Впервые Эрик задумался об этом, когда увидел объявление о поиске молодой девушки до двадцати пяти лет. Олеся быстро пролистала это, а Эрик запомнил и больше не смог выбросить из головы. И сейчас, когда они едва сводили концы с концами, это был единственный шанс, который Эрик видел.
– Что? Нет! – воскликнула она, все же выключая воду и поворачиваясь к Эрику. Их лица были так близко, что, наклонись немного вперед, и поцелуй будет неизбежен. – Ты как вообще можешь говорить мне такое?
– Это был просто вопрос. Риторический, – пожал он плечами, но Олеся по взгляду видела, что этот вопрос требовал ответа. И не ее, а Эрика. И он уже давно ответил на него.
– Никогда не спрашивай меня о таком, пожалуйста.
– Хорошо. Не буду, – слишком быстро согласился он, а после чмокнул Олесю в губы и ушел в душ. Олеся провожала его взглядом, сжимала руками столешницу и боялась худшего, что он спросит снова, и тогда ей придется согласиться.
Но Эрик все уже решил и ответа Олеси не требовал. Ведь она согласится. Так или иначе, но другого выбора у нее нет.
Пятьдесят первая глава
После их разговора прошло несколько дней, но не было ни минуты, чтобы Олеся не вспоминала слова Эрика снова. Каждый раз, когда он был рядом и смотрел на нее ледяными глазами, она остро ощущала на теле то, о чем они говорили. Эрик будто оценивал Олесю заинтересованным мужским взглядом. Любимые люди так не смотрят. Эрик больше не поднимал эту тему, но в любом его движении и фразе прослеживалось нескрываемое раздражение – деньги заканчивались.
Помимо работы Олеся занималась еще поисками таинственной девушки, которая была слишком похожа на нее саму. В конце одной статьи автор упомянул, что девушка значится пропавшей без вести с ноября, но родственники будут рады любой информации о ней. Олеся грустно улыбнулась. Искать кого-то так много времени и не терять надежду – это сильно и смело. Такими людьми стоило гордиться.
Олеся нашла пару фотографий Есении. На Олесю будто смотрела она сама, только с другой стрижкой и цветом волос. Это шокировало. Олеся читала взахлеб все, что находила о потерянной девушке, наткнулась на видео. Олеся видела женщину, державшую в руках фото дочери. Стоило Олесе услышать голос, как внутри что-то щелкнуло.
Мое. Родное.
Но спустя пару секунд все прекратилось. Экран ноутбука погас, электричество в квартире выключилось. Только в этот момент Олеся поняла, что так увлеклась своими поисками, что не поставила ноутбук на зарядку.
Вечером, вернувшись с работы уставшим и рассерженным, Эрик завел вопрос о том, что потратил последние деньги на хлеб и оплату счетов. Он высыпал на стол мелочь, Олеся навскидку насчитала чуть больше ста рублей. Немного, но еще на пару булок хватит. Пару дней они протянут, а дальше?
– Я знаю, что у нас нет денег.
– Тебе напомнить, из-за кого их нет?
Больше финансовый вопрос за столом не поднимался. Эрик быстро поел, ушел в спальню и вышел из нее лишь утром, когда уходил на работу. Он чувствовал себя виноватым в том, что его жизнь катилась в ту же пропасть, где были его родители. Он помнил все то, от чего пытался убежать – от бедной и безденежной жизни. Крутился как белка в колесе, но денег все равно не хватало. Им нужно было еще немного поднакопить, потерпеть до его повышения, которое обещали через месяц. Всего месяц, и жизнь бы вернулась в прежнее русло, и Олесе даже не пришлось бы работать.
Пока Эрик был на работе, Олеся шерстила объявления, но бо´льшую часть времени занималась поисками статей и какой-либо информации о Есении. Радовало, что Эрик не пользовался ноутбуком, потому все, что она открывала, осталось нетронутым. Поиски привели к небольшому посту в социальной сети, в которой самой Олеси не было. С ее телефоном вести страничку в соцсети неудобно и непрактично.
Чем больше Олеся видела фотографий Есении, тем страшнее ей становилось. Есения смотрела в камеру, на губах – легкая улыбка, в глазах – озорной блеск, темные длинные волосы убраны назад, передние пряди сдерживали солнцезащитные очки в серебряной оправе.
– Есения Чехова, – прошептала Олеся, всматриваясь в черты лица девушки на фото.
У Олеси не оставалось никаких сомнений, что она и незнакомка с фотографии – один и тот же человек. Но из-за этой информации ей было и радостно, и страшно. Все мысли, все воспоминания вставали на свои места, но Эрик… его мнение обо всем этом Олеся знала. Он будет взбешен.
Олеся решила ничего ему не говорить. Даже повода не давать, хотя очень хотелось бросить ему в глаза сухими фактами, закончить все фразой «мне все известно, Эрик!»
– Нам нужно что-то делать. Прямо сейчас, – проворчал Эрик, возвращаясь с работы. Он переоделся, вымыл руки и сел за стол, на котором было все скудно – какая-то каша, хлеб и чай. Но ему было не привыкать к такой еде, ел и хуже, а вот Олеся… Эрик все бы отдал, чтобы она не оказалась в той нищете, из которой он выбирался сам. И он пытался карабкаться вверх, работал каждый день, выходил на смену даже в свой выходной.
