– Доченька, я там запеканку сделала. Твою любимую. Творожную. С яблоками, – пробормотала Валерия Владимировна, приоткрыв дверь в комнату. – Пойдем, чаю выпьем. Потрещим о чем-то, как в старые добрые.
– Да, мамуль. Сейчас, – кивнула Есения, осматривая старые апартаменты с кучей коробок на полу. Она их перевезла только сегодня утром и даже не притрагивалась к распаковке. Одежда, обувь, книги, посуда и прочая мелочь – все находилось в коробках. Все было разложено аккуратно, а коробки подписаны.
Услышав утвердительный ответ, женщина вышла из комнаты, оставляя дочь. Есения посидела еще несколько секунд, после поднялась и подошла к самой большой коробке с надписью «одежда верхняя». Вздохнув, она отрезала скотч, раскрыла коробку и достала из нее вязаный кардиган и бежевое пальто, купленное прошлой весной. Слегка улыбнувшись, Есения подошла к стене у двери, где висело около десяти крючков. Повесила на них одежду, давая себе тем самым понять, что из этой комнаты она теперь так просто не уйдет. Вплоть до тех пор, пока не сможет накопить денег и снять отдельное жилье. Снова вернуть свою жизнь в прежнее русло.
Ближе к вечеру того же дня в их дверь позвонили. Открыла Валерия Владимировна. Женщина поправила короткие темные волосы, нанесла на губы немного красной помады. После встретила курьера, державшего в руках шикарный букет белоснежных фрезий. Расписавшись, где требовали, Валерия Владимировна притянула букет ближе к себе, прикрыла глаза и вдохнула легкий цветочный аромат.
– Доченька! – крикнула она, ступая по ковру в комнате Есении. – Тебе подарок.
– Что там? – спросила Есения, не выходя из своей комнаты. Переодевшись в домашнюю одежду, она уже вовсю распаковывала вещи, сортировала их, разбирала по шкафам и полкам, что-то выносила в кухню или гостиную.
– Ты только посмотри, какая красота, – с улыбкой протянула Валерия Владимировна, отдавая дочери букет. – Сразу видно, что молодой человек знает, какие цветы твои любимые.
Увидев цветы, Есения лишь слегка улыбнулась. Она догадывалась, от кого эти цветы, но не знала, права ли. Это заставляло ее нервничать. Единственное, в чем она была уверена, – это не Ваня. Ее поклонник сам во всем признался. «Это не он осыпает тебя цветами, моя девочка», – было написано на одной из записок. Больше Есения не получала никаких записок, только цветы.
Есения поставила букет в воду, перед этим подрезав концы стеблей. Вазу с ними перенесла на деревянную тумбочку у кровати. Теперь в комнате было намного уютнее, чем утром. На полках стояли ее книги и безделушки. Несколько фото в рамках – вот Есения только родилась и лежит на руках у отца; вот восьмилетняя Есения на своем первом занятии в школе танцев в ярком красном костюме; вот она с мамой на вручении аттестата в школе; вот она с одноклассниками на море после выпускного; здесь Есения вместе с Дашей Флеер, лучшей подругой, с которой дружила со времен детской танцевальной школы, а сейчас они вдвоем танцевали в Рapillon.
Танцевали.
В шкафах и на вешалке висела ее одежда, а на прикроватной тумбочке были цветы от ее тайного поклонника. Здесь все принадлежало Есении, но она, казалось, не была рада этому.
Пятая глава
– Где я? – спросила Есения, натягивая на себя одеяло. Она чувствовала себя беспомощной, смотрела то на парня, то осматривала комнату, пытаясь найти что-то знакомое взгляду, ухватиться за что-то. – Кто ты?
– Ты… ты не узнаешь меня? – Он читал, что человек может потерять память после подобной аварии. Даже слова врача не были способны полностью убедить во всем Эрика. Не верил в то, что подобное могло произойти и с Есенией. Точнее, не могло так повезти самому Эрику. Неужели судьба услышала его и сжалилась? Позволила ему быть рядом с той, которую он так сильно любил?
– Кто ты? – повторила Есения немного увереннее, но голос все же предательски дрожал. Не знала, кто она и где находилась, кто сидел перед ней и смотрел так, будто сама Есения что-то значила для него. – Где я нахожусь?
– Эй, это же я… – неуверенно ответил Эрик, внимательно наблюдая за ее реакцией на свои слова. Но ничего не менялось – она так же с непониманием смотрела на него, с незнанием того, что творится. – А свое имя ты помнишь?
– Кто ты? – Есения сильнее сжала края одеяла пальцами, впиваясь в него ногтями. – Меня зовут… меня зовут… – бормотала она, опустив взгляд и пытаясь вспомнить свое имя. Одно слово, которое решило бы все и расставило на свои места. У Есении ничего не выходило. Нужное имя никак не появлялось в ее сознании. Не знала, что ответить.
– Прости. Я… я не хочу тебя напугать, – Эрик поднялся с кровати и попытался снова подобрать правильные слова, до сих пор не в силах переварить все случившееся. – Давай я выйду, позволю тебе собраться с мыслями. У тебя не болит голова?
