Она безмолвно повернулась к плите и замерла в ожидании, когда закипит чайник, а он тем временем принялся оглядывать кухню. Она была старой, как и весь дом, но чистой и ухоженной, а большего от Лидии и нельзя было ожидать. Он знал, что ей помогали. И все же он догадывался, что она делала гораздо больше, чем подозревали Лаура или девушка, приходившая заниматься уборкой.
Когда чай был заварен, Кристиан поставил чайник на стол и уселся на одну из скамеек. Ему пришлось сесть боком, как бы вдоль скамьи. Через минуту Лидия опустилась напротив него, и несколько минут они молчали, прежде чем Лидия заговорила странно робким голосом.
— Мы впервые с тобой наедине за очень долгое время. Я скучала по тебе, Кристиан.
— Ты не могла скучать по мне. — Он не мог этому поверить. — У тебя был Джефф.
— Джефф не ты.
— Но ты же относилась к нему по-особенному. Он бы тем самым ребенком, который выжил.
— Ты тоже выжил.
— Это разные вещи. — Кристиан уставился в свою чашку. Лидия была права — они очень давно не оставались с ней наедине. У них никогда не было таких отношений, как у Лауры со Скоттом. Иначе о некоторых вещах он спросил бы ее раньше, и об одной из них он больше не мог молчать.
— Если бы ты не была беременна мной, ты бы вышла замуж за Билла?
Лидия резко выдохнула и, помолчав, ответила:
— Не уверена. Возможно, я бы подождала еще. Я бы подождала, не появится ли кто-нибудь еще.
Кристиан попытался представить себе, как сложилась бы его жизнь в доме другого человека, но в голову приходи только один образ. С течением времени Кристиан придавал ему все больше и больше собственных черт.
— Ты любила его?
— Твоего отца? — слабо покачиваясь, переспросила Лидия. — Да, я любила его.
— Но ты не вышла за него замуж.
— Нет. Я не была бы счастлива с ним. Он был… — она нахмурилась, пытаясь подобрать верные слова, — слишком самоуверен, слишком выставлял себя напоказ, слишком любил спорить. Он хотел сломать все устои. Это пугало меня.
— Но ты любила его. — В течение многих лет Кристиан пытался разгадать эту загадку. — Если ты любила, как же ты его бросила?
— Это решение было принято умом, а не сердцем. Разве ты не принимаешь рациональных решений?
Кристиан мог припомнить только одно, хотя в то время он не считал его рациональным.
— Ты когда-нибудь жалела об этом?
— Часто, — ответила Лидия. Она вскинула подбородок, вновь, напомнив ему целеустремленную женщину, какой она была в расцвете сил. — С ним я познала страсть. Сыновья не слишком любят видеть в своих матерях сексуальную женщину, но с ним я была именно такой. С ним я забывала обо всем на свете. Я становилась непохожей на себя. Да, я часто раскаивалась в том, что приняла такое решение, и готова была многое отдать за то, чтобы еще раз пережить испытанное мною чувство. Но такие моменты проходили, и я снова думала, что поступила правильно. Возможно, я совершала ошибки в том, как обращалась с тобой и Джеффом, но относительно него я сделала правильный выбор.
Кристиан взволнованно поднялся со скамьи и принялся ходить по кухне.
— Он еще жив?
— Да.
— Ты видишься с ним?
— Нет.
— Он все еще живет здесь?
— Я никогда не говорила, что он жил здесь. Тебе не удастся меня поймать таким образом.
Уперев руки в бедра, Кристиан остановился перед ней.
— Я никак не могу тебя поймать, но это нечестно. Ради Бога, мне сорок семь лет. Я имею право знать, кто мой отец.
Лидия страдальчески посмотрела на него:
— Я дала клятву, которой уже гораздо больше лет. Я обещала ему, Кристиан. Когда я обнаружила, что беременна, он хотел жениться на мне, но я знала, что этот брак долго не продлится — у него уже тогда был роман с кем-то другим, — а я понимала, что, если наш брак развалится, это убьет меня. Поэтому я ему отказала. Он был в ярости и поставил меня перед выбором: или он ославит меня как шлюху — а тогда это могло повлечь за собой тяжелые последствия, — или я могу жить как хочу, найти себе кого-нибудь другого, но в этом случае я не должна говорить тебе, кто он. Он сдержал слово. Он никогда никому не сказал обо мне. Поэтому и я должна сдержать свое.
Кристиан уже слышал эту историю. Но чем старше он становился, тем тяжелее ему было с ней смириться.
— А сам он не собирался сказать мне?
— А он еще не сказал?
— Значит, скажет?
— Это известно только ему.
Кристиан ощущал себя куклой, о которой кому-то известно то, что не известно ей самой.
— Ты думаешь, он следит за мной?
— Сомневаюсь. Ты слишком много путешествуешь.
— Но я живу в Вермонте. Я никогда не уезжаю больше чем на месяц, максимум на два, а в строительные сезоны я еще чаще нахожусь там. Я знаю его? — Не то чтобы он думал об этом каждый день, но такая мысль приходила ему в голову всякий раз, когда к нему начинал проявлять интерес человек в возрасте его отца.
— Этого я не знаю.
— Негодяй, — пробормотал Кристиан, ощущая волну старой знакомой ярости. — Неужели я его не интересую? Неужели ему не хочется взглянуть на меня, узнать, как я живу? Каким же он должен быть, чтобы отказывать себе в таких желаниях?
