— Я ценю твое предложение, но, как я уже сказал, у меня есть женщина, которой мне достаточно.
Лениво поднявшись на ноги, он уклонился от цепких рук Хуаны и вышел из хижины. Он знал, что она вышла за ним следом и остановилась, наблюдая. Что ж, тем лучше, он отвадит ее раз и навсегда.
Коди увидела, что Люк идет к ней, и удивилась: что ему надо? Она заметила, как Хуана зашла перед этим к нему в хижину, а через несколько минут он буквально выскочил оттуда. Хуана вышла вслед за ним, и лицо у нее было перекошено от злости. Он подошел, и Коди вопросительно посмотрела на него:
— Что-то неладно? У Хуаны, по-моему, недовольный вид.
— Просто она сердится. Ничего страшного.
— Неужели?
— Если хотите остаться в живых, подыграйте мне, — тихо сказал он.
— О чем это вы?
Не говоря в ответ ни слова, он заключил ее в объятия и поцеловал.
Глава 9
Коди была потрясена. Растерянная, она стала вырываться. Никогда ей и в голову не могло прийти, что Люк совершит нечто подобное, да еще на глазах у людей! Он ведь говорил, что находит ее непривлекательной, что она его не интересует, что поэтому с ним она в безопасности. И вот теперь…
— Что вы себе позволяете? — возмущенно зашептала она, когда он оторвался от нее.
— Хуана наблюдает за нами. Я сказал, что вы — моя женщина. Хоть раз в жизни не спорьте и молчите, — распорядился он, подхватывая ее на руки.
Остальным обитателям лагеря могло показаться, что он действует в порыве страсти, но Коди ясно видела его предупреждающий взгляд. Черпак, который она сжимала в руке, выпал из ее ослабевших пальцев, и она обняла его за шею. Это какое-то безумие! Средь бела дня! Посреди лагеря! На виду у всех! Люк видел все эти восклицания в глубине ее зеленых глаз и тихо пробормотал:
— Просто поцелуйте меня.
— Но… — начала было она.
— Пожалуйста, — прошептал он, снова находя губами ее рот.
Губы Люка с внезапной настойчивостью снова овладели ее губами, и Коди вдруг перестала соображать, перестала бороться. Она говорила себе, что это из-за Хуаны, из-за того, что та не сводит с них глаз, и ей надо постараться, чтобы объятие выглядело убедительным. Она говорила, что всего лишь помогает Люку убедить эту женщину, будто принадлежит ему. Она говорила, что только притворяется, будто его поцелуй доставил ей удовольствие… но на самом деле никакого притворства не было. Поцелуй Люка оказался самым изумительным поцелуем в ее жизни. За последние годы ее несколько раз целовали молодые люди, пытавшиеся ухаживать, но ни один из них не пробуждал в ней таких ощущений.
Невольный вздох, почти стон, слетел с ее уст, и она почувствовала, как вздрогнул и напрягся Люк при этом звуке. Внезапно его губы, замершие на ее губах, стали жесткими и требовательными, но это не было больно. Люк подчинял ее себе, и, к ее полному изумлению, она наслаждалась этим.
Коди еще теснее прильнула к нему, потому что вокруг все плыло и кружилось. Она смутно сознавала, что он куда-то ее несет, но ей было все равно. Когда поцелуй наконец закончился и она оглянулась вокруг, то увидела, что он пронес ее мимо Хуаны, которая, не скрывая отвращения, разглядывала их.
На мгновение, лишь для того чтобы бросить пару слов Хуане, Люк остановился в дверях хижины.
— Может, тебе лучше вернуться к огню и приглядеть за стряпней? Сестра Мэри будет некоторое время занята другим огнем и не сможет тебе помочь.
Проговорив все это низким хрипловатым голосом, он повернулся и исчез в хижине, захлопнув за собой дверь.
Хуана застыла на миг в ярости. Нечасто бывало, что мужчина ей отказывал, и теперь в ее груди бушевала ревность. Ее так и подмывало поднести к их хижине горящий факел, лишь бы не давать какой-то набожной святоше завладеть тем, что она жаждала заполучить сама. Она едва сдержалась. Однако, не желая слушать страстные ахи и стоны, которые вскоре начнут доноситься изнутри, она круто развернулась и пошла прочь, доваривать свою стряпню.
А внутри хижины Люк поставил Коди на ноги. Она попятилась, прижимая пальцы к губам и растерянно глядя на него. Она выглядела так, как и должна выглядеть непорочная девственная монашка, на которую напал насильник. Никогда в жизни ее маскарад не сочетался так идеально с ее переживаниями. По правде говоря, у нее перехватило дыхание и она лишилась дара речи от того, что только что произошло между ними. Никогда в жизни не испытывала она подобных чувств. Даже не подозревала, что их можно испытать. Теперь она уставилась на Люка, не понимая, почему простой поцелуй заставил ее сердце забиться как бешеное, почему у нее все плыло перед глазами.
— Зачем вы это сделали? — прерывистым, задыхающимся голосом спросила она.
— Ш-ш-ш, — тихо произнес он, прислушиваясь, не крутится ли по-прежнему рядом с хижиной Хуана.
Коди разозлилась. Сначала он страстно целует ее на глазах у всего поселка и чуть ли не пар не пускает, а теперь стоит тут как ни в чем не бывало, безучастный, как полено.
