Я собрал вещи для короткой поездки, взял часть денег из тех, что прятал за шкафом, и покинул дом Абхинава, но не прошел и ста метров, как зазвонил мой сотовый.
– Здравствуйте, Том, как вы?
Голос Дины звучал нервно, она задала вопрос, но ответ ее мало волновал.
– Я на улице… У вас неприятности?
– Кредитку Алекса заблокировали.
– Я тут ни при чем.
– Том, деньги нужны нам как воздух! На попечении ассоциации сейчас двадцать три женщины с детьми, мы должны о них заботиться. Алекс потому и оставил карточку, что был уверен: на себя я не потрачу ни пенни!
– Я позвоню в Лондон.
– Мы можем увидеться, прямо сейчас?
– Нет, я уезжаю.
– Куда?
– В Тривандрам[113]. Алекса нашли.
– И вы молчите!
– Послушайте, Дина, мне лучше отправиться одному. Обещаю, что свяжусь с вами, как только появятся новости.
Я набрал номер Малкольма Рейнера, попал на голосовую почту и сказал, что должен сообщить ему важную информацию. Потом связался с Ричардсоном и имел удовольствие разбудить его. Сухим, неприятным тоном я приказал ему немедленно разблокировать кредитную карту Алекса и заметил, что его неуместные и несвоевременные инициативы затрудняют мое расследование.
– Господин Рейнер предоставил мне свободу действий.
– Алекс скрылся из-за вашей идиотской слежки. Передайте это Рейнеру. Побеспокойте его сон, если понадобится, уж будьте так любезны. Я напал на след.
Ответа я ждать не стал, выключил телефон – от греха подальше – и поехал на такси в аэропорт, забыв, что он контролируется военными. Билета у меня не было, так что пришлось стерпеть тщательный обыск. Все рейсы в нужном мне направлении были непрямыми, с одной или даже несколькими пересадками, и путешествие иногда занимало весь день. Я решил лететь вечером, чтобы добраться за четыре с половиной часа, нашел место в зале ожидания внутренних рейсов и вдруг увидел Дину.
– Я подумала, что вы полетите вечером… Не ошиблась?
– Так и есть. Но без вас.
– Почему? Меня это тоже касается.
Мы сели в кафе, за столик с видом на поле. Самолеты выныривали из тумана и тяжело опускались на бетонные полосы. Я рассказал, как получил информацию, и Дина не удивилась. Алекс несколько раз говорил, что хочет уйти в ашрам, хотя ей это желание не казалось разумным.
– Зачем он так далеко забрался? Сбежал от меня? – спросила она.
– Не от вас.
– Мы его найдем?
– Это первая достоверная информация, означающая, что Алекс жив.
– А вы сомневались? Подозревали меня?
– Не я – Виджей Банерджи. Несколько дней назад, в разговоре, он прямо обвинил вас в мошенничестве.
– Ничего-то вы не знаете…
Я молча ждал объяснений, и Дина заговорила, глядя на взлетающие самолеты:
– Виджей был хорошим боссом, когда нанял меня. Работы поручал много, но платил по справедливости. Иногда устраивал обед или ужин для сотрудников, чтобы отпраздновать успех. В прошлом году я обратила внимание, что он стал приглашать только меня, вел себя галантно, но делал весьма прозрачные намеки и авансы. Я разыгрывала из себя дуру, вроде бы успешно, пока однажды вечером он не признался мне в любви. В перерыве между блюдами. Я не поверила своим ушам. Он говорил, захлебываясь словами, предлагал снять квартиру, купить машину, подарить один из своих мотоциклов и даже пообещал, что я смогу получать жалованье, не работая. Я не знала, куда деваться от стыда за Виджея. Он утверждал, что сходит с ума от любви по мне, что впервые в жизни испытывает такое сильное чувство, а к жене ничего не чувствует, давно с ней не спит и думает развестись. Я отказалась. Решительно. Виджей – милый и симпатичный мужчина, но он женат, у него четверо детей, так зачем мне разбивать семью? Я была честна с ним, сказала, что не готова строить совместную жизнь с кем бы то ни было. Семья – это не для меня. До Виджея двое мерзавцев уже сулили мне золотые горы, и я имела глупость верить. Нужно всем одно и то же, а когда добиваются своего, начинают тебя презирать. Я не захотела стать любовницей Виджея Банерджи, и он взбесился. Угрожал, молил, шантажировал, заваливал подарками. Не уволил – хотел держать под рукой. Предложил мне деньги. Можете себе представить? Кучу денег. «Я – шлюха, но не мерзавка и сама решаю, с кем ложиться в постель, – ответила я. – С вами я спать не буду. Никогда!» Вот в чем причина ненависти Виджея.
Дина сидела на два ряда впереди меня и все время полета о чем-то напряженно размышляла. Поведение девушки сбивало с толку, но я решил не ломать голову над ее загадкой. Виджей сказал, что Дина никогда не жила в Болливуде, она страшно оскорбилась и пообещала показать свое портфолио, как только мы вернемся в Дели. Ее пылкость произвела на меня впечатление. Если Дина врет, она выдающаяся актриса. Когда-то давно один тип сказал по телевизору, что сомнение равносильно уверенности (правда, он имел в виду времена Сопротивления во Франции). Я решил прислушаться к интуиции, твердившей: «Она невиновна!»