— Некоторым это удается, — прошептала Лидия. — Мне кажется, что ты такой же. Все эти годы с тобой было так трудно.
— Я уже говорил тебе — я был обижен.
— Возможно, он тоже обижен.
— Обижен на то, что ты не вышла за него замуж? По прошествии всех этих лет? — Кристиан предпринял еще одну попытку: — Он был женат?
— И неоднократно, — кивнула она. — Но никогда эти браки не оказывались счастливыми.
— Он преуспевает?
— Успех — понятие относительное, — дернула она худеньким плечиком.
— Он богат?
— Он состоятелен.
— Значит, ты следишь за его жизнью?
— Я любила его когда-то. Мое сердце начинало колотиться при одном звуке его голоса, я начинала дрожать от одного его вида. Конечно же, я слежу за ним. А какая женщина поступила бы иначе?
Она пыталась легко говорить об этом, и все же Кристиан различал печаль в ее взоре.
— Тебе до сих пор больно?
— Больно стареть, — грустно улыбнулась она. — Именно в старости реальность начинает причинять страдания. Ты оказываешься наедине с дорогими воспоминаниями, которые ни к чему не могут привести, и мечтами, которые уже никогда не осуществятся. Пока питаешь надежды, все кажется прекрасным. — Она вздохнула: — В моем возрасте мечтать уже не имеет смысла. Это-то и причиняет боль.
— Ты хочешь увидеть его?
— Я уже его вижу, — кивнула она все с той же печальной улыбкой. — В тебе. Ты очень похож на него, Кристиан. Тот же рост, тот же цвет волос, то же телосложение. У тебя такая же властная личность. Ты счастлив?
— Ты никогда не спрашивала меня об этом.
— Я спрашиваю теперь. Ты счастлив?
— Если бы я не был счастлив, я бы занялся чем-нибудь другим.
— Так счастлив?
Что-то в ее тоне, в ее взгляде говорило о том, что ей действительно важно это знать, и это заставило его быть честным.
— У меня хорошая жизнь. Я делаю то, что хочу, когда хочу и с тем, с кем хочу. Если тебя интересует, есть ли такое, чего мне хотелось бы и чего я не имею, то я отвечу — да.
— Чего же ты хочешь?
Он взглянул в голубые глаза, которые уже сорок семь лет смотрели на него, когда он подходил к зеркалу.
— Знать имя своего отца.
— Я не могу назвать его тебе. Что еще?
— Личный остров в южных морях.
— И этого я не могу тебе дать. Что еще?
— Лауру.
Лидия задохнулась.
— Будь осторожен, Кристиан. Это опасно. Лаура — жена Джеффри.
— Джеффри нет.
— Она была его женой двадцать лет.
— А до этого она была моей.
— Я знаю.
Он полагал, что сразит ее своим признанием, но вместо этого сам оказался в шоке.
— Знаешь?
— Неужели ты полагал, когда вернулся из миротворческих войск, я поверила, что ты один поселился в мансарде приятеля? Кристиан, ты же сын своего отца. Я знала, что ты живешь с женщиной. Правда, кто она, я узнала, лишь когда Лаура пришла вернуть твою книгу.
— Но ты не говорила Джеффу?
— Зачем? Ты уже уехал, к тому же я видела — ты еще не готов к оседлой жизни. В этом отношении ты тоже сын своего отца. Но ты выбрал прекрасную женщину. Я сразу полюбила Лауру. Она — человек с сильным духом. Я знала, что она будет заботиться о Джеффри. Один бы он вряд ли чего-нибудь добился.
— Но она была со мной до него. Неужели тебя это не шокировало?
— А почему меня должно было это шокировать? Она была верна ему. Она была хорошей женой. Чего еще может желать мать для собственного сына? — она отвернулась. — Конечно, — сухо добавила она, — возможно, это было не лучшим вариантом для него. Наверное, если бы он сам нашел себе жену, то был бы счастливее. Если бы рядом с ним была более слабая, более нуждающаяся в нем женщина — он ощущал бы себя увереннее. По-видимому, и здесь я совершила ошибку. — Она снова посмотрела на Кристиана: — Будь осторожен, Кристиан. Она все еще его жена, и он может вернуться.
— А если он не вернется? Если мы больше никогда не увидим его? Ты любишь Лауру, как дочь. Тебе будет приятно видеть ее со мной, учитывая, что я — сын своего отца? — поддел он Лидию.
Лидия и глазом не моргнула.
— Ты еще и мой сын, и, хотя кое-что передается по наследству, дети учатся на реальных примерах. Я вышла замуж за Вильяма Фрая, потому что он был предан мне. Я хотела стабильности, которой твой отец как раз не мог мне дать. Я надеюсь, что от нас с Биллом ты хотя бы усвоил понятие святости обязательств: — Дыхание ее было неровным. — Если Джеффри действительно не вернется и ты на самом деле предан Лауре, я думаю, что могу умереть с миром.
Лидия опустила голову и, обхватив чашку худенькими руками, поднесла ее к губам и отпила. Никогда за всю свою жизнь Кристиан не испытывал к ней такого тепла.
22
Дафна провела много часов, допрашивая Скотта. Ей нужны были все подробности его взаимоотношений с Миган Таккер — когда они познакомились, кто входил в круг их общих друзей, когда они начали встречаться, когда впервые вступили в половые отношения и как часто занимались любовью. Некоторые из вопросов шокировали Скотта, некоторые из его ответов шокировали Лауру, но оба понимали степень важности этого. Откровенная честность — единственное, что могло помочь Дафне выстроить защиту.