в руки на столешнице в замок, она не отводила взгляда от входной двери, которая была как раз напротив.
– Олесь! Иди сюда! – крикнул он через несколько минут, и Олеся не выдержала, поддалась и поплелась в спальню, легла рядом с Эриком, позволила себя обнять.
Они вдвоем смотрели новый триллер, в котором главный герой похитил девушку. Построил для нее целый мир в разных комнатах. Пользуясь тем, что девушка слепа, он без каких-либо затруднений мог управлять ею. Говорить то, что желал, и она верила ему.
На какую-то секунду Олесе показалось, что она тоже слепа. Что прямо как эта рыжеволосая героиня, находится в замкнутом пространстве, прислушивается к шуму за окном и ждет, что ей скажет мужчина. Единственный родной человек, как она считала. Или, вернее будет сказать, как он позволял считать. Если у главной героини это был ее поклонник, то у Олеси Эрик. И Олеся боялась этих мыслей, хотела, чтобы они оказались ложными.
– Ты не спишь? – прошептал Эрик, когда фильм закончился и он выключил телевизор.
– Нет, но засыпаю.
– Хорошо. Тогда спи, тебе нужно выспаться. – На секунду ему показалось, что Олеся, та самая, которая была с ним не так давно, вернулась.
Эрик был уверен, что Олеся послушно ела все завтраки, что он готовил, ведь он это видел. Но он и не подозревал, что каждое утро Олеся запиралась в туалете на работе и опустошала желудок насильно. Поэтому некую перемену в ее характере он отнес именно к приему таблеток.
– Можно я задам тебе вопрос, а ты пообещаешь не злиться?
– Смотря какой вопрос.
– Помнишь, в твоем телефоне есть фотография? Белого букета цветов. Большого и красивого. Ты подарил мне его… после ссоры? Или это снова был сон?
– Допустим, – вздохнул он, подложив руку под голову.
– Скажи, пожалуйста, точно. Было или не было. Мне нужно это знать. Нужно знать, что настоящее, а что нет, – приподнявшись и посмотрев на Эрика, произнесла Олеся. – Пожалуйста.
– А что мне за это будет? – наклонив голову и встретив ее взгляд, улыбнулся Эрик. Олесе показалось, что его улыбка сейчас легкая, задорная и мальчишеская. Давно она не видела ее.
– Я бы хотела тебя поцеловать. Сама. Как делала когда-то.
Олеся серьезно думала над вариантами, и поцелуй показался ей самым безопасным и легким. Мало ли что мог потребовать Эрик от нее, если бы ее условия ему не подошли? А поцелуй… поцелуй должен прийтись ему по душе. Ведь Олеся давно его не целовала. Сама. Он целовал, а она поддавалась.
– Тогда сначала поцелуй. Вдруг он будет неубедительный?
Выдохнув, Олеся продолжала смотреть на Эрика. Старалась отбросить дурные воспоминания и сны. Забыть на пару мгновений всю ту боль, что Эрик ей причинил. Все те разговоры и крики, которые приводили к ссорам.
Она вспомнила их первый поцелуй, то, как они гуляли в парке, держась за руки. Эту традицию, вечерние прогулки в ближайшем парке, пришлось забросить. Никто о них и не думал – ни сама Олеся, ни Эрик. Олеся не могла забыть то, каким раньше ей виделся Эрик и как она хотела его назвать – любимый. Это слово прежде казалось идеальным, а сейчас обжигало язык, стоило лишь попробовать его произнести.
Тихо выдохнув, Олеся наклонилась ближе к Эрику и медленно, словно впервые, коснулась его губ своими. Проводила кончиком языка по его губам, боясь зайти дальше. Опасалась того, что Эрик заберет инициативу и ее невинный поцелуй перерастет во что-то большее.
Но и он не спешил, он продолжал лежать и наслаждаться кротким поцелуем. Отвечал на ее ласки, но бо´льшую часть действий оставлял ей. Даже не обнял первым, не коснулся ее шеи пальцами, не зарылся в ее волосы, как любил.
– Убедительно? – прошептала Олеся, чувствуя, как сбилось ее дыхание и как внутри все жгло и приятно покалывало. Этот поцелуй был не похож на то, что они делали еще вчера. Сегодня она сама его поцеловала. И Олесе показалось, что не все потеряно. Что она сможет быть с Эриком, что бы он от нее ни скрывал и ни прятал.
– Да, – тихо сказал Эрик, поднимая руку и касаясь пальцами ее опухших от поцелуя губ. – Ответ на оба вопроса.
– А почему мы поссорились? Я не помню этого, но хочу знать правду, – спросила сразу же Олеся, ухватившись за тонкую нить надежды. Надежды на то, что Эрик ответит ей. – Пожалуйста.
– На это мы уже не договаривались.
– Все в порядке, – быстро добавила Олеся, боясь вопросом и поведением разозлить Эрика. Она помнила последствия ее плохого поведения. Пара синяков все еще пряталась под одеждой на ее груди. Следы страсти, вызванной злостью.
– Все в порядке, – улыбнулся Эрик. Наклонившись, Эрик легко чмокнул ее в губы, после коснулся ее носа своим. – Тебе нужно поспать, Олеся. Отдыхай. А я пойду приму душ и вернусь.
Кивнув, она проводила его взглядом, легла удобнее в кровать и на самом деле постаралась поспать. Олеся окончательно запуталась в том, что правда, а что ложь. Почему существование одних фрагментов ее жизни он старательно отрицал, а другие подтверждал? Голова от переизбытка мыслей снова раскалывалась, но пить таблетку Олеся не стала. Легла на бок, ближе к той стороне кровати, где должен спать Эрик, закрыла глаза и, к собственному удивлению, быстро уснула.