Коди просто кипела от злости, сама не понимая, что ее больше злит: что он поцеловал ее тогда или что не целует сейчас. Господи, о чем она думает! Ей ведь это совершенно безразлично. Ну и что, что он не хочет ее как женщину. Она и сама его совсем не хочет. Да, не хочет! Ей нужно только одно: побыстрее поймать его, привезти Логану и получить за это деньги. И все!
— По-моему, она ушла, — наконец сказал он, поворачиваясь к Коди. — Прошу прощения за то, что пришлось поцеловать вас, но Хуана не поверила, когда я сказал ей, что вы моя женщина. Нам надо было устроить этот спектакль, чтобы ее убедить.
— Ну и как? Удалось нам это?
— Надеюсь. Она предложила мне себя, а я отказался. — Он смущенно пожал плечами. — Она не могла поверить, что я предпочитаю вас ей. Так что я должен был это показать.
— Ах так. — Самолюбию Коди сегодня наносили удар за ударом. — А что мы будем делать теперь?
Он задорно ухмыльнулся:
— Останемся здесь достаточно долго, чтобы убедить ее и любого, кто за нами наблюдает, что вы на самом деле моя женщина… во всех смыслах.
А она-то волновалась из-за поцелуя!
— Это унизительно. Они сочтут меня распутной. Целомудрие — один из библейских заветов. Вести добродетельную жизнь — единственный путь в рай.
— Не тревожьтесь. — Упрек заставил его поморщиться. — Я не собираюсь покушаться на вашу добродетель, так что с моей стороны ей ничего не грозит. Просто надо будет сделать так, чтобы об этом никто не догадался.
— Пусть так, но как мне глядеть людям в глаза, когда я стану проповедовать? Они же все будут думать, что мы с вами…
Коди почувствовала, что краснеет. Она знала, он припишет ее румянец смущению из-за того, что их считают любовниками, хотя на самом деле она вспомнила их поцелуй. Когда она прильнула к нему, обхватила его шею, когда дотронулась до его плеч… его тело было таким… твердым… А когда он нес ее в хижину, на секунду ей захотелось… захотелось, чтобы все было по правде. При воспоминании об этом сердце ее забилось сильнее.
— Я всегда считал, что безгрешные священники — народ довольно нудный. Может, после этого приключения ваши проповеди станут более увлекательными, — весело сказал он. Люк злился, и сам не мог понять почему. Что-то такое произошло, пока он нес ее в дом, что-то странное…
— Ох, ну что вы говорите! — Коди отвернулась.
Люка рассмешило ее возмущение. Он смеялся все время, пока они ждали.
Сидевшая около очага Хуана напрягала слух, пытаясь уловить, о чем они говорят, но смогла различить лишь его смех. От этих беззаботных звуков ревность ее запылала еще жарче. Это она должна была находиться с ним в хижине! Она должна была доставлять ему удовольствие! Хуана не сводила глаз с закрытой двери, ожидая, когда он покажется.
Между тем в хижине Коди по-прежнему стояла спиной к Люку, размышляя, что будет дальше.
— Сестра Мэри…
Он произнес это примирительным тоном, так что она посмотрела на него через плечо. К ее ужасу, он разделся до пояса. При виде его обнаженного тела у Коди пересохло во рту.
— Что вы делаете? — ахнула она, круто поворачиваясь к нему. Она вдруг подумала, какой же он красивый. Ей захотелось дотронуться до него, и мысль эта ее совсем смутила. Она с трудом заставила себя отвести глаза.
— Играю свою роль, а вы что думаете? Просто закрытая дверь Хуану не убедит. У нее глаз острый.
— Так что же, вы собираетесь ходить голым, чтобы ее обдурить?
Он снова лукаво улыбнулся:
— Только если вы этого захотите.
Коди совсем перетрусила. Она схватила Библию и прижала к груди.
— Вы не Адам, я не Ева, и здесь определенно не райский сад. Так что свои штаны оставьте на себе!
Люк согнулся пополам от смеха.
— Ладно. Штаны останутся на месте, но как быть с вами? Вы не можете вернуться к очагу помогать Хуане, выглядя так, будто я до вас не дотрагивался.
— Что вы имеете в виду? — Она широко открыла глаза, потому что он решительно надвигался на нее.
— Повернитесь спиной.
— Зачем?
— Повернитесь и все.
Услышав в его голосе нетерпение, она послушно повернулась и почувствовала прикосновение его рук: он вытаскивал у нее из волос шпильки, удерживавшие тяжелую массу локонов в старомодном тугом пучке.
— Погодите!
— Вы должны выглядеть так, словно я занимался с вами любовью, — произнес Люк, продолжая распускать ей волосы.
— И как же это? — Ой, что она говорит?!
— Счастливой… сытой… жаждущей большего, — проговорил он намеренно тихим обольстительным голосом, взбивая ей локоны.
При этих словах дрожь пробежала по ее телу. Она стояла, напряженно выпрямившись, а он хихикал у нее за спиной. Наконец полностью освобожденные от шпилек волосы рассыпались пышной массой. Их шелковистая мягкость поразила его. Она держалась с ним так резко, все время настороже, ощетинившись, так что он представлял себе ее волосы грубыми и шершавыми на ощупь. Вместо этого перед ним предстала роскошная грива сверкающих кудрей.