– У этих ребят даже счёт в швейцарском банке есть, – задумчиво произнёс Жан. – Серьёзные ребята. Все предусмотрели. Ты знаешь, такое впечатление, что это хорошо спланированная и разработанная акция. Кто знал о том, что я к тебе приезжаю?
– Только близкие люди.
– Кто-то из твоих близких людей тебя подставил.
– Но мне даже не на кого подумать. Я думала, что всё произошло случайно. Этот Влад со своими ребятами пришёл ко мне за драгоценностями и увидел в моей квартире тебя. Вот он и решил двух зайцев убить: тайник поискать и тебя на деньги потрясти.
– Ты не права. Эти люди знали, что я у тебя в квартире.
– С чего ты взял? – От волнения мне становилось все тяжелее и тяжелее дышать.
– Они прекрасно знали, как меня зовут и что я живу в Париже. Они вообще про меня много чего знали.
– Ты это серьёзно?
– Тома, мне не до шуток!
Я обхватила руками голову и закачалась на стуле.
– Тогда я ничего не понимаю. Я действительно не знаю этих людей и не могу понять, откуда они узнали о твоём приезде. Ключи от моей квартиры у них были уже приготовлены. Выходит, что их визит – это не совпадение обстоятельств, а хорошо спланированная акция. Но ведь в наших планах не было заезжать ко мне домой, значит, они просто следили за домом и за нами. Жан, но ведь он потребовали с тебя нереальную сумму? Где её взять и что дальше делать?
– Они заставили меня позвонить моему начальнику. Я объяснил ситуацию. Затем трубку выхватил один из мужчин и сказал ему всё то, что говорил моей жене. И про банки, и про обращение в полицию. Так что у меня ровно две недели, чтобы добыть деньги. Мне предложили продать и квартиру, и дом. Представь лишь, они знают даже то, что у меня квартира в Париже и дом в пригороде.
– Что ты им ответил?
– А что я мог ответить? Я сказал, что этот вариант может растянуться надолго, да и без меня и дом, и квартиру никто не сможет продать. Я хозяин, и всё имущество записано на моё имя. Они хотят оставить меня без гроша! – запаниковал Жан и заёрзал на стуле. – Они хотят, чтобы я жил в нищете и на улице! Хамы! Я очень много наслышан о вашей мафии, но я никогда не думал, что это настолько страшно! Такого беспредела нет больше нигде! Я предложил им отдать всю наличность. Все, до единого цента. Оставить себе всего лишь обратный билет. Но они сказали, что им на мороженое не нужно. У вас самая отвратительная мафия в мире. Это не гангстеры, а быки. Они и драться-то нормально не умеют. Я ненавижу быков! Хочешь знать, как они меня били?
– Как?
– Они привязали меня к стулу! Чтобы я не мог защищаться! Я даже не слышал о том, что можно бить человека со связанными руками. Если хочешь ударить, то подойди и ударь. А если я дам сдачи, то ты ударь ещё раз. А это что?
Оторвав руки от своего лица, я посмотрела на Жана:
– Правильно, Жан, ты сказал. Обыкновенные быки. Казанские быки. А вообще, этого бычья везде хватает, что в Москве, что в Питере, что в Краснодаре, что в Казани. И никуда от них не денешься. Только я никогда не думала, что это коснётся и меня.
В ярости сжав кулаки, я посмотрела на избитое лицо Жана:
– Любимый, а что дальше-то будет? Дальше-то что?
– В жене я не сомневаюсь. Она вышлет всё, что есть, и будет ставить за меня свечки, молясь, чтобы я вернулся целым и невредимым. А вот начальник, скорее всего, заявит в полицию.
– Но ведь ему же сказали, что в этом случае тебя убьют.
– Он всё понимает и всё сделает правильно. Не стоит идти на поводу у похитителей, нет гарантий, что даже если они получат свои деньги, то подарят мне жизнь, – рассудительно произнёс Жан. – Я даже уверен, что полиции уже известно о моём похищении, и она связалась с вашей милицией и нас скоро найдут. Будем надеяться.
Я слегка подалась вперёд и осторожно взяла Жана за руку.
– Жан, извини.
– За что? Ты же говоришь, что ты здесь ни при чём?
– Я и в самом деле тут ни при чём. Если бы я знала, что может произойти подобное, то не просила бы тебя приехать.
– Если бы я знал программу своего визита, то и сам никогда сюда не приехал бы.
Заглянув в глаза Жана, я прошептала:
– Я тебя люблю.
– Мне кажется, что сейчас не время и не место, – раздражённо бросил мне любимый.
– А я всё равно тебя люблю. И в каком-то безумном и неуправляемом порыве начала целовать его шею.
– Жан, господи, любимый, родной, я знаю, что если бог даст и мы останемся живы, то ты меня бросишь. Я знаю точно, что ты меня бросишь. Тогда я умру. Мне больше не для чего будет жить. Какая разница, когда умирать? Или сейчас, от рук этих бандитов, или потом, без тебя.
На мгновение я забыла, где нахожусь. Мне хотелось, чтобы его пальцы коснулись моего тела, а губы с жадностью впились в мои. Но Жан быстренько вернул меня к реальности.
– Тома, ты спятила.
– Я тоже так думаю, и уже давно.
– Мне сейчас не до нежностей. Всё, что мне сейчас хочется, так это выбраться отсюда как можно скорее.
