Эрик сам с трудом уснул. Всю ночь смотрел на Олесю, пытался понять, что с ней произошло. Даже с работы отпросился, притворился больным, а все для того, чтобы поговорить с Олесей, как только та проснется.
Олеся проснулась ближе к обеду. Выспалась, но чувствовала себя помятой и уставшей.
– Я раньше занималась танцами? – тихо спросила Олеся.
– Да не занималась ты танцами! – Он смотрел на спину Олеси и не мог поверить, что это все же происходило. Они снова ссорились.
В последнее время это случалось слишком часто, и Эрик не мог понять причину их ссор. Олеся исправно пила таблетки, и все должно было быть хорошо, тогда почему все так? Эрик следил за каждым ее движением, но все равно в голове что-то не складывалось.
«И за что я плачу этому докторишке такие деньги? Чтобы она все вспоминала?!» – думал Эрик, кусая губы.
– Я точно знаю, что занималась, – так же тихо произнесла Олеся.
Подумав, Олеся начала пересказывать свое видение. И Эрик не только все слышал, но и помнил. Это был ее последний танец с этим Максимовым. Их парный номер «Под луной», они исполнили его в клубе «Эльстра», и Эрик был там. Эрик видел слезы на лице любимой девушки. Никто даже не представлял, каких усилий ему стоило оставаться сидеть на месте, а не идти к Есении и успокаивать ее. Сжимал руки в кулаки, чтобы не подняться и не ударить Максимова. Ведь Есения плакала из-за него. Из-за глупого танцора. После выступления Эрик снова подарил Есении букет ее любимых цветов. Хотел поднять настроение, и у него это получилось.
– Может, ты вспоминаешь какой-то фильм или видео? – пробормотал Эрик, нервно потирая переносицу. – Ты же интересовалась этим всем. Танцами. Но сама не танцевала.
– Нет, это точно была я! У меня была еще стрижка как тогда, когда я пришла в себя.
– Ты просто так представила. Ну же, лучше поешь, а не грузи себя проблемами.
– Да нет же, это точно была я! – закрыв голову руками, Олеся заплакала и продолжила говорить сквозь всхлипы: – Это была я. Я помню эти движения, могу их повторить, если хочешь. Я помню музыку, я помню парня, с которым танцевала. Я помню все, Эрик…
– Нет, это была не ты! Тебе это просто кажется, Олеся!
– Было, было, я помню это, черт возьми!
– Тебе кажется, что ты помнишь! Это что-то из старого фильма или видео, это неправда! – кричал он, уверенно наступая на Олесю и смотря на нее сверху вниз.
– Правда! – воскликнула Олеся. – И не кричи на меня. Не смей повышать на меня голос.
– Я на тебя не кричу, Олеся. Никогда не кричал, – взмахнул он руками. – Я пытаюсь помочь тебе, Олеся, а ты споришь со мной. Говоришь какую-то чушь, в которую веришь. Это ложь.
– Ложь? Это потому, что ты мне не веришь? Почему ты мне не веришь? – не унималась она, отводя взгляд в сторону окна. На улице было пасмурно, собирался дождь, и людей почти не было. – Я вспомнила, а ты все отрицаешь. Все мои воспоминания. Будто не хочешь, чтобы я что-то вспомнила.
– Потому что это не твои воспоминания, Олеся, – уже спокойнее произнес Эрик. – Я пытаюсь помочь тебе не сойти с ума. Ты должна успокоиться, хорошо?
– Это мои воспоминания, – снова повторила она. – Ты специально делаешь это. Может, тебе невыгодно, чтобы я вспомнила все? Что произойдет, если я вспомню то, как жила раньше?
– Что ты вообще несешь, черт тебя дери? – прошипел Эрик, подходя к ней вплотную и зажимая между собой и стеной. – Почему ты не можешь просто успокоиться и выслушать меня? Разве я тебя хоть раз обманывал прежде? – Она неуверенно качнула головой. – Умница. Тогда почему ты сейчас говоришь, что я обманываю тебя?
– Потому что ты пытаешься убедить меня в том, что я не права!
– Потому что так и есть, – устало произнес он, опираясь руками о стену по обе стороны от Олеси. – Ты не права.
– Я тебе не верю. Не верю.
– Почему? Я ведь желаю тебе лишь хорошего. Я всегда сделаю все для тебя, только скажи. Последнее, чего мне хочется, так это того, чтобы мы ругались.
– Потому что я знаю, что это мои воспоминания. И о танцах, и о матери. Может, все сны об аварии тоже правдивы?
– Послушай меня, – обхватив руками ее лицо и заставив посмотреть на себя, пробормотал Эрик. – Так бывает. Порой бывает. Можно ошибиться в воспоминаниях, запутаться в мыслях.
– Это мои воспоминания.
– Я точно знаю, что ничего подобного с тобой не случалось.
– А я знаю, что было, – ударив ладонями по рукам Эрика, Олеся ушла в спальню и легла на кровать. Она завернулась в одеяло и попыталась спрятаться от всего. Закрыла глаза. Тихо заплакала. То ли из-за того, что запуталась сама, то ли из-за Эрика. Она ведь накричала на него. Сама, чего не делала никогда. И сейчас, оказавшись одна в кровати, чувствовала такую сильную вину, какой не испытывала никогда прежде. Вину и стыд.
Олеся вскоре уснула, и впервые за долгое время ей ничего не снилось. Она ворочалась в кровати, спала беспокойно, пока рядом с ней не лег Эрик. Это случилось через несколько часов, когда Эрик более-менее успокоился. Ему не нравилось, как портились отношения между ними, но как быстро все исправить, он не знал.
