Лаура почувствовала легкое головокружение.
— Просто руку надо потуже перебинтовать. Там рядом с пластырем должен быть бинт.
Дебра отправилась за бинтом, а Лаура, спотыкаясь, добрела до кресла и опустила голову между колен. Она редко теряла сознание, но ей были известны симптомы этого состояния.
— Мам? С тобой все в порядке?
Лаура подняла голову и вздохнула.
— Все в порядке, девочка. Просто на минуту закружилась голова.
— Может, тебе лучше лечь?
— Со мной все в порядке, — повторила Лаура, открыла две упаковки с бинтами и марлевыми подушками, выкинула окровавленный пластырь и перевязала руку.
— Ну вот. — Она рывком встала, достала из холодильника воды со льдом и сделала пару глотков. Это помогло.
— Ты побледнела, — сказала ей Дебра. — Ты уверена, что не потеряешь сознание?
— Нет. Все хорошо. — И, чтобы доказать это, она вернулась к работе. Вскоре картофель был нарезан и положен вместе с остальными овощами на тарелку. Затем Лаура приготовила все необходимое для соуса и поставила вариться рис.
— Что бы мне приготовить на десерт? — взглянула она на Дебру.
— У тебя в холодильнике масса всего.
— Ты смеешься надо мной, девочка. Мне надо что-то делать. Как насчет горячего фруктового компота? — Скотт любил компот. Она достала консервированные фрукты и принялась укладывать их в большую кастрюлю. Вскоре кастрюля уже была в печи, и Лаура снова посмотрела на Дебру, прижимая к себе раненую руку, которая начала болеть, затем она встревоженно перевела взгляд на часы.
— Их нет уже целый час, — промолвила Дебра. — Это хорошо или плохо?
— Не знаю.
— У тебя болит рука?
— Немного. Все пройдет.
— Они скоро должны вернуться?
Лаура кивнула.
— Знаешь, Миган Таккер действительно ужасная. Она каждый месяц меняет мальчиков. Ни один судья не поверит ей.
— Надеюсь, дело не дойдет до суда, — сказала Лаура. — Если нам повезет, мы добьемся, чтобы обвинение было снято. — И, чувствуя необходимость чем-то занять себя и помня о том облегчении, которое ей принесло приготовление обеда, она спросила: — Хочешь чаю?
— Терпеть не могу чай. Чай пьют, когда болеют или при расстройстве желудка. Когда мы были маленькими, ты часто заставляла нас пить чай. Думаю, я никогда не смогу даже смотреть на него, не вспоминая при этом о сухарях и лекарствах. Нет, спасибо.
Лаура зажгла огонь под чайником.
— Мам?
— М-мм?
— Ты ведь знала, что Скотт спит с девочками, правда?
Не догадываясь, к чему она клонит, а потому не зная, насколько ей быть откровенной, Лаура пожала плечами.
— А почему ты спрашиваешь?
— А ты знала, когда он в первый раз это сделал?
— Если тебя интересует, прибежал ли он сразу домой, чтобы сообщить мне об этом, то нет.
— Но ты с ним разговаривала об этом заранее — я имею в виду о средствах предохранения и всяком таком?
— Точно так же, как с тобой, — кивнула Лаура.
— А презервативы давал ему папа?
Лаура не была уверена в этом. Она сомневалась в том, чтобы Джефф обсуждал такие проблемы со Скоттом: Джефф всегда испытывал неловкость, когда речь заходила об интимных вещах.
— Я думаю, Скотт сам пошел в аптеку и купил их. — Лаура взглянула на часы, недоумевая, почему их нет так долго, и прикидывая, когда они могут вернуться. Она жалела, что не поехала с ними — ожидание было невыносимым.
— Везет мальчикам. Они так легко могут этим заниматься. А если девочке потребуются таблетки, то ей придется идти к врачу, и ее родители сразу узнают обо всем.
— Возможно, это и к лучшему, — заметила Лаура. — Девочки более уязвимы. Они должны серьезно обдумать то, что собираются сделать. — И вышла в столовую.
— Это откровенный сексизм, — заметила Дебра, следуя за ней по пятам.
— Может быть. — Лаура отодвинула штору и начала вглядываться в темноту, но красная «миата», стоявшая на дорожке, была единственной машиной, которую ей удалось разглядеть.
— А что, если я захочу принимать таблетки? Ты мне позволишь?
— Тебе всего шестнадцать лет.
— Может быть, Скотту тоже было шестнадцать, когда он начал этим заниматься.
— Скотту было не шестнадцать. Ему было восемнадцать.
— А вот и нет. Он начал встречаться с Дженни Шпитц, когда ему было семнадцать, а Дженни — горячая штучка.
— Скотту уже исполнилось восемнадцать, когда он впервые был с девушкой.
— О’кей. Зато его девочкам было по шестнадцать и семнадцать лет. Так всегда бывает. Мои ровесницы встречаются с парнями, которым семнадцать-восемнадцать лет.
— Донни — твой ровесник.
— А Джейс нет.
— Сколько лет Джейсу? — посмотрела Лаура на дочь, но в темноте не смогла различить выражение ее лица.
— Он старшеклассник.
— Сколько ему лет?
— Восемнадцать.
— Я не знала этого.
— Уверена, что я говорила об этом. Ты просто не слышала. Но какая разница? Он самый лучший парень на свете.
