«Амбассадора»: накладные, банковские счета, налоги, корреспонденцию и тому подобное, а Эмилия сделает то же самое в «Блакфорде». Разделение финансов между нами будет проработано и оформлено Сидни Джонсом. Вы согласны?
Ошеломленный Николс кивнул.
— Я найму аудитора, чтобы проверить ведение бухгалтерских книг и Брайаном, и Эмилией, так как наши финансы будут переплетаться. Вы, Брайан и я будем регулярно советоваться по вопросам покупки и продажи, где возможно объединяя наши операции в целях экономии. Как вы считаете, это осуществимо?
— Стефания. — Николс откашлялся. — В Китае вы казались такой тихой. Вы изменились оттого, что Сабрина мне не доверяла?
— Напротив. Она вам доверяла. Но последние несколько недель по телефону вы разговаривали как-то уклончиво. Я этого не потерплю.
— Уверяю вас, Стефания…
— Завтра я поручу Сидни начать готовить бумаги по партнерству. Это вас устраивает?
— Знаете, все это просто сверхъестественно… Вы так похожи на Сабрину. Просто фантастично. Скажите, часто вы обе думали одинаково?
— Часто. — Она поднялась и протянула ему руку. — Ну, как, Николс, будем мы друзьями? Он вскочил:
— Да, да, конечно. Мы же всегда были друзьями, ведь, правда? Честно говоря, я не согласился бы на партнерство с кем-нибудь другим. Но вы, дорогая моя, совершенно исключительны. И потом, должен вам сказать, что за эти последние недели я узнал, что Сабрина создала «Амбассадору» замечательную репутацию. Если у вас такая же сноровка, как у нее, а самоуверенность, я вижу, такая же, нас ждет изумительное будущее. Право, трудно даже вообразить, как далеко мы сможем пойти.
— Да, я предполагала, ваши чувства именно таковы. — Она улыбнулась так мило, что только спустя несколько минут Николс осознал, насколько хорошо она поняла его жажду владеть долей в «Амбассадоре».
— А теперь, прежде чем я поговорю с Брайаном, как вы считаете, сколько предложить ему жалованья? А может, лучше небольшую долю собственности магазина? Николс смутился. Сначала она взяла в свои руки инициативу, как Сабрина, а потом спросила его совета, как сделала бы Стефания. «Или, — подумал он, — как если бы они уже были партнерами». Он сделал одно предложение. Когда она одобрила его, он сделал второе, и вот уже они выработали рабочее соглашение, которое устраивало обоих.
— Я приведу его, — сказал Николс и, быстро встав на цыпочки, поцеловал ее в щеку. — Необыкновенно, — произнес он и вышел из кабинета.
Сабрина стояла у стола, ожидая их, и чувствовала, как струится кровь в ее жилах. Она рискнула, предположив, что Николс утаивает информацию и готовится отобрать у нее «Амбассадор». И потому, что она не ошиблась, теперь все было у нее под контролем, а ее энергия, знания, целеустремленность — все было при ней. Два магазина обеспечат ей прочный тыл, а раз Николс и Брайан возьмут на себя часть ее работы, она сможет специализироваться на реставрации и меблировке, а вечерами встречаться только с узким кругом тех людей, которых действительно хотела видеть, а не с теми, кто может пригодиться ее делу.
И если она сосредоточится на этом, то сможет построить себе новую жизнь и запрятать в самый дальний тайный уголок души смех двоих детей и ласковый голос мужа.
— Ленч? — прервала ее мысли Габриэль. — Мне жаль прерывать вашу работу, Стефания, но я подумала, что вы могли забыть. А я все утро ждала этого.
— Хорошо, Габи. Мы можем пойти сейчас.
Габриэль хотела рыбы.
— Мы поделим рыбное ассорти, ладно? Мне слишком много одной, но оно такое красивое, что я не могу устоять. Ой, вы себе не представляете, как я рада, что вы здесь. Вы ведь вообразить себе не можете, как ужасно, когда не с кем поговорить. А, черт, что я говорю, конечно, вы это понимаете. Стефания, вы меня прогоните или мне просто заткнуться и молча есть?
— Ни то ни другое. — Сабрина вдруг обнаружила, что смеется. Смесь наигранной детскости и взаправдашней уязвимости, составлявшая обаяние Габриэль, была именно тем, что ей было нужно. «Мне надо, — подумала она, — чтобы было о ком заботиться, кроме себя».
— Расскажи мне о Бруксе, — попросила она. Габриэль поделила между ними порцию рыбного ассорти и намазала маслом второй рогалик.
— Я невероятно голодная. Я несколько недель не ела и теперь ем все время. Он хочет на мне жениться. Я ему сказала, что хочу сначала поговорить с вами.
— Почему?
— Потому что вы для меня как Сабрина. Она, должно быть, вам рассказывала обо мне, а никого другого я не знаю. Есть еще Александра, но она в Рио, да и она все равно никогда меня не любила. Я собиралась позвонить вам в Америку, и вот вы здесь. Вы скучаете по детям?
— Да.
— А по мужу?
— Ты собиралась рассказать мне о Бруксе.
— Да, правильно, собиралась. Ну, он нашел своих шпионов. Один в Лондонском отделении продавал торговые названия и стратегию торговли «Раймер косметике», а другой на бернской фабрике продавал им же химические рецептуры. Поэтому Бруксу и понадобилось столько времени, чтобы их обнаружить: он знал, что ни один человек, кроме меня, не мог знать то и другое.
— Но почему он решил, что ты это делала?
