– Вот и ты, Мира… Хочу представить тебе бывшего ученика.
Я встал, Мира поздоровалась, приветливо улыбнулась и спросила:
– Когда вы ходили в нашу школу?
– С тысяча девятьсот семьдесят шестого по тысяча девятьсот восьмидесятый.
– Как быстро летит время… Меня приняли на работу в… тысяча девятьсот семьдесят девятом. Напомните вашу фамилию.
– Ларч. Томас Ларч. Все звали меня Томми или Том.
– Томас Ларч? Не помню. Я выпустила столько классов, что… А кто учился вместе с вами?
– Фамилии я вряд ли назову, но сидел с мальчиком, которого звали Джордж, его отец работал в «Бритиш Эйрвейз». Еще была Роза, такая крошечная белокурая девочка.
– Жорж?.. Роза?.. Томас?.. Уверены, что учились именно у меня?
– Мне так кажется… Я получал хорошие отметки. Говорил на хинди. Отец работал инженером. Мама была индианка. Она тяжело заболела, и нам пришлось вернуться в Англию.
Мира Нат озабоченно потерла подбородок, нахмурилась, на мгновение закрыла глаза, потом покачала головой:
– Мне очень жаль, но это ничего мне не говорит. У меня великолепная память, я помню фамилии и лица моих учеников – но не вас.
Госпожа Нат ушла, и директор проводил меня до двери.
– Я рассчитываю на вас, для меня очень важно найти этот адрес.
– Я буду откровенна, молодой человек. Зачем вы ищете дом, где жили в детстве? Что изменится, если вы его найдете? Что произойдет, когда вы окажетесь перед ним?.. Ничего. Совсем ничего.
Дарпан приготовил мне сюрприз. Он попросил:
– Сидите с Абхинавом в гостиной и не выходите.
Из кухни доносились непонятные звуки, Абхинав улыбался, но хранил молчание – наверное, дал мальчишке слово не выдавать его секрет.
– Ему нравится готовить, и он способный, все схватывает на лету, так что дважды объяснять не приходится. В будущем году, когда научится читать и писать, нужно будет приставить его к делу. Шурин моего сына держит ресторан в Амритсаре[106], он наймет Дарпана. Там с ним будут хорошо обращаться.
– Можно отправить его учиться в школу гостиничного хозяйства. Закончит успешно, найдет работу в хорошем ресторане или большом отеле.
– Обучение в таких заведениях длится не меньше двух лет и дорого стоит.
– Если парень докажет, что настроен серьезно, я возьму расходы на себя.
Из кухни появился Дарпан с блюдом пирожков с кабачками, баклажанами и луком. Мы попробовали, и я восхитился тонким тестом, ароматной начинкой и вкуснейшим острым соусом.
– Чтобы получалось вкуснее, нужно печь из нутовой муки, а у нас принято добавлять тертый орех кешью с перцем.
– Начинку делал Абхинав, а тесто я.
– Изумительно, Дарпан, но я поделюсь с тобой одной хитростью: если ненадолго выложить пирожки на бумажные салфетки, они впитают лишний жир.
– У нас их принято подавать очень горячими, – вмешался Абхинав, – так что я этот прием не использую.
Зазвонил мой телефон. Дина! Я отошел к окну.
– Вы прослушали мои сообщения?
– Я была занята. Один знакомый сообщил, что с ним связался Алекс и назначил встречу рядом с Чаври-Базаром. Этот человек занимал у него пятьсот долларов, и теперь Алекс попросил вернуть долг – ему срочно понадобились деньги. Я не понимаю, почему он не позвонил мне, и не доверяю этому… должнику, так что…
– Хотите, чтобы я присоединился? Куда ехать?
– К Чаври-Базару.
– Скоро буду.
– Ждите перед кинотеатром, на площади.
Ахиллесова пята
Рикша-самоубийца довез меня до Чарай-Базар-роуд за двадцать три минуты, что совершенно невозможно – даже ночью, даже на мотоцикле, – и тем не менее ему удалось! Я совершил грубую ошибку, сказав, что тороплюсь, и пообещав хорошие чаевые. Впервые в жизни мне было так страшно. Мой шофер вилял, обгоняя другие машины, и с виртуозностью геймера избегал столкновения с коровами и собаками. Его клаксон ревел, как грузовое судно в тумане, и те, кто ехал перед нами, шарахались в стороны, словно сам дьявол предупреждал их о скорой смерти. Я успел забыть, что в этой стране правила дорожного движения – суть чистая фикция: преимущество всегда принадлежит тому, у кого машина больше или клаксон звучнее. Я даже не вскрикивал, заботясь лишь о том, чтобы не вылететь с сиденья на очередном повороте.
Он резко затормозил на людной площади у метро и сверкнул глазами, одарив меня широкой улыбкой. Тридцать долларов на чай – за то, что не убил меня, – привели его в восторг.
Зеленые автобусы «выплевывали» на площадь толпы пассажиров, к трем кассам кинотеатра стояли очереди, было десять вечера, но жизнь била ключом. Десятки разносчиков, обслуживающих окрестные лавочки и магазины, делали свое дело. Вокруг лотков уличных кондитеров собирались покупатели, из ресторанов вкус но пахло жарким. Коровы искали пропитание – им не было дела до людской суеты, а обезьяны равнодушно взирали на сумятицу города. Я решил проверить, не разрядился ли телефон, и остановился рядом с цветочниками, продававшими венки и гирлянды из ноготков и тубероз для религиозных церемоний. Никто не обращал на меня ни малейшего внимания. Звонок раздался только через полчаса.
