По толпе пробежал шепоток, однако большинство слышали прокламацию еще накануне, так что эта плохая новость была старой.
– Сегодня я получил официальный протест от посла Оттоманской империи, – продолжил дож.
На площади мгновенно воцарилась тишина, только где-то на краю толпы кто-то коротко застонал. Оттоманская империя была самой влиятельной силой в мире. Ненадежный мир между Оттоманской империей и Венецией был необходим для выживания города. Турки правили бал на Средиземном и Черном морях. Их армии захватили земли восточнее Венеции. Если посол Оттоманской империи недоволен, то на город надвигается ужасающая опасность.
– Оказалось, что христианские страны, выплачивающие дань Оттоманской империи, в этом году сделали это только золотыми ноблями, – сказал дож. – Увы… – Он ненадолго замолчал, а потом повторил: – Увы.
Толпа ответила тихим стоном.
– Увы нам. Турки считают, что мы осознанно отдали им ничего не стоящий мусор. Поэтому они говорят, что мы не выплатили им должную дань, как было оговорено. Говорят, что мы обещали платить золотыми ноблями, а отправили им ржавчину.
Все присутствующие тихо ахнули. Невыплата дани Оттоманской империи повлечет за собой немедленное и суровое наказание, которому подвергнутся все страны, обязанные платить дань. Это приведет к новой войне, и тысячи человек погибнут под натиском непобедимой оттоманской армии.
– Поэтому мы повышаем налог на каждый дом в Венеции: это поможет нам расплатиться с огромным долгом, – твердо произнес дож. – Я и каждый член Совета будем платить – и дадим городу заем из наших личных средств. Я призываю вас всех платить полностью, платить золотом, ради нашего города и нашей великой республики. Если вам придется продать драгоценности жены – сделайте это, если придется содрать позолоту с мебели – сделайте это, если придется срезать ручки с золотых ворот – сделайте это. Я возьму драгоценности моей жены, драгоценности моей матери. Я соскребу сусальное золото с моего трона. Я сниму золотые ручки с дверей, продам лучшие картины из своих комнат. Мы все должны отдать свои самые дорогие сокровища. Настало тяжелое время, вы должны откликнуться. Да благословит вас Бог, да спасет Бог Венецию.
– Аминь! – отозвалась площадь единым низким гулом.
Дож повернулся и с непокрытой головой ушел во дворец.
Изольда повернулась к Луке – и увидела, что он бледен от потрясения.
– Идем, – коротко приказал брат Пьетро, уводя всех с площади.
– Мне надо пойти на Риальто и повидать отца Пьетро… – запротестовал было Лука.
– Нет! Сначала нам нужно сделать кое-что другое.
– Брат Пьетро?
– Идем!
– В чем дело? – Ишрак пришлось перейти на бег, чтобы не отстать от широких шагов брата Пьетро. – Что вдруг стало так важно?
– Милорд оставил мне распоряжения, которые мне следует вскрыть, как только я узнаю, что в провинциях возникли проблемы с выплатой дани.
– Он знал, что это случится? – Ишрак резко остановилась. – Милорд знал, что в провинциях используют фальшивые монеты?
– Этого он знать не мог. – Брат Пьетро продолжал стремительно идти вперед. – Как такое можно было знать? Но он был к этому готов. В этой миссии он был готов ко всему. На случай неуплаты он дал мне приказ, который я должен буду вскрыть. Его надо вскрыть немедленно.
Изольде и Луке тоже пришлось почти бежать, чтобы успевать за братом Пьетро. Лука поймал Изольду за руку, чтобы она не отстала. Фрейзе тоже спешил за ними.
– Откуда он знает такое? – спросил Фрейзе, обращаясь к самому себе. – Эти запечатанные приказы! Как ему удается писать их заранее? Просто чтобы меня помучить?
Брат Пьетро проталкивался сквозь толпу, опережая их, стремясь поскорее пройти к боковому входу в их палаццо.
Не медля ни минуты, он поднялся к себе в спальню и вынес запечатанный приказ к остальным, дожидающимся в столовой. Лука выдвинул стулья Изольде и Ишрак, после чего сам уселся во главе стола. Фрейзе сел на табуретку у двери.
– Запечатанный приказ, – раздраженно пробурчал он. – Как всегда. Раз – и он тут. И всегда с дурными вестями.
Брат Пьетро ни на кого не обращал внимания. Сломав печать, он развернул бумагу на столе, а потом, нахмурившись, пододвинул ее Луке.
– Читай ты, – велел он. – Ты разбираешь шифр быстрее меня.
Лука взял лист, на секунду прищурил глаза, после чего прочел вслух:
«В том случае если провинции не выплатят дань оттоманским властителям, вам надлежит отнести эту записку венгерскому послу, показать ему печать и распорядиться, чтобы они скупали фальшивые монеты на то золото, которое у них запасено. Вам надлежит отнести эту записку семейству Комарино и поручить им использовать свои личные запасы золота для покупки фальшивых монет. Вам самим надлежит использовать имеющиеся у вас монеты и золото для скупки английских ноблей по самой низкой цене, какую вы найдете. Вы не станете продавать те английские нобли, которые у вас есть. Если корабль придет после того, как вы прочтете это послание, вы используете весь груз для скупки обесцененных английских золотых ноблей по самой низкой цене».
Лука прервал чтение и положил приказ на стол.
