– Неплохая игра, – проговорил он, несколько ошарашенный тем, что получил одну из тех самых английских монет, словно они – обычные деньги.
Она неправильно истолковала его реакцию.
– Это – четверть английского нобля. Он стоит не меньше половины дуката, – сказала она. – Это – весомая монета.
– Надеюсь, ты не сомневаешься в золотых монетах? – спросил кто-то из толпы.
– Нисколько. Я просто удивлен своему везению, – ответил Лука.
– Да уж, в этой игре выиграть трудно, – проворчал Фрейзе. – Но игра хитрая – да и смотреть на тебя, Джасинта, очень приятно.
– Ты опять пришел повидать отца Пьетро? – спросила девушка. – Он ведь приходит только после полудня.
– Нет. Мой господин, вот этот – торговец. Он собирается продать товар, который вот-вот должен прибыть, – убедительно соврал Фрейзе. – Шелка. Хотела бы шелковое платье, Джасинта? Или ленту в твои блестящие каштановые волосы?
Она улыбнулась:
– Да, конечно. Поставишь их в моей игре? Купишь мне платье, если проиграешь три раза подряд?
Фрейзе ухмыльнулся.
– Ну уж нет! Не сомневаюсь, что ты получишь целый шкаф платьев. Целый корабль платьев!
Она рассмеялась:
– Это же просто везенье!
– Это – очень тонкое уменье, – возразил Лука и, понизив голос, добавил: – Но я поделюсь с тобой одним секретом.
Она подалась вперед, готовая слушать.
– Я не увидел, что шарик под правым стаканчиком: твои руки двигаются слишком быстро, чтобы я смог что-то разглядеть. Думаю, почти никто не успел бы ничего разглядеть. Но я догадался, что он будет под правым.
Прищурившись, она всмотрелась в его лицо.
– Счастливая догадка?
– Нет. Догадка, основанная на том, что я смог увидеть.
– И что же ты увидел?
– Ты – правша, – объяснил он ей. – А самое сильное движение – от себя, а не к себе. Когда ты передвигаешь стаканчики, то больше силы вкладываешь в стаканчик с шариком и склонна передвигать его направо. Три раза из семи у меня на глазах ты отправила стаканчик с шариком направо. А в конце дня, когда ты устаешь сильнее, ты, наверное, еще чаще выбираешь правую сторону.
Она села на пятки.
– Ты считал, где останавливается стаканчик? И запоминал?
Лука нахмурился:
– Я не собирался считать, – объяснил он, – но не мог не заметить. Я запоминаю картинки и числа.
Она улыбнулась:
– В карты играешь?
Лука рассмеялся:
– Ты думаешь, что я мог бы считать карты?
– Наверняка смог бы, – ответила она. – Если бы ты смог подсчитывать карты и запоминать их, то выигрывал бы в Карноффель. Ты мог бы играть здесь, на площади. Тут можно выиграть целое состояние: у всех есть деньги в карманах – и все считают, что им может повезти.
Лука покосился на брата Пьетро, который дожидался их с выражением утомленного терпения.
– Я не играю на деньги: брат был бы недоволен. Но я и правда смог бы запоминать вышедшие карты.
– Если бы тебе надо было запомнить набор цифр, сколько бы ты смог вспомнить? – спросила она.
Он закрыл глаза и представил себя мальчишкой, бегущим по галерее с колоннадой из мелькающих цифр.
– Не знаю, никогда не проверял. Тысячи, наверное.
– Сударь, вы видите цифры в цвете?
Вопрос оказался настолько неожиданным, что он ошарашенно рассмеялся.
– Да, действительно, – признался он. – Но, по-моему, это просто редкая иллюзия. Странная причуда зрения – или, возможно, игра разума. Кто знает? Это совершенно бесполезно, насколько я понимаю. А ты видишь цифры как цвета?
Она покачала головой.
– Нет. Но я знаю, что некоторые люди, разбирающиеся в цифрах, видят их в цвете, как картинки. А ты можешь понять язык, только его услышав?
Он колебался, не имея желания хвастаться – и хорошо помня, как его задирали в детстве из-за его исключительных способностей.
– Да, – отрывисто бросил он. – Но это не важно.
Она повернулась и кивком подозвала к себе отца. Драго Накари подошел к ним и поздоровался с Лукой за руку.
– Это мой отец, – представила его Джасинта Луке, а отцу быстро сказала по-французски: – У этого юноши дар к цифрам и языкам. И он – чужак, только что приехавший в Венецию – и подошел к нам сегодня.
Драго неожиданно крепко стиснул Луке руку.
– Какая удача! Я надеялся и молился, чтобы мне встретился такой человек, как вы!
– Этой ночью мне был сон, – негромко сказала девушка Луке. – Мне приснился олень с такими же яркими карими глазами, как у вас. Он вышел на площадь Сан-Джакомо, и его копытца звонко цокали по мосту Риальто, а площадь стала лугом, сплошь покрытым зеленью.
– Он – богатый торговец, – вмешался Фрейзе. – Сделал ставку просто, чтобы развлечься. Не игрок. Вряд ли будет полезен вам в вашей работе. Совсем не похож на оленя, нисколько не похож на оленя.
– Ты меня понимаешь? – спросил Драго у Луки на латыни.
– Я говорю и читаю на латыни, – подтвердил Лука. – Я выучил ее, пока был в монастыре.
– Ты меня понимаешь? – спросил у него Драго по-арабски.
