– Милорд должен был знать, что Лука использует эти деньги для спасения отца. И, возможно, Луке повезет и он сможет их вернуть за счет торговых сделок и игры на деньги. Разве нобли сегодня не стоят больше, чем когда мы только их покупали?
– Ростовщичество, – недовольно откликнулся брат Пьетро. – Ему не следовало получать доход, торгуя монетами.
– Ему положено это делать! – вышла из себя Ишрак. – Так приказал милорд. Ему было велено торговать. И если он получит прибыль от своего груза, то, конечно же, волен тратить ее, как пожелает!
Брат Пьетро покачал головой.
– Верный и рачительный слуга должен получить прибыль к вящей славе Божьей, – заявил он. – А потом все отдать милорду. Вот это – правильное отношение. Вспомните притчу о талантах.
– Но когда отец Луки вернется домой, это будет к вящей славе Божьей, – отметила Изольда. – И величайшая радость для Луки. Разве нам не следует радоваться за него?
– Не могу не опасаться того, кем он становится, разъезжая в гондоле, как богатый торговец. – Он перевел взгляд на нее. – И не могу не опасаться за тебя тоже. Дралась с той женщиной, словно базарная торговка. Твой отец не учил тебя так себя вести, леди Изольда.
Она кивнула.
– Мне стыдно за то, как я себя вела, – призналась она. – Ты даже не представляешь себе, насколько стыдно, брат Пьетро.
– Ты исповедалась? – негромко спросил он у нее.
Ишрак тактично отошла подальше, чтобы не мешать их разговору.
Изольда покачала головой:
– Мне слишком стыдно, чтобы исповедаться.
– Ты родилась и росла, чтобы быть владетельной дамой, – напомнил ей брат Пьетро. – Леди, у которой есть долг и обязанности. Твоя роль – демонстрировать самообладание, хорошие манеры, сдержанность. Ты не можешь слушать свое сердце в любви, как и твой нрав, затевая драку. Ты предназначена для лучшего. Отец готовил тебя занять высокое положение в этом мире, а не стать глупой девицей с интрижками и драками.
Она посмотрела ему в лицо.
– Знаю, – сказала она. – Но я не там, где мне можно правильно себя вести – и все вокруг тоже будут правильно себя вести. Я там, где есть соблазны и даже злость. Я хочу иметь возможность защитить себя от нападения.
– У дамы найдутся защитники. Окружающие тебя мужчины заступятся за тебя, если понадобится, – заверил ее брат Пьетро, не замечая, что рекомендует такое отношение к женщинам, которое много столетий делало их беспомощными – и навсегда оставило бы жертвами мужского гнева и мужской силы.
Она склонила голову.
– Я постараюсь, – пообещала она.
Стоявшая в отдалении Ишрак, которая была не согласна со всем, что только что сказал брат Пьетро, тряхнула головой и не удержалась от тихого раздраженного хмыканья.
– А вот и они, – сказал брат Пьетро, заметив лодку, отделяющуюся от основного потока гондол на канале.
Они услышали, как Джузеппе предупреждающе кричит: «Гондола! Гондола! Гондола!», направляя лодку поперек течения. Он ловко подвел гондолу к дому – и вскоре они уже услышали, как Лука и Фрейзе, тихо переговариваясь, поднимаются наверх. А в следующую минуту они уже вошли в гостиную.
– Все в порядке? – спросила Изольда, подходя к Луке и заметив, что он чуть нахмурился.
Он кивнул:
– Мы отправили семь ноблей, на тот случай, если он запросит больше. Все должно быть в порядке. Просто нобли очень сильно подорожали относительно всех остальных видов монет. Работорговец не будет знать их стоимости в Венеции, продавая моего отца в Триесте. Цена так быстро растет, что менялы постоянно исправляют свое предложение. Они стали даже дороже золота.
– Как монета может быть дороже, чем ее металл? – изумилась Ишрак. – Как золотая монета может быть более ценной, чем само золото?
– Люди доверяют золотым ноблям даже больше, чем золоту, – ответил ей Фрейзе. – К меняле Израилу выстроилась длинная очередь. Люди меняли чистое золото на нобли, потому что ноблями можно расплачиваться где угодно, и теперь они стоят дороже, чем золото по их весу. Люди собирают золотые украшения, колье своих жен – и меняют все по весу на золотые нобли, и еще приплачивают сверху, чтобы получить монеты. Если покупаешь золотой слиток, то под слоем золота может оказаться свинец. Ты сам об этом не узнаешь, его надо проверять. А вот золотые нобли всегда хорошие, и сегодня они стоят больше, чем стоили вчера.
Путешественники обменялись смущенными взглядами.
– Дело становится все более серьезным, – сказал брат Пьетро. – Люди спекулируют золотыми ноблями, но только мы знаем, откуда они взялись. Только мы знаем, что часть из них не из чистого золота и изготовлена алхимически!
Он прошел к двери, убедился, что их не подслушивают, и жестом пригласил всех сесть за стол.
– Нам надо решить, что делать. Положение становится все хуже и хуже. Я понимаю, что вы все расположены к алхимику и его дочери, но мы обязаны немедленно на них донести.
Лука на мгновение замер, словно ему пришлось напоминать себе, что у него есть задание и что он – расследователь. Он медленно занял место во главе стола. Впервые он начал советоваться с братом Пьетро, как со своим клерком, а не как с наставником.