– Он с ума сошел?
– Но все ведь продают золотые нобли по цене, которая гораздо ниже их стоимости, – изумилась Изольда. – Все продают, а не покупают!
– Они не имеют никакой ценности, – поддержала ее Ишрак.
– И что нам делать? – вопросил Лука.
– Что приказано, – устало ответил брат Пьетро. Он встал из-за стола и протянул руку за записками для венгерского посла и банка Комарино. – Я их возьму? А ты пойдешь покупать нобли на оставшееся у нас золото? И зайди в какой-нибудь банк и пообещай, что мы заберем их нобли в обмен на груз, когда корабль придет.
– Но зачем? – вопросила Ишрак. – Зачем милорду понадобилось, чтобы мы тратили настоящие деньги на поддельные?
Брат Пьетро стал таким же мрачным, каким был в момент признания своего мнимого позора.
– Не знаю, – признался он. – И мне не надо знать. Мне надо выполнять приказы милорда и исполнять волю Божью, даже если это приводит меня в пучину греха. Я должен верить. Я должен полагаться на суждения милорда. Я должен выполнять его приказы. – Он поднял голову. – Ты пойдешь со мной, Фрейзе?
– Конечно, – с обычной своей готовностью согласился Фрейзе, но тут же посмотрел на Луку. – Если можно?
– Иди, – рассеянно проговорил Лука. – Я загляну в наш денежный сундук и отнесу остатки нашего золота менялам. Его немного, но они будут счастливы взять его в обмен на ничего не стоящие нобли, тут и сомневаться не приходится.
– Но зачем? – не желала успокоиться Ишрак. – Зачем милорду нужно, чтобы вы покупали кровоточащие нобли, когда все знают, что они фальшивые?
– Я вопросов не задаю, – ответил ей брат Пьетро.
– Мы поможем, – пообещала Изольда за себя и Ишрак.
– А я задаю! Я задаю вопросы! – воскликнула Ишрак.
– Я скажу, чтобы гондола за вами вернулась, – мрачно пообещал брат Пьетро.
Они слушали, как монах с Фрейзе спускаются вниз и зовут Джузеппе.
Лука ушел к себе в спальню и вытащил из-под кровати большой деревянный сундук. Девушки пошли с ним и смотрели, как он поднимает крышку.
– Да у тебя тут целое состояние! – прошептала Ишрак при виде золотых ноблей в мешочках.
– У меня тут было целое состояние, – поправил он ее. – А теперь оно практически обесценено.
Он подвинул мешочки с золотыми ноблями и нашел под ними единственный золотой слиток и три золотых кольца.
– Я куплю у вас ваши кровоточащие нобли, – предложил он, – если вы согласитесь на ту цену, которую установили в Венеции. Хотя бы вы сможете от них избавиться.
– Нет, – ответила Ишрак, опередив Изольду, которая собиралась согласиться. – Я совершила ошибку, решив попытаться заработать на этом рынке, но если мы продадим нобли по этой цене, то рубины твоей матери будут потеряны окончательно. Давай оставим эти монеты, хоть они и фальшивые, и посмотрим, что будет дальше. Господин Луки явно что-то задумал. У него наверняка есть причина покупать нобли.
– Да ничего дальше не будет! – раздраженно бросила Изольда. – Ты обменяла драгоценности моей матери на обманку. И нам придется за это заплатить.
– Но милорд ведь делает совсем другое, – осторожно напомнила Ишрак. – Он скупает фальшивые монеты.
– Но ты ведь не знаешь, зачем? Не знаешь, для чего?
– Не знаю, – согласилась Ишрак. – Но я знаю, что он не дурак. Я бы оставила наши английские нобли до того момента, когда он продаст свои.
– Когда мы могли бы получить взамен золото? – огорченно сказала Изольда, указывая на кольца в руке у Луки.
– Если вы их не возьмете, то мне придется идти на Риальто и покупать фальшивки, – сказал Лука. – Жаль, что нельзя написать милорду и удостовериться, что он хочет именно этого. Жаль, что мы не знаем его планов. Потому что это безумие – бросать деньги на ветер.
Когда за Лукой и девушками вернулась гондола, они уже были готовы отправиться на Риальто: золотые и серебряные монеты лежали в кошельках и карманах, кольца были надеты на пальцы. На мосту опять царило оживление: известие о том, что курс обмена золотых ноблей установил сам дож, внушило людям достаточно уверенности, чтобы снова открыть свои лавки. Только менял по-прежнему не было на месте, а там, где раньше сидел Израил, на доске нарисовали похабную картинку и толстыми корявыми буквами написали «арестован».
Лука тут же прошел к началу моста и рванулся вперед при виде священника, который сидел, согнувшись, за своим столиком:
– Отец Пьетро!
Старый священник медленно повернулся к юноше, и при виде его огорченного лица необходимость в вопросах отпала.
– Нобли обесценились, – негромко сказал священник. – Байид не в Триесте: вчера он прибыл в Венецию для ремонта своего судна и пришвартовался неподалеку от Арсенала. Мой посланник нашел его там. Так что он узнал о крахе ноблей одновременно с нами. Нобли начали кровоточить, как только он высыпал их из кошеля – а потом он услышал объявление дожа о том, что вся Оттоманская империя считает себя обманутой. Он решил, что Венеция попыталась обмануть его империю, а ты