ята какие-то ехали, у них с собой лебедка была, за дерево зацепились и выползли. А то до сих пор бы там куковали. Лёха теперь тоже нацелился лебедку покупать. Нужное, говорит, дело — лебедка!
— Рыбу-то хоть поймали?
— Не-а, — беспечно ответил незадачливый рыбак.
Когда они подъехали к солидному дому на Фрунзенской набережной, там уже болтался Алексей, пригнавший починенную машинку. Ариадна немедленно начала пытать Лёшку, сколько она должна за ремонт. Тот, ясное дело, принялся кивать на начальника, смотреть тоскливо и вопросительно.
— Ада, расслабься пожалуйста, — отправив водителя в машину, посоветовал настойчивой барышне Антон. — Ничего ты не должна. Всё сделали в нашей собственной мастерской, ну чего там считать?
Рыжая докторша запротестовала, заспорила, но Антон её и слушать не стал! Тогда она отвернулась и независимо пожала плечами.
— Ты вот что, — он протянул ей плотный белый прямоугольничек, — тут все мои телефоны. Если что надо будет — звони.
Она холодно глянула на визитку, однако взяла ее и небрежно засунула в карман.
— Спасибо, Антон. Очень приятно было познакомиться, — и протянула ему руку.
Антон осторожно пожал длинные пальцы, а затем ухватил узкие запястья, медленно притянул оторопевшую девушку к себе и поцеловал.
Ему уже довольно давно хотелось это сделать.
Сперва она не ответила на его поцелуй, даже попыталась отнять руки и покрутить головой. В горле у нее что-то тихонько пискнуло.
Антон отпустил тонкие, наивно пытающиеся освободиться, запястья. Он обнял Аду и ощутил под своими ладонями судорожно выпрямленную, напряженную спину. Тогда одной рукой он сжал худенькие лопатки, а другую запустил в пышные медные пряди, щекотавшие ему лицо, и тихонько провел ногтем по затылку.
Ему никогда не нравилось целоваться, он даже с трудом мог припомнить, когда же ему в последний раз приходилось это делать. Но оторваться от прохладных губ едва знакомой женщины Антон, считающий себя человеком вполне искушенным и даже избалованным, не мог никак.
Вдруг Ариадна вздохнула и переступила с ноги на ногу. Её руки скользнули Антону за спину и вцепились в толстый свитер, а губы ответили на поцелуй.
Если бы ещё вчера кто-нибудь сказал Антону Ромашову, сорокадвухлетнему, успешному, слегка циничному, разведенному, не склонному к самообману и школьной романтике человеку, отцу практически взрослого сына, хозяину разнообразных бурно развивающихся и забирающих всё его время больших и маленьких компаний, что он будет целоваться с девушкой, стоя у подъезда, он бы ни в жизнь не поверил! А стали бы настаивать — пожалуй, и психиатрическую перевозку распорядился бы вызвать. Но они целовались отчаянно и бездумно, как, пожалуй, целуются перед концом света.
— Поедем ко мне, — прошептал Антон, оторвавшись от Адиных губ и уткнувшись носом в щекотные рыжеватые прядки. Она молча покачала головой.
— Спокойной ночи, Антон. Мне надо идти.
И ушла.
На следующее утро Антон приехал в офис довольно рано. Вечером предстояло улетать в Сеул, и по традиции на последний день свалилась изрядная куча самых разных дел. Около десяти часов в кабинет осторожно заглянула его личная секретарша Мира Григорьевна.
— Антон Михайлович, к вам курьер из фирмы «Цветы и Подарки». Примете?
Антон с недоумением уставился на свою верную помощницу. Всегда сдержанная, суховатая Мира с любопытством разглядывала шефа, словно увидав его в первый раз, а за ее спиной колыхалось нечто большое и белое.
Что ещё за «Цветы и Подарки»? Вроде не Новый год, когда из офиса в офис носятся курьеры, доставляющие презенты партнерам и клиентам. Не собственный день рождения, опять же.
Антон выбрался из-за громадного заваленного бумагами стола, со вкусом потянулся, неторопливо пресек просторную комнату и вышел в приемную. Там, прямо за дверью радостно улыбался нарядный юноша в яркой кепке с замысловатым логотипом. В руках он держал большой бело-зеленый букет — каллы, бутоны роз, изящная листва. Рядом на полу стояла средних размеров серебристо-серая коробка с бантами.
— Прикажете внести? — осведомился юноша.
— Антон Михайлович, может, вызвать Чуперко? — свистнула над ухом Мира Григорьевна. Леонид Петрович Чуперко был руководителем службы безопасности.
Антон непроизвольно полез рукой в затылок. В самом деле, открывать коробку самому или отдать Лёне на проверку? Начальник службы безопасности и так постоянно пенял шефу на то, что тот не желал ездить с охраной и вообще вёл себя кое-как. Кстати, а как этот милый парнишка ухитрился попасть в офис? Как проскочил хвалёных Лёниных церберов?
Мира Григорьевна неслышно качнулась к своему столу, по-видимому, намереваясь немедленно разыскать Леонида Петровича, как в приемную заглянул он сам, собственной персоной.
— Стоите, раздумываете, Антон Михайлович? — серьёзным голосом поинтересовался он. — Не волнуйтесь, всё проверено, мин нет. Принимайте подарок, — начальник службы безопасности неожиданно хихикнул, подмигнул и исчез.