– И что ты предлагаешь? – заметно нервничая, спросила Олеся. Она догадывалась, о чем снова пойдет разговор. Догадывалась, но молчала. – Ты говоришь так, будто у тебя уже есть идеи.
– Ну… у меня нет идей. Только одна.
Его спокойствию можно было лишь позавидовать. Олеся была права. Эрик все решил. Решил еще в тот момент, когда впервые заговорил о том, чего она так боялась. Сказать по правде, Эрик даже нашел парочку неплохих парней, которые были готовы заплатить ему. Все, конечно, нелегально, но это стоило тех денег, которые они ему предлагали. Да и сам Эрик на время этих встреч пообещал оставаться в квартире. Ведь он любил Олесю, и если ту кто-нибудь посмеет обидеть, то Эрик не сдержится…
– Если это то, о чем я думаю, то я лучше буду жить на улице.
– А мне тоже жить на улице? И есть мы что будем, а? – огрызнулся он, наклонившись вперед.
– Снимешь квартиру поменьше и будешь жить один. Твоих денег хватит на это.
– Еще чего! Ты сделаешь это. И мы продолжим жить вместе как ни в чем не бывало.
– Я не буду этого делать. Не буду!
От одной лишь мысли о том, что ее тела будут касаться чужие мужские руки, будут целовать и делать все, чего ей так не хочется, становилось дурно, скручивало живот. Олеся хотела спрятаться под одеялом. Надеялась, что там Эрик ее не найдет. Но больше всего она хотела рассказать ему всю правду. Но сделать она это хотела лишь после того, как сама во всем убедится.
– У нас нет денег! И если бы кое-кого не уволили, то этого бы не случилось! – кричал Эрик, направляясь вслед за стремительно убегающей от него Олесей. Но он догнал ее и схватил за руку. Всегда догонял.
– И это мне говорит тот, кто не винил меня в увольнении еще неделю назад? Я не буду ни с кем спать. Если хоть кто-то посмеет прикоснуться ко мне, то я клянусь, слышишь меня, клянусь, что либо сбегу от тебя, либо убью. Себя. Понял меня?!
– Ты не посмеешь сделать это. Не заставляй меня надевать на тебя смирительную рубашку, – прошипел он, сжимая запястье Олеси пальцами до сильной боли. Даже не смотря на свою руку, Олеся точно могла сказать, что останется синяк.
– Это ты хочешь продавать меня не пойми кому. Из нас двоих смирительная рубашка нужна тебе!
– Как же ты не поймешь. Нам нужно это для выживания. Совсем немного. Пару недель перетерпеть, и все.
Отпустив ее руку, Эрик отошел от Олеси. Он расхаживал по комнате широкими шагами, думая обо всем. О том, что сам совершает ужасную ошибку. О том, что им действительно нужно немного перетерпеть. Каждый приносит что-то в жертву.
«А мне будет легко сидеть там и знать, что ты тут с другим, а? Думаешь, мне будет хорошо?» – думал он, но боялся признаться в этом вслух.
– Я не буду ни с кем спать, – отрицательно качая головой, Олеся медленно отступала к окну. – Лучше разбиться насмерть. Чем жить так…
– Как, так? Мы живем прекрасно! – взмахнул он руками, бросая на нее взгляд.
– Прекрасно? Что-то я не замечаю, – Олеся горько усмехнулась и рукой обвела комнату, а потом снова посмотрела на Эрика. – Почему бы тебе самому не оказывать такие услуги?
– Потому что! – крикнул он, и Олеся вздрогнула от его крика. – Я приношу деньги.
– Так бы ты мог тоже приносить деньги. В тысячах семей работают лишь мужчины, и они уж точно не подкладывают своих девушек под кого попало!
– Этих денег не хватает. Прекрати скидывать все на меня!
– Я потеряла свою память, свою жизнь несколько месяцев назад. А сейчас ты спихиваешь все на меня? На меня? Ты постоянно винишь во всем меня, хотя во всем лишь твоя вина! Я даже не удивлюсь, если и в том, что я упала, тоже был виновен ты.
– Это ты сейчас на что намекаешь? – слишком спокойно и тихо спросил он. Эрик медленно подошел к Олесе. От былой злости не было и следа, лишь взлохмаченные волосы, дикий взгляд и венка на шее выдавали его истинные эмоции. – Хочешь сказать, что я тебе что-то сделал?
– Да. Это я и хочу сказать, – сдалась Олеся, опустив руку. – Я видела, как ты можешь себя вести, когда злишься…
– Не выводи меня из себя такими обвинениями.
– А то что? Ударишь? Изнасилуешь? – не останавливалась Олеся. – Продашь, как буханку хлеба?
– Прекращай спорить, Олеся. Завтра придет кое-кто, и мы решим нашу денежную проблему.
– Ты себя слышишь? Никакого завтра не будет. Я не буду делать этого.
Эрик хорошенько встряхнул ее за плечи. Сжал их до боли, до появления синяков.
– Будешь. Иначе мы через два месяца вылетим отсюда, а через пару дней сдохнем от голода!
– С радостью посмотрю, как ты умрешь от голода, – проворковала Олеся, улыбнувшись.
Не сдержавшись, Эрик занес руку и залепил ей сильную пощечину. Олеся не сразу поняла, что произошло. Лишь почувствовав зуд и кровь на языке, осознала все. Он снова ее ударил. Сильнее, чем в прошлый раз.
– Портишь товар, Эрик, – усмехнулась она, показывая ему кровь, смешанную со слюной на белых зубах.