Тридцать третья глава
Эрик боялся встречи с Олесей так же сильно, как и лобового столкновения на встречке. Но если столкновения можно избежать, то встречи с собственной девушкой – нет. Все рабочее время Эрик будто витал в облаках, как казалось его коллегам. На самом деле Эрик был занят тем, что думал. Много думал. Но в голову ничего здравомыслящего не шло. Он никак не мог понять, почему воспоминания одолевали сознание Есении, ведь она исправно пила таблетки. Если только… Нет, она не могла его перехитрить и как-то выбрасывать столь дорогостоящий препарат в мусор. Эрик решил, что обязательно проверит все шкафчики в их спальне, в ванной. И если найдет невыпитые таблетки, то сам скормит их Олесе, и тогда все встанет на свои места.
Олеся на работе едва могла двигаться, силы появились лишь ближе к концу смены, бармен переключил телевизор с музыкального канала на новостной. Олеся в это время сидела за одним из столиков и пила разбавленный черный чай, рядом стояла тарелка с нетронутым пирогом. Олеся медленно пила чай, глаза были прикрыты, веки слегка подрагивали.
– Пожалуйста, сообщите. Есения, девочка моя, прошу тебя, вернись домой. Я тебя очень жду.
В груди Олеси что-то щелкнуло. Она открыла глаза, повернула голову к экрану лишь через несколько секунд после услышанных слов, но там уже был ведущий, рассказывающий о погоде на ближайшую неделю. Олесе казалось, что она уже слышала этот голос раньше, но не могла вспомнить, где и когда.
Людочка, смотревшая видеосообщение, сразу же бросила взгляд на подругу. Той показалось, что ее Олеся чем-то похожа на эту потерявшуюся Есению. Но Остроухова быстро попрощалась с этими мыслями.
«Мало ли сколько похожих людей в мире? Всех и не пересчитать!» – подумала она.
Дома они не разговаривали. За время, проведенное вместе, Олеся так привязалась к Эрику, что чувствовала себя неудобно, игнорируя его. Даже в какой-то момент сама захотела заговорить с ним, но что-то ее останавливало.
– Ну же, перестань, – вздохнул Эрик, присев рядом и попытавшись приобнять ее.
Как-то Эрик читал, что человека проще убеждать, когда держишь того за руку, смотришь в глаза или обнимаешь. И для Эрика сейчас любой из этих вариантов был бы идеальным. Но ему сильнее всего хотелось обнять Олесю. Оказаться как можно ближе к ней, снова ощутить тепло ее тела и аромат сладкой ваты и клубничного мороженого.
– Я ведь пытаюсь как лучше. Прости. Прости, что накричал на тебя. Прости, что я такой дурак, который заботится о тебе.
– Ты мне не веришь, – оттолкнув его руку от себя, проворчала Олеся. – Я знаю, что все, что вспоминаю, – правда, но ты мне не веришь. Почему ты мне не веришь?
– Это ты мне не веришь. Я все делаю для тебя, помогаю тебе, как могу. Забочусь о тебе, а ты… ты не веришь мне. Тому, кто любит тебя.
Она молча повернула голову и посмотрела на Эрика. Ему на секунду показалось, что вот оно! Смог достучаться до нее и даже предпринял еще одну попытку обнять Олесю, но та вскочила с кровати на ноги и улыбнулась. Нет, не улыбнулась. Ее губы растянулись в подобии улыбки. Жуткой и пугающей.
– Я поняла! – протянула она, указывая пальцем сначала на себя, а потом на Эрика. – Ты мне не веришь, потому что я вспоминаю не то, что тебе нужно, да? Ты что-то скрываешь от меня и боишься, что я это вспомню!
– Господи, да перестань ты! У тебя начинается паранойя, Олеся! – воскликнул Эрик, тоже поднимаясь с кровати. – Сядь и поешь, тебе нужно успокоиться.
– Паранойя? Я, по-твоему, сумасшедшая? Я начинаю вспоминать все. Спустя столько времени я начинаю вспоминать. Почему ты не можешь просто радоваться за меня?
– Потому что ты «вспоминаешь» то, чего не было на самом деле! – ответил Эрик, стараясь сохранять спокойствие. – Это страшно, Олеся! Я беспокоюсь о тебе! Ну же, дай мне помочь тебе.
– Это было, – прошептала Олеся, накрывая голову руками. – Если бы не было, то я не могла бы танцевать то, что помню. У меня не было бы этого, – она указала на небольшой шрам на ладони, – шрам от горячей проволоки, который я получила, будучи девочкой-подростком. Я помню все это, Эрик.
– Да ты и получила этот шрам, но вымышленные танцы к этому не имеют никакого отношения. Я же тебе говорил, что ты умела танцевать, но не занималась этим профессионально.
Вздохнув, Эрик медленно подошел ближе к Олесе и снова попытался приобнять ее.
– Ну же, перестань. Прошу тебя. Иди сюда, – прошептал он. – Я не хочу ссориться с тобой. Я устал от ссор.
– Нет!
– И что теперь? Так и будешь прятаться в мире фантазий?
– Это не мир моих фантазий!
– Называй это как хочешь. Но меня обижает тот факт, что ты выбрала свои фантазии, а не меня. Ведь это я всегда рядом, Олесь. Я, а не они, – отмахнулся Эрик. Взяв подушку, он вышел из комнаты, хлопнув дверью.
Олесю этот день вымотал, поэтому она почти сразу уснула. Но ее всю ночь снова мучили кошмары. Она пару раз выходила из комнаты, останавливалась в дверном проеме и наблюдала за спящим Эриком, который устроил себе лежанку на кухне. Хотела разбудить его, попросить вернуться в кровать, чтобы он спрятал ее от ночных кошмаров. Но всякий раз Олеся ругала себя и в одиночестве ложилась в кровать.