Обалдевший Антон молча махнул рукой терпеливо улыбающемуся парню с букетом и первый покинул секретариат. За ним в кабинет бодро прошагал курьер с цветами и коробкой, а в дверях замерла заинтригованная необычным поведением строгого Леонида Петровича Мира.
— Мира Григорьевна, вы расписались в получении этой посылки? — пресек акт коллективного любопытства Антон. — Благодарю вас, юноша, вы свободны. Секретарь подпишет всё, что нужно. Мира Григорьевна, проследите, пожалуйста.
Когда Антон, отложив в сторону очень красивый и очень мужской букет, открыл серебристый ящичек и расковырял сложную внутреннюю упаковку, он хмыкнул и всё-таки почесал макушку — совершенно неинтеллигентно, как считала его бывшая жена Елена.
Из серого шелковистого брюшка коробки он осторожно извлёк небольшую металлическую фигурку закованного в латы рыцаря, восседавшего на могучем боевом коне. В правой руке рыцарь держал внушительное копье, к которому была прикреплена изящная однотонная открыточка. Антон отцепил лиловый прямоугольник, раскрыл его и прочёл: «Спасибо, что жизнь послала мне встречу с настоящим рыцарем». А ниже, тем же чётким прямым почерком: «Ариадна Третьякова» — и подпись с широким росчерком.
М-да, девушка серьёзная, ничего не скажешь!
Антон пристроил рыцаря на самую середину своего стола, уселся в кресло, подпер подбородок рукой и стал внимательно разглядывать тускло поблескивающую фигурку. И человек, и конь были выполнены очень тщательно, вплоть до мельчайших подробностей брони, до волосков конской гривы и хвоста, до перьев на шлеме. Точно — настоящий рыцарь!
Антон порылся в бумагах, весёлым Эверестом лежащих на столе, выкопал мобильник, быстро отыскал в записной книжке нужный номер и нажал кнопку вызова.
— Я вас слушаю, — раздался в трубке спокойный холодноватый голос.
— Здравствуйте, уважаемая Ариадна Александровна, — улыбаясь, проговорил Антон.
— Здравствуйте, Антон Михайлович, — в тон ему, церемонно ответила Ада, но было слышно, что она тоже улыбается.
— Спешу вам сообщить, что послание ваше получено. Польщены, поражены, изумлены и всё такое прочее!
Ада хихикнула, а потом абсолютно серьёзно сказала:
— Мне приятно, что мой маленький знак признательности оценен вами, уважаемый Антон Михайлович. Мне показалось, что эта статуэтка наиболее полно выражает моё отношение к вам.
— Ад, пообедаем сегодня? — оставив комично-торжественный тон, предложил рыцарь с большой дороги. — Я бы, конечно, тебя пригласил бы и поужинать, но мне сегодня вечером в Сеул улетать. Так что, заехать за тобой?
— Заезжай, — сдержанно ответила Ада. — Я могу с половины второго до половины третьего. Годится?
— Вполне, — поспешно согласился Антон, тыкая пальцем в клавиатуру и косясь на экран компьютера, где на месте плавающих рыб возникло сегодняшнее расписание, составленное пунктуальной Мирой Григорьевной. На это время была намечена уйма дел и две встречи, но он решил всё перенести. — Диктуй адрес.
Они отлично пообедали в пивном ресторанчике рядом с Адиной работой, болтая о всякой ерунде. То есть, только потом сообразил Антон, говорил в основном он. Его спутница всё больше слушала, иногда лишь что-то переспрашивая. Она, похоже, вообще была не особо разговорчивой. Для Антона подобное открытие было вдвойне приятно, так как его бывшая супруга отличалась неутомимой говорливостью, да ещё и имела милую привычку повторять сказанное по два, а иногда и по три раза, наверное, для закрепления пройденного (Елена после окончания института несколько лет проработала в школе, впихивая в головы своих учеников теоремы, формулы приведения и прочие синусы с косинусами).
При расставании он весело чмокнул её в щеку.
— Ну, через десять дней свидимся.
Ада молча улыбнулась и кивнула.
Все десять дней Антон предвкушал встречу с ней. Всё это время ему снились удивительно красочные и совершенно непристойные сны с ее живейшим участием. Особенно, почему-то, во сне отличились ее тонкие щиколотки с изящными выпуклыми косточками и узкие коленки.
Ну вот что тут поделаешь?
И ведь помчался, как пацан сопливый, едва придя в себя после напряженной поездки и утомительного многочасового перелета. Не стал заранее звонить, договариваться, лишь позвонил к ней в Центр, уточнил, до какого часа принимает доктор Третьякова. Решил сюрприз сделать!
Сделал, мало не показалось.
Сначала Антон ее даже не узнал, так она изменилась за эти десять дней. С недоумением он вглядывался в бледное изможденное лицо с тёмными кругами под глазами, в морщинки у губ и между бровей. Даже медные пряди, выбивающиеся из низко завязанного тяжелого узла волос, казалось, поблекли и повисли.
— Здравствуйте. Вы уже вернулись? — вежливо и безразлично проговорила Ада, смотря в окно пустым потухшим взглядом. Они стояли в вестибюле Центра.
— Кажется, мы были на «ты», — осторожно сказал Антон. Она послушно повторила:
— Ты уже вернулся?
— Вчера вечером.