– Наверняка он заметил, что мы были не в восторге от их визита в мае, – заметил Джонас, – и что его мечты насчет большой и дружной семьи несбыточны. Так почему же он по-прежнему шпионит за нами?
– Может, он еще не потерял надежду, – предположила Стелла.
Повисло тяжелое молчание. Это лишний раз напомнило им о том, до какой степени они отрезаны от мира. И пришло ясное осознание того факта, что при необходимости они даже не смогут немедленно вызвать помощь: чтобы поймать хоть какой-то сигнал, им пришлось бы пробежаться до ближайшего холма и подняться на вершину. С другой стороны, возможно, их опасения просто излишни. Нил Кортни эгоцентричен и агрессивен, грубо обходится со своей подругой, но позволит ли он себе подобное поведение в отношении чужой семьи, оставалось под вопросом. Терри представляла собой идеальную жертву: она буквально провоцировала Нила на жестокое обращение. Он приметил ее в пабе и инстинктивно распознал в ней тот тип девушки, которую может превратить в свою преданную рабыню.
Они же являли собой людей иного калибра. В конечном счете такие мерзавцы, как Нил, трусливы. Они многое могут себе позволить в отношении слабых, но более сильных и даже равных себе сторонятся.
– Пойдем спать, – сказала Стелла, – не будем морочить себе голову. Но постараемся отделаться от Терри как можно скорее. И напомнить ей, что мы не намерены поддерживать с ней контакт. И не собираемся впутываться в их дела. Пусть сами решают свои проблемы.
Джонас кивнул. На пути в спальню Стелла заглянула в комнату Сэмми. Мальчик крепко спал и никак не отреагировал на ночной переполох. На мгновение она замерла возле комнаты Терри. За дверью не было слышно ни звука, свет не горел. Значит, остаток ночи пройдет в спокойствии.
Тем не менее Стелла еще раз проверила входную дверь, а также двери на кухне, в гостиной и столовой. Все было надежно заперто.
В ближайшее время ей следует уделять этому больше внимания.
2
После откровения Майкла Кейт пребывала в таком смятении, что ясно было без разговоров: за руль ей одной нельзя. Калеб хотел обстоятельно побеседовать с Купером и поэтому попросил Джейн доставить Кейт домой. Сам он был без машины, поскольку приехал с Джейн, но позднее мог взять машину Кейт и вернуться в Скалби. Кейт не имела ничего против. Все равно она была не в состоянии принимать решения.
Кейт потеряла счет времени. Когда они с Джейн добрались до дома, было одиннадцать часов. А когда к ним присоединился вымотанный вконец Калеб, уже перевалило за полночь. Джейн заварила чай, и Кейт пила его мелкими глотками, не ощущая вкус. Она смотрела перед собой, и в голове кружила одна мысль: «Этого не может быть. Мой отец и другая женщина… Это неправда!»
Джейн подала Калебу чашку чая, и тот рассказал о своем разговоре с Майклом. Тот подтвердил слова соседа: Мелисса Купер долгое время чувствовала, что за ней кто-то следит, и была напугана. Она постоянно говорила об убийстве Ричарда Линвилла и раздумывала, есть ли в этом какая-то взаимосвязь. Сыновья полагали, что она накручивает себя, поскольку не может смириться со смертью своего бывшего любовника.
– В последний раз Майкл видел ее в середине мая, – рассказывал Калеб. – В их загородном доме, где-то в устье Хамбера. Похоже, та еще глушь. Мелисса долгое время там не была, но стояла хорошая погода, и она решила съездить. В тот день они с Майклом говорили по телефону, и Мелисса снова утверждала, что за ней кто-то шпионит. Видела какие-то блики в отдалении, кажется, несколько раз, и была уверена, что кто-то наблюдает в бинокль за их домом. Майкл приехал к ней поздно вечером. Эта история с биноклем казалась ему нелепой, но он чувствовал, что у матери сдают нервы, и ему стало совестно оттого, что он несколько месяцев ее не навещал. Теперь он, конечно, убежден, что она была права. И если б он в тот раз не приехал, возможно, Мелиссу убили бы еще тогда. Конечно, уединенный дом представлялся убийце более подходящим местом, нежели школа. Но после того раза миссис Купер туда не выезжала – слишком уж была напугана.
– А Майкл ничего тогда не заметил? – спросила Джейн. – То, что могло показаться несущественным, но теперь могло бы оказаться полезным?
– К сожалению, нет, – ответил Калеб, – но он пообещал, что покопается в памяти. Сейчас Майкл совершенно сбит с толку, поэтому не исключено, что позже ему что-нибудь и вспомнится. Само собой, мы осмотрим дом и окрестности, расспросим соседей, хотя дома разбросаны на большом отдалении друг от друга. Так что особой надежды я не питаю.
– Теперь нужно понять, как в эту новую ситуацию вписывается наш подозреваемый Денис Шоув. Если исходить из версии, что Мелисса Купер и Ричард Линвилл стали жертвами одного и того же человека, то мы должны понять мотивы Шоува…
Калеб бросил на нее предостерегающий взгляд. Никаких деталей в присутствии Кейт. Обсудим это позже.
Джейн поняла и кивнула. Впрочем, Кейт их явно не слушала, по-прежнему предаваясь своим мрачным мыслям.
Калеб взглянул на часы.
– Уже поздно. Вы как, Джейн, сможете остаться здесь на ночь? Не стоит оставлять ее одну.
Джейн с сожалением покачала головой.