«Вот и Скотт был таким же, — подумала Лаура, снова отворачиваясь к окну, — а теперь его увезли в полицию из-за девушки, с которой он занимался любовью, чего делать ему не следовало бы». И если удача не вернется к семейству Фраев, эта ошибка может оказаться роковой.
На улице показался свет фар. Лаура затаила дыхание, почти уверенная, что машина проедет мимо, и когда та повернула по дорожке к дому, она прошептала:
— Слава тебе, Господи.
Она бегом кинулась через кухню в гараж. Лаура открыла дверь и босая застыла на краю цементного покрытия в ожидании, когда Скотт выйдет из машины.
Сначала появилась Дафна, за ней Кристиан. Что-то в их взглядах, даже в том, как они захлопнули за собой дверцы машины, заставило Лауру похолодеть.
— Где он?
— Они оставили его на ночь, — сказала Дафна.
Кристиан обнял Лауру за плечи и подтолкнул обратно к кухне.
— Пойдем домой. Здесь холодно.
— Почему он не вернулся домой? — скинув руку Кристиана с плеча, спросила Лаура.
— Возникли проблемы с залогом, — пояснила Дафна.
Она почувствовала, как Кристиан пытается увлечь ее в дом, но не могла оторвать взгляда от Дафны.
— Какие проблемы?
— Поскольку было уже позже четырех часов и судья уже ушел, им пришлось звонить уполномоченному по выкупам, а он отказался заниматься этим сегодня.
— Почему? — спросила Дебра, которая подошла к дверям и отодвинулась лишь в тот момент, когда они проходили на кухню.
— Он решил, что, учитывая серьезность предъявленного обвинения, лучше подождать до утра.
— И Скотт проведет ночь в тюрьме? — Лауру начала бить дрожь.
— Обвинение будет предъявлено ему завтра с самого утра. — Лаура почувствовала, как Кристиан еще крепче прижал ее к себе. — И тогда судья оформит залог.
— Он в тюрьме? — Лаура взглянула на Кристиана и тяжело сглотнула.
— С ним все будет в порядке, Лаура. Поверь мне. Он справится.
Лауре казалось, что слова доносятся откуда-то издалека. Она снова почувствовала головокружение, но на этот раз у нее еще зашумело в ушах.
— Я хочу… Я думаю… Мне надо… — Мир поблек, и, очнувшись, она увидела, что лежит на диване в гостиной, совершенно не понимая, как здесь оказалась. Где-то в отдалении мелькали Дебра и Дафна, а Кристиан, стоя на коленях, прижимал к ее лбу мокрое полотенце.
— Я, наверное…
— Именно так, — откликнулся Кристиан. — И очень элегантно. — Он размотал бинт на ее руке и присвистнул, когда увидел рану.
Лаура взглянула на свою руку, но вид окровавленного бинта заставил ее закрыть глаза и застонать.
— Я отвезу ее в больницу, — сообщил Кристиан Дафне и Дебре. У Лауры не было сил спорить. — Дебра, ты можешь найти что-нибудь теплое ей на ноги? — Когда Дебра вышла, он снова посмотрел на руку Лауры. — Как ты умудрилась так пораниться?
— Я резала картошку в руках. Надо было положить ее на доску.
— Грандиозно. Просто грандиозно.
Лаура отвернулась.
— Что это за тюрьма? Там очень грязно? Много народу?
— Нет, она за городом, — успокоила ее Дафна, склонившись над диваном. — Он будет в одиночной камере. Они покормят его. У него будет кушетка, чтобы выспаться, и ему будет тепло.
— А когда он сможет выйти оттуда?
— Заседание суда начнется в девять.
— Только в девять?!
— С ним все будет в порядке, Лаура. Мы с Кристианом поговорили с ним перед отъездом. Он — сильный мальчик. Он все выдержит.
Возможно, все так и было, но он оставался ее сыном, и всякий раз, когда она думала, где он находится, озноб пробирал ее до костей. Дрожа, она поднялась.
— Кружится голова? — спросил Кристиан.
Лаура расправила полотенце и, перед тем как отложить его в сторону, прижала к лицу.
— Со мной все в порядке.
Вернулась Дебра с носками и тапочками, и Кристиан тут же принялся надевать их на ноги Лауре, а когда та наклонилась, чтобы обуться самостоятельно, он оттолкнул ее руку.
— Деб, есть свежий бинт? — Дебра опрометью выбежала из комнаты.
— Я могу сама, — пролепетала Лаура.
— Не сомневаюсь, но почему я должен отказывать себе в удовольствии помочь тебе, — бросил на нее раздраженный взгляд Кристиан.
— Потому что я не настолько беспомощна.
— Конечно нет, но ты расстроена, у тебя кружится голова, и этот порез, наверное, чертовски болит. Поэтому окажи мне любезность. — Он протянул руку и взял свежий бинт у слегка запыхавшейся Дебры. — Подними руку повыше, прижми к ладони марлю и предоставь мне сделать все остальное, о’кей?
Лаура не могла припомнить, когда в последний раз ей кто-нибудь помогал накладывать повязку. Она хотела воспротивиться, но чувствовала, что это бессмысленно. Она не испытывала даже неловкости, потому что у нее совсем не осталось сил. Поэтому она сосредоточенно начала выполнять все, что ей велел Кристиан, — подняла ладонь на уровень шеи и прижала к порезу марлю. Завязав ей тапочки, он помог подняться на ноги и вывел в прихожую. С его помощью она надела пальто, а когда он усадил ее в «миату», она откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.