Она подняла на него карие глаза, цвет которых он всегда называл цветом карамели, посмотрела на него снизу вверх, почти не моргая. Ей было страшно, и Эрик это понимал, но сейчас ее страх был вызван не им, а тем, что она ничего не знала. Совершенно ничего. В ее мыслях было пусто, сознание не отвечало на какие-то банальные вопросы, будто и жизни у нее раньше никакой не было. Сплошные вопросы вроде «какое у меня имя?», «сколько мне лет?» или «кто этот парень напротив меня?» оставались без ответа, и это радовало самого Эрика, но наводило на плохие мысли саму Есению.
Есения помнила себя маленькой – невысокая худая девочка с непослушными волосами, которые вечно были заплетены в тугие косы. Видела рядом с собой женщину, красивую и статную. «Скорее всего, мама», – подумала Есения, пытаясь вспомнить хоть что-то. Но в голове больше ничего было, а любая попытка отзывалась тупой болью в голове.
Ей было страшно, ведь, кроме малютки с косичками, она ничего не помнила о себе. Из головы пропала добрая половина ее жизни, а то и больше, ведь собственный возраст для Есении Чеховой был загадкой.
– А вы… ты… ты можешь сказать мне мое имя? Пожалуйста.
Когда она снова посмотрела на него, сердце Эрика сжалось. Он увидел в ее глазах надежду и боль, страх, смешанный с непониманием. Взгляд Эрика тоже был далек от спокойного, но он держался и не хотел заставлять ее волноваться еще сильнее. Есения смотрела на него, нервно покусывая губы и ожидая ответа. Она ни разу не отвела от него взгляда, надеясь, что этому человеку можно доверять. Хотя других вариантов у нее не было.
– Я… эм… Олеся, ты чего, не помнишь? – спросил он, слегка улыбаясь ей и направляясь в сторону двери. Эрику нужно было срочно умыться, освежиться и прийти в себя, придумать план для дальнейших действий.
– Я, – ответила она немного заплетающимся языком. Снова задумалась и попыталась вспомнить хоть что-то, кроме своего имени. Может, возраст? Или какой сегодня день? Может, дату рождения? Кличку собаки? А у нее вообще была собака? – Не помню.
– Тогда подожди здесь немного, хорошо? – Эрик сбегал от нее. Ему было страшно, и он ликовал одновременно. – Только не вставай. Тебе нужно отдохнуть.
Кивнув его словам, она проводила Эрика взглядом и, поджав губы, осмотрела комнату, в которой находилась. Сама Есения, теперь уже Олеся, лежала на большой двуспальной кровати с жестким матрасом и двумя мягкими подушками. Прямо перед ней у противоположной стены стоял диван с комплектом белья на нем и подушкой. Рядом с ним на столике находился старенький телевизор, а у стены около окна шкаф, по всей видимости, с одеждой. На полу лежал большой коричневый ковер с каким-то рисунком, шторы задернуты, но Олеся могла заметить, что уже давно стемнело. Она чувствовала себя тут чужой, будто заглянула в гости к этому парню, а не жила тут.
Опираясь спиной о дверь, Эрик сел на пол и выдохнул. Такого развития событий он не ожидал. Увезя Есению, Эрик постарался предоставить все необходимые условия для того, чтоб ей было хорошо. Чтоб она увидела, какой он на самом деле. Вот уже неделю Эрик ждал стука в дверь или сюжета про Есению Чехову на экране телевизора. Но в сравнении с остальными происшествиями пропажа девушки из небольшого города не привлекала так много внимания. Обхватив голову руками, Эрик пытался понять, как же вести себя дальше. Он не рассчитывал, что удар головой заставит ее обо всем забыть.
Но она все забыла.
И Эрик улыбнулся. Широко и так по-мальчишески, ведь теперь он был единственным, кому она могла довериться. В ее жизни теперь был только он.
Шестая глава
Не дождавшись возвращения незнакомца, который все еще не представился, Олеся легла в кровать и по шею укрылась одеялом. Теперь ей было немного спокойнее. Она знала свое имя. Хотела верить в то, что парень не обманывал и ее действительно звали так. Она шептала свое имя, но внутри было пусто, ничего не откликалось, никаких воспоминаний. В итоге Олеся решила, что так и должно быть, что воспоминания вернутся к ней постепенно и совсем скоро она узнает о себе все.
Эрик пришел в комнату спустя полчаса. Обдумав и продумав историю несколько раз и собравшись с мыслями, он переступил порог, прошел к кровати. Эрик до сих пор находился в шоке от того, как все образовалось. От потери памяти, от того, что теперь Олеся могла стать его. Его девочкой. На секунду Эрик подумывал, чтобы сдаться и уехать с ней в их город, но быстро отмахнулся от этой мысли. Сложилась такая заманчивая ситуация, и не воспользоваться ею было бы глупо.
Сев на край кровати поближе к Олесе, Эрик снова посмотрел на нее. На Олесю, как он сказал. Все же он боялся, что девушка вспомнит все, услышав свое настоящее имя, поэтому прибег к хитрости и обману.
– Вспомнила что-нибудь? – тихо поинтересовался он, не сводя с нее голубых глаз.
– Я знаю, что меня зовут Олеся. Ты мне так сказал. Больше ничего не помню, – призналась она, приподнимаясь и прижимаясь спиной к стенке.
– И ты не помнишь, как ты упала… кто я… и где ты? – пробормотал Эрик, убеждая себя в том, что уже стало понятно всем и вся: Олеся потеряла память и он единственный, кого она пока знает.