– Простите, но мне нужно к Дилану. С ним сейчас соседка; она и так будет в бешенстве, потому что я задержалась. А мне нельзя с ней ссориться.
– А Шон не может выручить вас в порядке исключения?
– Мы не общаемся, – ответила Джейн коротко и отстраненно.
Калеб счел за лучшее не настаивать.
– Ладно, – вздохнул он, – тогда поезжайте.
Хотелось, чтобы в жизни Кейт кто-то был – кто-нибудь близкий, кого можно было бы поставить в известность. Все это время, с тех пор как он встретил ее в аэропорту, эта мысль не выходила у него из головы: мало хорошего в том, что Кейт целыми днями, неделями сидит одна в этом доме. Разве можно быть таким одиноким в ее возрасте? Она слишком много размышляла и, как виделось Калебу, предавалась опасному чувству полной безнадеги, которое могло быстро вылиться в депрессию. Сначала убийство отца, а теперь и очернение его личности – так, во всяком случае, представлялось Кейт. В глазах Калеба репутация Ричарда Линвилла даже не пошатнулась. Ну, интрижка на стороне, делов-то – но при этом он был первоклассным полицейским, профессионалом своего дела. И если в личной жизни оказался не так безупречен, как считалось, это ничего не меняло. Конечно, Кейт смотрела на это иначе. В ее глазах отец был если не равным Богу, то уж точно вторым после него. Кейт вознесла его на пьедестал над всеми людскими слабостями и грехами. И теперь этот самый пьедестал дал трещину, такую глубокую, что монумент готов был рухнуть – если уже не рассыпа́лся на части. Кейт испытала глубокое потрясение. И это после всего, что выпало на ее долю в последние месяцы, а теперь и в последние часы. Калеб был убежден, что сейчас ей нельзя оставаться одной.
– Я побуду немного с ней, – сказал он. – Потом вызову такси.
Джейн с видимым облегчением вышла из дома, и уже через мгновение Калеб услышал, как завелась машина. Половина первого. Было бы несправедливо требовать от нее большего.
Кейт, до сих пор сидевшая молча на диване, подняла голову.
– Шестнадцать лет назад, – произнесла она. – Знаете, что было шестнадцать лет назад? У мамы обнаружили рак груди. Она прошла всю программу: операция, химиотерапия, облучение… Для нее это было мучением – в физическом и душевном плане. Я старалась по возможности чаще приезжать из Лондона, но получалось далеко не всегда. Я утешала себя тем, что отец прикладывает все усилия, чтобы быть рядом с ней в больнице. Но бывало, он звонил мне и говорил, что снова задержится, не сможет вырваться с работы. Работы! – она пронзительно рассмеялась. – Он, должно быть, разрывался. Работа, больная жена, любовница… Неудивительно, что он выглядел тогда таким усталым.
Кейт поднялась с дивана, взяла с буфета бутылку, откупорила и сделала большой глоток. Калеб взглянул на этикетку.
– «Чивас Ригал»[1]… Кейт, аккуратнее, он неслабо бьет в голову.
– По-вашему, это правда? То, что говорит сын Мелиссы Купер?
– Я не вижу оснований не верить ему. Но это его ви́дение вещей. Само собой, он не объективен. Как было на самом деле, мы уже вряд ли узнаем. И ваш отец, и Мелисса мертвы.
– Как он мог? Его жена боролась со смертельной болезнью, а он…
– Не судите его слишком строго. Уверен, для вашего отца это было непростое время. Он искал выход, и, наверное, ему не пришло на ум лучшего варианта, кроме как…
Кейт сделала еще один глоток.
– Лучшего варианта? Но вполне себе мужской вариант, не правда ли? Жизнь так уныла, на работе тяжело, жена проходит мучительный курс терапии… Ну что может быть лучше, чем пара часов в постели с другой женщиной?
– Понимаю, как это ранит вас, – сказал Калеб. – Но, Кейт, сейчас вы только мучаете себя нападками на отца. Мы же ничего не знаем. Возможно, между Ричардом и Мелиссой была любовь, а не только сексуальная связь. Подумайте, в то время это была уже не молодая девица, с которой ваш отец мог блеснуть в обществе. То была зрелая женщина, вдова, в одиночку вырастившая двух сыновей. Полагаю, для него она значила куда больше, чем просто любовница.
Кейт снова приложилась к виски. И внезапно сорвалась на крик:
– И это должно меня утешить?
Калеб шагнул к ней и попытался забрать бутылку, но Кейт так крепко вцепилась в нее, что ничего не вышло.
– Кейт! Не стоит вам так пить. Боюсь, вы непривычны к алкоголю.
– Вам ли не знать! – съязвила Кейт.
Калеб вздрогнул. Он-то считал, что она не знает… И в тот же миг удивился, как мог быть таким наивным. Подобное всегда просачивается наружу. И в конечном итоге об этом узнают все.
Старший инспектор совладал с собой.
– Да, – произнес он сдержанно, – я, можно сказать, эксперт. И потому знаю, что это ничего не дает. Отдайте мне бутылку, Кейт.
Вместо того чтобы исполнить его просьбу, та сделала еще несколько больших глотков. Запах виски достиг ноздрей Калеба – и в тот же миг он ощутил его вкус на языке, почувствовал, как он обжигает горло, по животу разливается тепло, в голове появляется легкость, четкие линии расплываются… Кажется, что все проблемы разрешимы. Утраты уже не столь печальны. Жизнь обретает мягкие контуры, и не верится, что еще минуту назад все выглядело таким безнадежным.