— Тот шпион в Берне сказал кому-то, что я продала информацию Раймеру. Когда этот слух распространился, кто-то написал об этом Бруксу. А тут Раймер выпустил в продажу новейшую косметику Брукса, и он потерял миллионы и винил в этом меня, потому что у меня был доступ к его личным папкам. Он все это сопоставил и вышвырнул меня вон. Не знаю, что бы я делала без Сабрины. У меня никогда не было такой уверенности в себе, как у нее, или вашей душевной силы. Вы обе всегда умели преодолеть все трудности, по-моему, оттого, что вы были друг у друга. А у меня никого не было… А, черт, простите меня, Стефания, я снова не то ляпнула. Вам, наверное, ее ужасно не хватает.
Сабрина молчала, ожидая, когда схлынет волна боли и одиночества. Подошел метрдотель и склонился к ней:
— Миссис Андерсен, мы хотим принести вам свои соболезнования. Мы все восхищались леди Лонгворт, она всегда была такой любезной, такой доброй ко всем. Сабрина признательно наклонила голову. Боль стихла, перешла в ноющую сердечную тяжесть, которая теперь была с ней всегда — Стефания, Гарт, Пенни, Клифф и тысячи этих «могло бы быть».
— Ты хотела бы свадьбу на Кэдоган-сквер? — спросила она Габриэль.
— О, Стефания, неужели можно? Как замечательно! Я, было, подумала об этом, но, конечно, без вас это было невозможно, а теперь, когда вы здесь, все можно устроить идеально.
— Приходите с Бруксом в пятницу обедать, и мы спланируем вашу свадьбу. Миссис Тиркелл надо будет знать число гостей.
— А вы будете стоять около меня во время церемонии? Я всегда хотела, чтобы Сабрина стояла рядом со мной… Стефания, вас не раздражает, что я думаю о вас как о Сабрине? Но вы двое… все, знаете ли, так путается…
— Я знаю.
После ленча Сабрине надо было выполнить еще одно обещание. На Пэлл-Мэлл у Питера Дэйна она рассматривала старинные доспехи.
— Неполный комплект, — объяснила она владельцу, — какой-нибудь маленький…
— Минуточку, у меня есть такой. — Он знал Сабрину, и после того как выразил ей свое сочувствие голосом, скрежещущим, как доспехи, которые продавал, он исчез где-то в глубине своей лавчонки и вынес маленький щит, нарядно украшенный грифоном, охраняющим замок. — Им пользовался один из детей Сесилов, когда в десятилетнем возрасте практиковался на турнирах.
«Это идеально», — решила Сабрина и, выписывая чек, представила, как Клифф будет им хвастаться, а потом повесит в спальне на стенку, чтобы он напоминал ему о матери, которая так любила его.
У Фолкнера она подобрала целую коллекцию художественной бумаги для Пенни: японский пергамент, акварельную, листы мраморной бумаги с фантастическими разводами и веленевую с неровными краями. Потом она купила одну из самых больших коробок с масляными красками, а затем, представив себе, восторженное лицо Пенни, зашла к Коллет за набором восточных кисточек и фломастеров.
— Брайан, — спросила она, вернувшись в «Амбассадор», — как отправить эту громоздкую кучу в Америку?
— Так же, как мы отправляем туда громоздкие предметы искусства. Предоставьте это мне, миссис Андерсен.
— Подождите. Еще одна вещь. — Она исчезла в кабинете и вернулась через минуту с запечатанным конвертом. — Все это должно быть отправлено по этому адресу. Щит, художественные пособия и письмо: «Мои дорогие Пенни и Клифф! Я думаю, о вас и скучаю, и каждый раз, когда я закрываю глаза, я вас ясно себе представляю. Я не могу дотянуться через океан и обнять вас, вместо этого я посылаю вам подарки, которые обещала. Я вас люблю обоих».
И записка для Гарта:
«Что бы ты ни решил рассказать Пенни и Клиффу, пожалуйста, разреши им принять подарки. Я больше не буду им писать и посылать, что бы то ни было еще, если только ты мне не позволишь. Но я обещала послать им подарки сразу, как приеду в Лондон. Пожалуйста, разреши мне выполнить свое обещание. Это последняя моя просьба».
Больше она ничего не могла сделать для своей семьи, только томиться по ним и ждать, когда боль разлуки притупится. Но она забыла о своей матери.
Лаура позвонила в субботу днем, когда Сабрина и Габриэль собрались идти покупать свадебное платье.
— Стефания, что, во имя неба, происходит? Гарт говорит, что ты остаешься в Лондоне на неопределенное время. Что все это значит?
— То, что сказано, то и значит, мама. Я теперь живу здесь.
— А Гарт и твои дети?
— Мама, ты же знаешь ответ. Они в Эванстоне.
— Ты оставила своих детей?
— Я оставила… Да. Они с Гартом.
— Ты от него ушла?
— Да.
— На какое время?
— На какое… сколько понадобится.
— Понадобится! Чтобы что сделать? Уничтожить чудесный брак, прекрасный дом и жизни двух…
— Пожалуйста, мама, не надо…
— Почему не надо? Ты понимаешь, что ты бросаешь? Лучшего…
— Мама, перестань. Пожалуйста! Гарт и я, мы оба решили, что мне надо уехать. Нам и так хватило боли, не надо, чтобы еще ты добавляла. Может быть, когда-нибудь я смогу рассказать тебе всю историю, но сейчас не могу. Тебе просто надо мне поверить в то, что я делаю все правильно.