– Где вы? – отрывисто спросила Дина.
– Рядом с кинотеатром. А вы?
– Недалеко от Ситарам-Базара, напротив ресторана. Он со мной так и не связался.
– Никуда не уходите, сейчас буду.
Пирожник указал мне направление, я быстро добрался до запруженной народом Ситарам-Базар-роуд и медленно пошел вверх по улице. Боясь пропустить Дину, я набрал номер и сказал:
– Не вижу вас…
– Я жду у ресторана.
– Ближе к Чарай-Базар-роуд или дальше от нее?
– Дальше.
– Уже иду. Не двигайтесь с места.
Я сошел на мостовую, собираясь кинуться в поток машин, автобусов, скутеров и рикш, но в последний момент решил не рисковать жизнью и вернулся на тротуар.
Именно в этот момент кто-то нанес мне сильный удар по затылку. Я покачнулся, но сумел удержаться на ногах, обернулся и увидел индийца лет двадцати. Он замахнулся и наотмашь ударил меня тяжелой палкой по лицу.
Очнулся я на асфальте и увидел склонившуюся надо мной девушку в шляпе. Дина… Дышать было трудно, меня бил озноб, я чувствовал себя как человек, попавший под поезд. Сознание уплывало. Дина промокала мне лоб и нос окровавленным платком. Я сопротивлялся накатывавшей дурноте, чтобы не лишиться чувств, дышал по-собачьи и, несмотря на пелену перед глазами, заметил, что рубашка на груди залита кровью. Вокруг нас собрались любопытные, мужчина лет сорока – светлокожий, в круглых очках в металлической оправе, белой тунике и сером жилете – протиснулся вперед, чтобы осмотреть меня. Он тщательно прощупал голову и шею, занялся ушами, носом и ртом, потом заговорил со мной, но я услышал только звуковую кашу и увидел в его глазах тревогу. Дина тоже шевелила губами, мне показалось, что беззвучно, я поду мал: «Поздравляю, ты совсем оглох!» – и сунул указательный палец в ушную раковину. Подняться мне не позволили, тогда я притянул Дину к себе и прохрипел с надрывом в голосе:
– Мои слуховые аппараты! Я потерял их и ничего не слышу. Нужно обязательно найти!
Дина что-то сказала, индиец начал осматривать тротуар, в работу включились еще три человека, и через минуту один протез нашелся. Я протер его, поставил на место, и – о чудо! – он заработал.
– Как вы себя чувствуете? – спросила Дина. – Очень больно?
– Терпимо.
Мужчина в очках вернулся, присел на корточки, ободряюще кивнул и сказал:
– Моя аптека всего в двух шагах отсюда, я вами займусь, а об аппарате не беспокойтесь – они его обязательно найдут. Можете встать?
Аптекарь и Дина помогли мне подняться, довели до места, и он тщательно обработал все мои раны.
– Вас ударили по носу, но, к счастью, не сломали. Вы свободно дышите, значит перегородка в порядке. Приложим лед, подержите четверть часа, и отека не будет. Примите эти обезболивающие и не наклоняйте голову. Наш квартал становится все опасней, появилось много банд. Негодяи могли проломить вам череп, так что благодарите Небо за удачу. На прошлой неделе здесь убили торговца и украли всю выручку.
– Перед вами Обмани-Смерть! – перебила его Дина.
– Кто?
– Вы не видели фильм?.. Значит, не поймете.
Она следила за действиями аптекаря и страдала вместе со мной. Он хотел немедленно везти меня в больницу, чтобы сделать рентген и ввести противостолбнячную сыворотку, сказал, что не сумеет зашить резаную рану на голове, но я по опыту знал, что это бесполезно. Первый удар дубинки скользнул по уху и попал по плечу, ключица болела, но перелома не было. Я так часто попадал в переделки, что, если бы меня каждый раз кололи и «фотографировали», пришлось бы поселиться в больнице. В зеркале отражалось мое серо-зеленое лицо и забинтованная голова. Аптекарь принес грелку со льдом, я приложил ее к носу, поблагодарил и полез за бумажником, чтобы заплатить моему благодетелю, и тут выяснилось, что меня обокрали. Индиец предложил заявить в полицию, но я воспротивился, сказал, что деньги занесу завтра, а вор давно смылся. Дина высказала надежду, что кто-нибудь мог видеть напавшего на меня мерзавца, но, когда мы вышли из аптеки, на улице уже никого не было. Только один человек продолжал копаться в отбросах в поисках моего левого протеза. Я выгреб из кармана всю мелочь, сказал ему спасибо, и он удалился, очень довольный моей щедростью. Мы с Диной остались одни.
– Хотите вернуться к себе? – спросила она.
– Худшее позади, так что пригласите меня перекусить.
Мы медленно пошли к Чарай-Базар-роуд. Судя по брезгливым взглядам прохожих, я производил на людей впечатление преступника, а не жертвы, видимо из-за рубашки, закапанной кровью.
Пришлось попросить у Дины немного денег и купить хлопковую тунику без воротника. Выглядел я ужасно, впрочем, бывало и хуже. Да, левое ухо перестало слышать, нос напоминал спелый помидор, но жизни я не лишился.