Тут же уловив мысль Жана, я посмотрела на окно с массивной решёткой и перевела взгляд на закрытую дверь.
– Ты предлагаешь сбежать?
– Мне кажется, что стоит попробовать. По крайней мере, мы ничего не теряем.
Глава 8
Жан встал, размял затекшие ноги и подошёл к окну, чтобы посмотреть на массивную решётку, находящуюся с внешней стороны окна, усмехнулся и покачал головой:
– Да уж, решётка что надо. Даже если бы у нас и был инструмент, я бы не смог распилить. Да и входная дверь закрыта с обратной стороны. Получается, что шансов у нас нет никаких.
– Как это нет?! – не согласилась я с Жаном. – А если я или ты захотим в туалет? Я сейчас постучу в дверь, и меня выведут в туалет. Заодно разведаю обстановку. Важно понять, где мы находимся и кто в доме.
– Тебя проведут по коридору, и ты ничего не увидишь. Я уже ходил.
– И что?
– Я же тебе говорю, что ничего особенного я не увидел.
– Может быть, я увижу.
– Ты хочешь сказать, что ты более зрячая, чем…
– Я хочу сказать, что я действительно хочу в туалет.
Я подошла к двери и принялась громко по ней стучать. Через несколько минут за дверью послышались шаги, и до меня донёсся хриплый мужской голос:
– Что надо?
– Я в туалет хочу.
Дверь открылась, и я увидела перед собой крайне нетрезвого мужчину, который шатался, держа в руке пистолет.
– Время первый час ночи. У вас что, часов нет?! – Голос пьяного типа был раздражённым и не предвещал ничего хорошего.
– Я понимаю, что уже поздно, – сказала я с наигранной вежливостью. – Но вы тоже нас поймите. Мы не виноваты, что попали в такие условия.
– Ложитесь спать! – Мужчина указал пистолетом на старенькую кровать, стоящую у стены с выцветшими, обшарпанными обоями.
– Мы сейчас ляжем. Но перед сном я хотела бы умыться, почистить зубы и сходить в туалет.
– У тебя есть зубная щётка?
– Нет, – покачала я головой.
– Это твои проблемы. Тебе было велено собрать всё необходимое.
– Ну а в туалет-то хоть можно сходить?
– Можно, но учтите оба, я до утра больше дверь не открою. Я тоже живой человек и спать хочу. У меня день был слишком тяжёлым. Ведро вам поставлю, и ходите в него как хотите. Я тут швейцаром не нанимался.
– Ну а сейчас-то можно сходить?
– Пошли.
– Спасибо.
Мужчина что было сил хлопнул дверью и повернул в ней ключ.
Он был настолько пьян, что с трудом стоял на ногах и сильно шатался. Вытолкнув меня вперёд, он что-то забормотал себе под нос и ткнул в мою спину дуло своего пистолета. Я пошла по длинному тусклому коридору, зыркая по сторонам и пытаясь хоть что-нибудь увидеть или услышать.
– Ты чё головой вертишь, как будто она у тебя на шарнирах? – выругался мужчина и прибавил кое-что из ненормативной лексики.
Не став злить пьяного противника ещё больше, я зашла в туалет и, убедившись, что в нём нет даже маленького окна, чуть было не заорала от безысходности и от того, что пропала последняя надежда выбраться из этого злосчастного дома.
– Эй, ты там спать, что ли, собралась? – Мужчине было трудновато стоять на ногах, и он хотел от меня отделаться как можно быстрее.
Подойдя к умывальнику, я набрала полные ладони воды и умыла лицо. Затем посмотрела на своё отражение в старенькое зеркало и подумала о том, что единственное, на что мне сейчас остаётся надеяться, так это на какую-нибудь случайность. Что-то должно произойти такое, что нарушит планы Влада и его дружков. Может, мне завтра стоит сказать Владу о том, что я знаю, где находится тайник, и, чтобы я смогла им его показать, меня должны привезти обратно в квартиру. Нужно сделать это в такое время, когда у дома будет гулять побольше людей, и по пути от машины к дому я закричу, а быть может, и смогу убежать. А Жан? Господи, как же Жан? Я ведь даже не знаю адреса, по которому его нужно искать. Очень трудно ориентироваться, когда тебе на глаза надевают черную повязку.
Я открыла кран посильнее и сунула под холодную струю голову. Затем тут же её подняла и опять посмотрела в зеркало. Увидев разбитую губу, я ещё раз промыла её водой и поразилась тому, что совершенно не чувствую никакой боли. Я тут же подумала о Жане. О его некогда красивом лице, которое теперь напоминало какое-то месиво. Если человеку в таком состоянии говорят о любви, он, наверное, ненавидит того, кто ему это говорит. «Бабушка, любимая бабушка, защити меня и помоги мне выбраться отсюда. Помоги мне и моему любимому. Я знаю, что ты всё видишь и не бросишь нас в беде. Накажи наших обидчиков за унижения и боль, которые они нам причинили». Я не знала, что случится со мной завтра, послезавтра, через неделю, да и проживу ли я вообще эту неделю. Я могла только предполагать, что теперь будет со мной, с Жаном и с нашей дальнейшей жизнью…
– Эй, ты спишь, что ли?! Я сейчас дверь вышибу! – послышался разъярённый голос за дверью. – Считаю до трёх. Раз… Два…
– Подождите. Всё в порядке.
Открыв дверь, я окинула мужчину усталым взглядом и еле слышно произнесла: