«Анон...»
Ещё один шаг. И с каждым шагом она повторяла твоё имя. Теперь ты отчётливо видел, как дрожат её копыта, как она сгибается, будто под невидимой ношей. Как льются слёзы из её глаз. И всё же она продолжала шагать...
Осталось три камня.
Браслеты твоего гейса засияли ярче, из них посыпались молнии и по ковровой дорожке устремились к её копытам, груди, бокам, оставляя ожоги на её теле, где бы его ни касались. Она снова закричала от боли, но не упала, лишь продолжила продвижение.
— Нет, Сел! Нельзя!
— Стой! Не приближайся!
С каждым шагом Селестии на лице Твайлайт всё сильнее проступало отчаяние. Ты своими глазами видел, как гнев на её мордахе, подпитываемый чувством неминуемой победы, постепенно сменялся помесью ужаса и смятения. Она прижала ушки, а зрачки её расширились, хоть взгляда она отвести и не смогла.
От молний загорелась ковровая дорожка, теперь каждый шаг грозил ещё и подпалить Селестии копыта.
Она шагнула, прямо в пламя. Снова ударила молния, оставив на белоснежной шёрстке чёрные шрамы, разорвав большую часть её повязок. Ты отвернулся, не в силах более ни видеть, ни слышать её страдания.
— ОСТАНОВИСЬ! НЕ ПРИБЛИЖАЙСЯ!
— ПОЖАЛУЙСТА, ХВАТИТ, ПРИНЦЕССА!
В отчаянии Твайлайт, сама того не заметив, обратилась к ней так, как не обращалась давно уже, что заставило Селестию, пусть слабо, но всё же улыбнуться.
— Боюсь… этого пожелания... я не смогу исполнить. Никогда, ни для кого из вас.
Она сделала ещё один шаг, и он стал для неё последним. Силы её достигли предела, за которым не могли уже противостоять заклинанию. Она рухнула на пол в каких-то двадцати футах от тебя. Бока её вздымались и опадали, взгляд её сиреневых глаз был прикован к тебе и Твайлайт.
Осталось два камня.
Она ведь уже была ранена и ослаблена. Она должна была с самого начала знать, что у неё нет ни единого шанса...
— Почему?.. — раздался всхлип рядом с тобой, ты обернулся и увидел, как с ресниц Твайлайт сорвались первые слезинки.
Белая аликорница закрыла глаза и улыбнулась.
— Я искренне надеюсь… что однажды ты сама поймёшь, моя любимая ученица. Как понимала всё, что представало твоему любопытному взору. — Она открыла глаза, встретившись с тобою взглядами, и в эту секунду ты почувствовал, как ваши сердца забились в унисон, несмотря на разделявшее их расстояние.
Остался один камень.
Дыхание Твайлайт сбилось с ритма, весь вид её теперь говорил о том, что она погрузилась в поиски ответа: вызывала воспоминания, анализировала их, категоризировала, сравнивала, с каждым разом собирая всё больше информации. В наставшей, пока Твайлайт строила умозаключение, тишине было слышно лишь тяжёлое дыхание Селестии.
Когда она пришла к выводу, ты сразу это понял: взгляд её устремился в пустоту, челюсть отвисла, обронив одно лишь слово: «Любовь».
Нет, это не было осознанием того, что ты любишь Селестию, а она любит тебя. Где-то в глубине души Твайлайт и так это знала, и немало времени потратила на отрицание этого факта и пренебрежение им.
Нет, откровение состояло в осознании разницы между тем, как любит тебя она, и тем, как любит тебя Селестия.
Ей трудно было уместить всё это в своей системе моральных координат. Несмотря на всё могущество, она по-прежнему оставалась юной кобылкой, слабо знакомой со всеми тонкостями настоящей жизни. Она знала термины и их определения, и множество примеров их использования, но только из книг. Она повзрослела умом, но не сердцем.
Ужас, отразившийся на её мордашке, ясно давал понять, что к выводу своему она пришла не через разум и уютную, знакомую логику, а через сердце и пугающую, непонятно откуда взявшуюся, но от того не менее явную истину.
Была разница между её любовью и любовью Селестии. Она не могла её обозначить, не могла её объяснить, но почему-то понимала её, понимала, что разница настолько велика, что едва ли уместилась бы в Великий Океан.
Её рог испустил искру, и браслеты твоего гейса дрогнули и померкли в тот самый момент, когда последний камень достиг предела ёмкости. Всячески стараясь скрыть свои рыдания, пурпурная аликорница рухнула на пол, глядя себе под ноги и приговаривая:
— Нет… нет, нет, нет… не может...
Магия больше не текла сквозь твоё тело, а потому отступила и парализовавшая тебя боль. Ты нашёл в себе силы кое-как подняться на ноги, доковылять до Сел и обнять её за шею.
— Привет, моя прекрасная пони. Я по тебе скучал.
— И тебе привет, мой прекрасный человек… вот только льстить не нужно. Я же знаю, что выгляжу просто ужасно.
— Да ладно, скажешь тоже. Ты вообще в курсе, как выглядишь со сна? Вот где настоящий ужас.
Она усмехнулась.
— Ох повезло же тебе, что я толком пошевелиться не могу… — Она с трудом подняла голову, повернувшись к тебе. — Полагаю, что просто нет другого способа помешать тебе и дальше отпускать колкие замечания в мой адрес.