Сорок восьмая глава
Мальчик стоял, опираясь тонкими ручками о деревянные стенки старой и потрепанной кроватки, и плакал навзрыд. На грязно-серой майке не осталось ни единого чистого следа, все было перепачкано молоком, кашей, землей и кровью. Трусики тоже не отличались чистотой, но были сброшены ребенком и закинуты в правый угол кроватки еще утром. Мальчик хотел есть и пить. В столь юном возрасте он желал окунуться в теплую воду, смыть с себя грязь. Его отец неделями не бывал дома, уезжал в рейс на «КамАЗе» и возвращался лишь по ночам пару раз в месяц. Мать же в это время редко подходила к ребенку. Точнее, делала это лишь тогда, когда была дома. А в собственном доме она была нечастой гостьей.
Обычно женщина оставляла в кроватке двухгодовалого сына бутылочку с водой и молоком, кусок хлеба и, если будет в хорошем настроении, что-нибудь сладкое. Кусочек шоколада, например. Именно из-за этого малыша порой кусали муравьи, позарившись на его сладость. Маленький мальчик отбивался от них, пытался выбраться из кроватки, но он был слишком слаб, чтобы сделать это самостоятельно. Горбушки хлеба и воды не хватало на достойное недельное питание.
Тот вечер, к собственному удивлению, ребенок запомнил очень хорошо. Уже будучи взрослым мужчиной, мог воссоздать в голове каждую, даже неприметную деталь. Вспомнить все поэтапно. С чего все началось и к чему привело.
Ближе к полуночи в квартиру вбежала взволнованная соседка, жившая в квартире этажом выше. Молодая девушка-студентка не побоялась и вызвала полицию. Она устала слушать постоянные крики ребенка, на носу была сессия, и девушка хотела выспаться перед сложным экзаменом. Сотрудники полиции все же приехали, долго звонили в дверь, стучали, пытались дозваться и соседей, но никого не было. Одни уехали на каникулы к родственникам, другие ушли в эту ночь на день рождения. И те, и другие были уже привыкшими к крикам. А вот девушка-соседка – нет.
Первое, что почувствовали сотрудники полиции и студентка, когда открыли дверь злополучной квартиры, – вонь. В комнате очень дурно пахло, и с непривычки даже защипало глаза. Прикрыв нос ладонями, люди прошли дальше в квартиру. На первый взгляд, чистую. Но уже в кухне они обнаружили горы посуды, открытый холодильник с кучей еды и лужей на полу, на которую была брошена тряпка. В следующей комнате было темно и тихо – туда так никто и не зашел. А вот в следующую она зашли все – двое полицейских в форме и девчушка, которая заплакала сразу же.
В углу комнаты в старой деревянной детской кроватке стоял и хлюпал носом изголодавшийся мальчишка. Его светлая кожа обтягивала косточки, все тело было искусанным, щечки поцарапанными, но добрые и светлые голубые глаза с мольбой смотрели на незнакомцев. Первым сдался мужчина лет тридцати. Он тихо, но смачно выругался, снял с большой родительской кровати одеяло и замотал в него ребенка. Мальчик не сопротивлялся. Он к моменту их приезда даже не плакал, но глаза все еще были красными, лицо влажным от слез и пота, а губы… они были покусанными и истерзанными. То же самое было и с ногтями. Мужчина приказал напарнику все осмотреть, а сам поднялся этажом выше – в квартиру девушки-студентки.
Девчушка бежала следом, размазывая слезы по лицу. Такого она раньше не видела, а если и видела, то лишь в кино. А тут… прямо под ее квартирой творилось такое. Девушка нагрела молока, смешала его с печеньем, но кормить не стала. Да и сам сотрудник полиции ей не позволил. Отец троих детей взвалил это на себя – взял ложечку и осторожно начал кормить ребенка. Маленькими порциями, стараясь давать ему больше жидкости.
И девушка, и полицейский не замечали запаха, исходящего от ребенка. Главное, накормить и обогреть его, остальным они займутся позже. Но не успели. Мальчика забрали в больницу, внимательно осмотрели его. Серьезных заболеваний у него не было, лишь большой недобор в весе, раны по телу, которые при ухаживании заживут, и следа не останется.
Мать нашли тем же вечером – была у подруги на другом конце города. Была пьяна и не сразу поняла, зачем ее забрали с веселого мероприятия. С отцом было сложнее – мужчина находился в другом крае и приехать быстро не мог, как бы ни старался.
После случившегося мальчика забрала к себе бабушка по маминой линии. Женщина была в возрасте, поэтому ей помогала другая дочка. До шести лет ребенка воспитывали они, и все это время мальчик рос здоровым и смышленым. Но зимним вечером его бабушка умерла – мальчик вернулся домой с прогулки, сам разделся, поставил греться чайник и на всю квартиру рассказывал о том, какого снеговика они слепили с друзьями. Но бабушка не отвечала.
– Бабуль?! – крикнул мальчишка, вбегая в небольшую гостиную. В ней не горел свет, был включен телевизор с какой-то старой советской комедией на экране. Бабушка лежала на диване, пульт валялся рядом на полу. Сжав губы, ребенок медленно подошел к ней, потряс за плечо. Еще теплое, но не такое горячее. А его бабушка всегда была горячей.