– Подожди. Нам надо все тщательно обдумать, – заявил он. – Кое-что совершенно ясно. Мы можем доложить милорду, что завершили свое расследование и знаем, что здесь происходило. Пара алхимиков приехали сюда с золотом, которое они получили от своего покровителя, чтобы торговать в Венеции на рынке. Они признают, что распространили много золотых английских ноблей, но не говорят, было ли это алхимическое золото от гранд-мастера Джона, герцога Бедфордского, или настоящее золото, земное золото с монетного двора, которое находилось в его ведении в Кале.
– Действительно, – отозвался брат Пьетро. – И я подготовил зашифрованный отчет, в котором говорится именно это. Он будет готов к отправке, как только ты его подпишешь.
– А еще они говорили, будто Земля круглая, – напомнил всем Фрейзе. – А хорошенькая девушка сказала, что она старуха. Так что, возможно, они просто сошли с ума, бедняги.
– Утихни! – приказал ему Лука. – Большинство ученых считают, что Земля круглая.
– Правда? – Фрейзе был шокирован. – А как же другая сторона?
– Какая другая сторона?
– Нижняя. Если мир круглый, что тогда насчет низа? Нижней стороны шара. На чем он стоит? Вот это вопрос! Что там радуга! И что бывает, когда ты переходишь через середину? Если бы ты отправился на нижнюю часть, ты сорвался бы! – Он вскинул руки и осторожно потянул себя за уши. – Ты оказался бы вверх тормашками! У меня голова кругом идет при одной мысли о таком.
– Оставим это. Мы сейчас говорили о совершенно других вещах.
– А почему они вообще заговорили о том, что мир круглый? – спросила Изольда, забыв о самом важном вопросе из-за сомнений Фрейзе. Чуть подавшись вперед, она бережно отвела его руки от ушей. – Тише, Фрейзе. Успокойся. Это ничем не хуже той мысли, что, если мир плоский, ты мог бы добраться до его края и сорваться с него.
– Сорваться с него? – переспросил он, ужаснувшись. – А край есть?
– Мы говорили о радугах, – кратко пояснил Изольде Лука.
– На самом деле ты меня не успокоила, – негромко сказал Изольде Фрейзе. – На самом деле это еще хуже. Сорваться с края? Святые угодники, спасите!
– Но вернемся к нашему с ними делу, – сказал Лука, кладя конец отступлению от главной темы разговора. – Они говорят, что несколько недель торговали золотом Бедфорда, а потом стали сами делать золотые нобли по собственному рецепту герцога Бедфордского. А потом они вывели на рынок эти золотые нобли вместе с остальными. Так что мы можем сказать наверняка, что сейчас на рынке одновременно ходят хорошие английские золотые нобли и нобли из алхимического золота.
– А можно отличить одни от других? – спросил брат Пьетро. – Или они одинаково хороши?
– По-моему, отличить будет можно, – ответила встревоженная Ишрак. – Они вроде бы сказали, что их собственное золото, изготовленное из серебра и простых металлов, требует еще одной ступени очистки. Они сказали, что им нужно еще время.
– У леди Каринты на ожерелье были новые золотые нобли, – подсказала Изольда. – Они выглядели не хуже других. Если это и алхимическое золото, то на глаз его не отличить.
– Но, как они сказали, их основная работа, важнейшая работа – это не золото, а жизнь, – снова подал голос Фрейзе. – Они ведь так сказали, верно?
– Сказали, – подтвердил Лука. – Они определенно сказали, что изготовление золота – это меньшее искусство, нужное алчным людям. Их главная цель – получить не философский камень, который может превращать все в золото, а философский эликсир, создающий жизнь.
– У них было множество мертвых зверьков, – напомнил всем Фрейзе, – во всех тех банках. И для людей, творящих жизнь, у них в кладовой чересчур сильно воняло мертвечиной.
– Та молодая женщина сказала, что она – старуха, – сообщила брату Пьетро Ишрак. – Сказала, что она не такая, какой кажется. Она сказала, что она – старуха в теле молодой женщины и что она и человек, которого она называет отцом, работают вместе уже много лет.
Какое-то время все молчали.
– Но они сказали много такого, что не может быть правдой! – напомнил им Фрейзе. – Я вообще об этом не хочу думать!
– Нам надо о них сообщить, – мрачно заявил брат Пьетро. – Я вижу, что они философы и их работа, возможно, имеет ценность, но милорд сказал совершенно определенно, что мы должны найти фальшивомонетчиков, а эти двое признались, что изготавливали монеты. Он сказал, что мы должны на них донести, так что нам следует это сделать.
– Дадим им остаток дня, чтобы они смогли собраться и уехать, а завтра после рассвета мы о них сообщим, – принял решение Лука.
– Милорд сказал…
– Милорд хотел, чтобы Раду-бей умер, – презрительно оборвала его Ишрак. – Он обвинил его в том, что он – убийца. Милорд сказал Луке о том, что свободу его отца можно купить, только спустя много месяцев после того, как с ним познакомился. Он ничего не говорил об этом, пока Лука сам про это не узнал. Он мог бы рассказать Луке, как ему освободить отца, при первой же их встрече, но он не потрудился это сделать. Милорд отдает приказы, но они не всегда на