. Мне стало не по себе и я по инерции прижалась к Антону.
‒ Ты! В тот раз мало денег получила? Захотелось еще? Прознала про то, что он стал богатым человеком, и захотелось получить все, а не только жалкие гроши? Я старался, забрал его к себе и сделал из него человека. Ты знаешь или имеешь понятие, сколько труда мне стоило удержать его от глупого шага? Он все грезил о тебе, страдал, видите ли, от разлуки с тобой, письма писал. Только вот вышла незадача, они затерялись по дороге, к чему я несказанно рад. Но и это не помогло. Мне пришлось прибегнуть к другим мерам, завалить его учебой и работой, подкинуть проблем, чтобы у него не было ни единой свободной минутки. Думаешь, почему он не приезжал к тебе? Почему ни разу не навестил тебя? ‒ и мужчина сам рассмеялся от своих слов.
Мы же стояли с Антоном, почти в обнимку, переглядывались и не понимали причину его веселья. У меня начали закрадываться сомнения, не начинал ли он сходить с ума, уверенный в своих поступках и словах.
‒ Я, лично я контролировал тебя полностью, предугадывая каждый твой следующий шаг, ‒ и он пальцем указал на своего сына. ‒ Как только ты решался навестить ее, я находил срочное дело, в который ты должен был вникнуть и озвучить свое мнение. Либо ты должен был присутствовать на совещании, либо поехать на объект, либо встретиться с моими партнерами. Шло время, и ты сам не решался на отчаянный шаг. Ведь в тебе уже говорили сомнение и страх, что она уже могла променять тебя на другого. Ты так и не смог решиться встретиться с ней и объясниться. Я наблюдал за тобой и был доволен результатом своих трудов, наконец-то я смог добиться желаемого. Но что я вижу сегодня и кого встречаю?! Ведь я даже согласился на твою Ирину, чтобы ты женился на ней, пока не понял, что родила она ребенка не от тебя. В моей семье не будет чужой крови! Только на этот раз я не смог переубедить тебя. Ты так вцепился в этого ребенка, что и слушать не хотел про расставание с ней, с больной девочкой, которая является для тебя никем. Еще и эту сюда приплел.
Мужчина смотрел на меня в упор, словно ожидал того, что под его не дружелюбным взглядом я растворюсь или испарюсь.
‒ Недолго тебе осталось радоваться, запомни, наивная ты девочка. Он бросил тебя один раз, сделает это еще раз. Либо же я сам помогу ему в этом. Ты думала, что раз он здесь, то можешь снова сделать так, чтобы он за тобой ухлестывал, как и раньше? Не слишком ли ты высокого о себе мнения? Тебе никогда не войти в нашу семью! Пока я жив, этому не бывать! Запомни это, девочка!
Я слушала его и не понимала, о чем он разглагольствовал. И зачем только Антон привез его ко мне? Чтобы я выслушивала его бессмысленные слова и утверждения? Он для себя был уверен в одном, и его уже не переубедить ни в чем.
‒ Он никогда не променяют свою нынешнюю жизнь на ту, из которой я его когда-то вытащил. Даже ради тебя. Ты думаешь, что стоишь того, чтобы он все бросил и был с тобой? Нет! Чтобы извиниться? Да перед кем? Об этом и речи быть не может. Я свои слова впустую ни на кого не трачу. И мой сын должен был понять этого давно, ведь ему есть, что терять… Если он все-таки решит, что выбор за ним и он склоняется не в мою сторону.
И мужчина с вызовом посмотрел на сына. Глаза его метали молнии и ничего хорошего не обещали. Я даже поёжилась под его холодным взглядом, ведь чувствовала себя зажатой между двух камней. И каждый из них напирал на меня, не понимая, что сдавливают. Хотелось уйти и спрятаться от всего этого, что происходило вокруг меня. Вроде не так давно только пришла в себя после печальных событий, переехала, жила себе спокойно, так нет же, все снова пошло кувырком.
‒ Уже нет! ‒ ответ Антона был громом средь бела дна. ‒ И свой выбор я уже сделал!
Он сам весь напрягся, его рука сжимала мою, что мне стало больно. Я силой вырвала ее из его ладони и отступила от Антона на шаг.
‒ Он прав, я того не стою, ‒ и горько ухмыльнулась. Этот мужчина сделает так, как он для себя посчитает нужным. Он еще много лет назад решил, что вправе играть с нашими судьбами, словно мы были лишь деревянными фигурами на шахматной доске. Захотел, сделал ход конем, как забрал своего сына. Не понравился? Вот тебе ход пешкой