В Тривандраме мы взяли такси и около полуночи подъехали к отелю. Летом здесь наверняка было райское место – декор в колониальном стиле, чудесный вид на океан, – но сейчас дул противный влажный ветер, так что наслаждаться красотами мы не стали и разошлись по номерам. Разобрав вещи, я спустился в холл, чтобы заказать такси. Портье сказал, что до ашрама ехать двести километров, а учитывая состояние дорог, поездка займет не меньше пяти часов. Он сделал два звонка и обеспечил нам машину с водителем.
Я решил пригласить Дину перекусить, но оказалось, что она вышла прогуляться. Пришлось оставить сообщение и идти спать.
В семь утра мы встретились в холле и отправились в путь. Движение на узких улицах было плотным, как в Дели, поэтому наш шофер в основном молчал. Мы ехали по прибрежной дороге на север штата Керала, чьи холмы напоминали Девон и Суррей, но этим сходство с английской деревней и ограничивалось. Пальмы окаймляли рисовые поля, в долинах зеленели чайные плантации, росли банановые деревья, бамбук и эвкалипт. Женщины были одеты в сари всех цветов и оттенков, мужчины щеголяли бирюзовыми и желтыми тюрбанами. У Чертхалы мы взяли правее, миновали густую рощу растрепанных кокосовых пальм и оказались в горах. Асфальтовое шоссе уступило место бугристо-шишковатой дороге, которая через час закончилась. На обочине не было указателя на ашрам Манджур[114], сквозь дымку тумана угадывались океан и призрачный город на берегу.
Десятки деревянных домишек напоминали вылезшие из-под земли грибы. Мы направились к стоявшему в центре белому двухэтажному зданию. Множество белых женщин деловито сновали по территории, другие что-то обсуждали, собравшись в группы.
Мы завели разговор с пятидесятилетней вдовой из Милуоки, которая жила в ашраме уже третий месяц. Дина описала Алекса, я показал фотографию, но женщина не припомнила его. Американка объяснила, что тут не меньше двухсот иностранцев, так что всех знать невозможно, да и не нужно. Паломники приезжают, чтобы изучать и читать вслух священные тексты, медитировать, практиковать хатха-йогу. Ей кажется, что мужчина с фотографии не живет в центре, но в горах есть уединенные убежища для тех, кто «ищет освобождения от иллюзий». Она приняла нас за неофитов и с гордостью поведала, что идет по пути духовного пробуждения, а потом пожелала успеха.
Индиец, поправлявший навес у центрального корпуса, сказал, что управляющий с помощницей поехали в Кочин[115] и вернутся только вечером. Я предъявил фотографию Алекса, которого он уверенно опознал: «Этот молодой человек живет в ашраме». – «В каком доме?» – спросил я, ответа не получил, но все равно воодушевился: моя миссия близилась к концу.
Мы начали расспрашивать обитателей, надеясь узнать, где находится Алекс, и столкнулись с враждебной недоверчивостью. Нам задавали вопросы: «Кто вы такие? Что вам нужно?» – и советовали обратиться в администрацию. Управляющий, приветливый индиец лет шестидесяти, возвратился на закате, привез мешки с рисом и другими продуктами. Имя Александра Рейнера ничего ему не говорило, но, увидев снимок, он воскликнул: «А, Алекс!» – и сообщил, что тот прожил у них два месяца, а ушел две недели назад. Неизвестно куда. Сказал, что ашрам принимает слишком много американцев и австралийцев, а ему нужно тихое место, где будет больше индийцев, озабоченных поиском внутренней истины и мудрости. Управляющий слышал, что Алекс присоединился к одному садху[116], который направлялся в Варанаси.
– Чтобы туда добраться, нужно преодолеть две с половиной тысячи километров! – воскликнула Дина.
– Алекс может остановиться в одном из сотен ашрамов, которые встретятся ему по пути.
Мы решили не возвращаться в Тривандрам на ночь глядя, и управляющий предложил приютить нас вместе с водителем. В каждом домике было от трех до шести комнат спартанского образца: циновка на полу, деревянный стул и умывальник.
Нас с Диной определили в разные дома – как одиночек. Повар уже ушел, но мы получили горячий ужин в столовой и приглашение присоединиться к коллективной медитации. Дина поблагодарила и отказалась, сославшись на раннюю побудку.
Стыдно признаться, но у меня было карикатурное представление об ашрамах. Я считал, что там живут обкуренные глуповатые хиппи с цветами в волосах, сбежавшие от реального мира в поисках рая на земле.
Сидевшие рядом с нами канадки и американка не выглядели отчаявшимися. Они решили подвести промежуточный итог и теперь оценивали прошлое, думали, как жить дальше, искали в своих душах точку опоры, которая поможет им справиться с противоречиями, забыть о болезненных неудачах и провалах. Во внешнем мире подобная работа над собой считалась бы слишком мучительной и вряд ли могла быть осуществлена. Женщины искали себя, и это не было ни бегством от мира, ни уклонением от реальности, ни сведением счетов. Они не стали изливать нам душу, потому что пришли в ашрам не за жалостью, а чтобы стать сильнее и двигаться вперед.