Лука нахмурился.
– Кажется, это был тот же вопрос, – проговорил он неуверенно. – Но я не говорю по-арабски. Это просто догадка.
– Ну, этого ты не поймешь, – сказал Драго на цыганском языке. – Ни слова не поймешь!
Лука рассмеялся.
– По счастливому совпадению, когда я был совсем малышом, к нам в деревню заехали цыгане, – отозвался он. – Я слышал их разговоры и сразу их понял.
– А ты знаешь птичий язык? – очень тихо спросил у него Драго по-итальянски.
Лука качнул головой.
– Нет. Никогда о таком не слышал. Что это?
– Я изучаю кое-какие рукописи, которые поставили меня в тупик, – заметил Драго Накари, не ответив на этот вопрос. – В них цифры и странные слова, и нечто, похожее на шифр. Я сказал – как раз вчера вечером – что должен молить Бога, чтобы Он послал мне человека, разбирающегося в цифрах и языках, потому что без посторонней помощи мне в них ничего не понять. А потом моей дочери приснился олень, идущий по мосту Риальто. А сегодня к нам приходишь ты.
– А почему этот сон должен был говорить обо мне? – спросил Лука.
Джасинта ему улыбнулась.
– Потому что ты красив, как молодой олень, – смело заявила она. – И тот олень шел как раз, как ходишь ты: гордо и грациозно, с высоко поднятой головой, глядя вокруг.
Фрейзе наклонился к ней.
– Я тоже молодой олень, – сказал он ей тихо. – Может, это меня ты видела во сне? Как оленя… или хотя бы коня? Или красивого быка. Крепкого и хорошо сложенного. Когда мы были детьми, я прозвал его Воробушком, потому что он был такой маленький, длинноногий и тощий.
– Ты и правда похож на красивого коня, – сказала она с милой улыбкой. – Ты мне сразу понравился.
– Что у вас за рукописи?
Лука не мог скрыть своего интереса.
– Похоже на книгу с рисунками и текстом. Вот только рисунки не похожи ни на одно растение или человека, которых бы я встречал, и я не могу понять, что вокруг них написано.
– А вы не показывали их в здешнем университете или в Падуанском?
Мужчина развел руками.
– Боюсь, – признался он. – Если эти рукописи содержат тайны и могут принести прибыль, то я хотел бы получить эту прибыль сам. Если они еретические, то я не хотел бы оказаться тем, кто принесет их в церковь и получит за это наказание. Меня спросят, откуда они у меня и что они означают. Меня могут обвинить в запретных знаниях – тогда как я не знаю ничего. Видишь мои сложности?
– А их нет в списке запрещенных книг? – настороженно спросил Фрейзе. – Мой господин не может читать что-то, что окажется ересью.
Драго пожал плечами:
– Поскольку я не могу перевести даже их названия, то не знаю, что они такое.
– С чего вы решили мне довериться? – спросил Лука.
Тот улыбнулся.
– Если ты их переведешь, то это будет несколько страниц из очень длинной книги. Они тебе мало что скажут. Чтобы начать в них разбираться, нужно быть философом. Ты говоришь, что ты – торговец. Это – более быстрый путь к богатству, чем изучение трудов древних мудрецов. Но я готов пообещать тебе долю от всего, что я узнаю благодаря твоей учености.
– Мне было бы очень интересно на них посмотреть, – с жаром проговорил Лука. – И мы путешествуем с одной дамой…
– Она – компаньонка его сестры, – вмешался Фрейзе, пытаясь сохранить их маски. Он тяжело навалился на Луку. – И видишь: твой брат тебя ждет и уже начал терять терпение.
Лука обернулся на брата Пьетро, который уже заметно встревожился тем, как надолго они задерживаются у уличных игроков.
– Да, еще секунду. Та дама, о которой я упомянул, – компаньонка моей сестры. Она наполовину арабка и могла бы помочь нам с арабским языком. Она обучалась в Испании в мавританских университетах и очень начитанна. Она получила образование настоящего ученого.
– Образованная женщина? – полюбопытствовала Джасинта так, словно в этом сочетании слов не было никакого противоречия.
– Мне принести рукопись к вам домой? – спросил у Луки Драго Накари.
– Приходите, – пригласил его Лука. – Приходите оба сегодня ближе к вечеру. Мне было бы очень интересно на нее посмотреть.
– Придем, как только закончим здесь, – пообещал Драго Накари, – после полудня.
– Договорились, – сказал Лука.
Его собеседник поклонился, а Джасинта снова разгладила песок перед собой. Фрейзе опустился на одно колено, чтобы негромко с ней попрощаться.
– Так я увижу тебя сегодня днем? Ты придешь вместе со своим отцом?
– Если он меня позовет, – ответила она.
– Тогда увидимся у нас дома, в палаццо Лонги.
Она улыбнулась:
– Если не там, то по утрам я всегда здесь. Может, завтра придешь, сделаешь ставку – и тебе повезет.
– Мне очень везет, – заверил ее Фрейзе. – Меня унесло ужасным потопом, но я благополучно вернулся домой. Я был в женском монастыре, где все были полусумасшедшие, но ушел оттуда целым, а до этого всего меня отдали поваренком в местный монастырь, а единственного паренька, который мне нравился, вызвали в Рим – и он превратился в важного господина и взял меня с собой. Вот тогда-то у меня и появился мой счастливый грошик.