Губы ваши слились в поцелуе, казавшемся сперва не более чем лёгким соприкосновением, но вскоре, вместе с осознанием того, что вы вновь обрели друг друга, переросшем в нечто более страстное. Ты подхватил её голову, услышал, как её хвост принялся метаться из стороны в сторону от радости. Под хор восторженных вздохов со стороны трёх кобылок и завывание на манер мартовских котов со стороны одной рыжей пони, сопровождаемое радостным писком её подруги, вы наконец прервали поцелуй.
А потом все пони кинулись к вам. Мак затоптал язычки пламени на догорающем ковре, Меткоискательницы от радости пустились в пляс, то и дело оглядываясь, не появились ли у них метки, а Рэрити и Эпплджек направились к горемычной принцессе.
Она так и сидела, в подвенечном платье, понурив голову, безвольно распластав по полу крылья. Прислушавшись, можно было даже расслышать мягкий перестук слёз, срывающихся с её мордочки, разбивающихся о каменные плиты. Первой решилась приблизиться фермерша.
— Твайлайт...
Та покачала головой.
— Нет… уходите. Не приближайтесь ко мне...
— Ну вот ещё. Ты ж моя подруга, так что проси, не проси, а я тебя в таком состоянии не брошу.
— Совершенно верно, — кивнула Рэрити. — И остальные девочки тоже бы так сказали, если б были сейчас с нами.
Аликорница шмыгнула и подобрала крылья к бокам.
— Ложь… вы все от меня отвернулись. Но это не страшно. Я и на этот случай приготовила запасной план. Я… предусмотрела практически всё. Всё, кроме этого...
Она подняла мокрую от слёз мордашку.
— Я… я не понимаю! Откуда такая огромная разница?! Как вышло, что она любит его сильнее, чем я?! Это невероятно! Это не должно быть вероятно, однако это факт! ПОЧЕМУ?!
Рэрити протянула копыто, чтобы утешить её.
— Дорогая… не нужно стесняться слёз. Пожалуй, тебе так будет лучше, как мне кажется. Может быть, когда ты выплачешь это...
— НЕТ! Не хочу я ничего «выплакивать»! Пусть я и не понимаю почему, я всё же потерпела неудачу. Я оказалась недостаточно хороша для него… оказалась неполноценна… — Она перевела взгляд на Селестию. — ...И с самого начала не осознавала в полной мере, чему противостою. Так не честно... Условие задачи было неполным... И как же мне было победить, не имея всех входных данных?.. Как мне было разглядеть в точности наше совместное будущее, в таких туманных видениях? Почему же всё так сложно?!
Твайлайт поднялась на ноги и галопом кинулась к краю террасы, на скаку сбрасывая платье. У самого края она расправила свои величественные пурпурные крылья, зябкий зимний ветерок подхватил её гриву и хвост.
— Твайлайт, стой! А ну не смей нас тут бросать! Мы же ж помочь хотим! — взмолилась Эпплджек.
— Совершенно верно! — поддакнула Рэрити. — Если бы ты нам только позволила, мы бы...
Обернувшись, но совершенно не вняв их уговорам, принцесса сиганула через балюстраду и устремилась вниз, к сокрытому предрассветным сумраком городу.
Эпплджек в гневе сорвала с головы шляпу и шмякнула её об пол.
— Конскияблоки! Вот всегда так, только Рэйнбоу понадобится, как её и след простыл.
— Пусть идёт, мои маленькие пони. Я уверена, что, как только она переварит знание, обретённое сегодня, она вернётся и к нам, и к своим подругам. Всё, что ей нужно — это немного времени.
Все взоры устремились к говорившей Селестии. Она уже окрепла достаточно, чтобы подняться и сесть; ты сидел рядом с нею, играясь с гривой, пытаясь согнать и с себя, и с неё стресс от пережитого. Когда остальные пони стали подтягиваться обратно, ты, смущённый, оставил её гриву в покое. Снова вся команда оказалась в сборе, не считая одной розовой пони-гуляки, зато с новой единорожкой и ещё двумя кобылками.
Ты обернулся к «Утренней Звезде», всё так же пришвартованной посреди разгромленной банкетной зоны. Да, видок у неё был такой же потрёпанный, и всё же ты не смог не усмехнуться, когда вдруг осознал, что рад видеть это чудо техники сильнее, чем когда-либо рассчитывал.
— Я смотрю, ребята, корабль вы таки подлатали, — сказал ты.
— А-агась, — кивнул Мак. — Не скажу, прям, что она как новенькая, но всё, что можно починить, не загоняя её обратно на верфи, мы починили.
Эпплджек приобняла брата.
— Ты б видал, как наш дылда над ним корпел! Как на доску почёта старался!
Тот закатил глаза в ответ.
— Скажешь тоже. Вы с Пинки и с Эпплблум старались не меньше. А я только подсказывал, что делать нужно.
— Кхм, — вежливо кашлянула Рэрити и подошла ближе. — К слову, полагаю, что должна перед вами извиниться. Если бы тогда я знала то, что знаю теперь об отношениях Анонимуса и Селестии, я едва ли стала бы пытаться...
— ...Угробить нас всех и разбить мой корабль? — закончил ты за неё.
— Ну, как бы, да. Пусть это преступление и было совершено в порыве страсти и во имя дружбы, я всё же виновата.
— Передо мной можешь не извиняться. — Ты указал ей в сторону Эпплов. — Это вот им пришлось за тобой разгребать.
Эпплджек небрежно похлопала Рэрити по спине.
— Да ты не боись, сочтёмся. Кажись, я нашла-таки нам новую помощницу на ферму! И, кажись, весь следующий сезон она будет впахивать «за спасибо»! К работе приступаем после Уборки Зимы, кажный день в половине шестого утра.