Первотворцы
В межпланетной бездне
1
От начала межпланетного перелета у Омала остались смутные впечатления. Больше всего запомнились первые часы после старта. «Тувия» огибала Марс, уходила по пологой спирали в межпланетную бездну. Гигантским маятником качалась планета в пространстве, превращаясь то в половинку ноздреватого апельсина, то вновь распахиваясь бескрайней оранжевой равниной с резкими тенями гор и синими прожилками каналов.
Омал, как завороженный, любовался этими превращениями. И ему не надоедало, хотя Бердо и тянул его в кают-компанию, где не прекращалась гулянка, лунные девушки радостно глушили дармовую выпивку, обещающе улыбаясь клиенту. «Кто платит, тот и заказывает музыку, приглашая лунную девушку на танец», – сказал, многозначительно подмигивая, Артур, но Омал сослался на недомогание, затребовал вина и заперся ото всех. Он придвинул кресло к иллюминатору, наполнил бокал и сел, вытянув ноги.
Марс уплывал, тускнел, серебрился по краям. И странно было представить, что он был там, на этом апельсиновом шаре, мчался через пустыню, сражался с бандитами, созерцал величественные руины давно угасшей цивилизации. Омал почувствовал, что уже скучает по красной планете, хотя вот она, рукой подать – теплым опалом сияет во мгле.
Омал поставил бокал на прозрачный столик, поднялся, подошел к музыкальному мини-автомату. Щелкнул выключателем, мигнул янтарным глазком индикатор. Названия доступных для прослушивания музыкальных композиций были нанесены на узкие панельки. Нажмешь на такую, внутри что-то провернется со звоном, и спустя несколько мгновений из динамиков польется музыка.
Омалу очень хотелось вновь послушать «Молитву о странниках», но среди любимых мелодий Кимона ее не было, пришлось ткнуть наугад. Он еще не успел вернуться к иллюминатору, как зазвучала песня. Незнакомая песня, исполняемая знакомым голосом. И она как нельзя лучше подходила к обстановке. Омал медленно опустился в кресло, быстрыми глотками осушил бокал, налил еще.
В межпланетной бездне косо
Звезды ходят колесом,
Никогда по этим росам
Не бродить нам босиком…
Нахлынули воспоминания. Клыкастое невозмутимое лицо Тарка Тарсаса. Грустные глаза принца. Песня Варры… Омал стиснул хрупкую лилию бокала, едва не раздавив. Конечно, можно было догадаться…
Дело пахнет керосином,
Капитан жесток, как барс,
Перезрелым апельсином
Нас встречает древний Марс…
Можно было догадаться, что любимая исполнительница его высочества не кто иная, как мисс Варра Венерианская…
Ржавый прах щекочет ноздри,
Лед в канале до утра,
Восходя над пиком острым,
Серебрит простор луна…
Но нельзя было догадаться, что, услышав ее голос, чужак в чужом теле, психотурист Омал почувствует острую боль где-то в области сердца – сердца, принадлежащего бретёру Джо Бастеру, который любил девушку с кошачьими глазами и который оставил ее ради неведомой Омалу цели.
А за ней луна вторая —
Блещет звездочкой во мгле,
И нигде не видно рая,
Что оставлен на Земле…
«Ведь ничего толком не узнал, не пережил, не перечувствовал, – с тоскою думал Омал. – Попрыгал по верхам, поучаствовал в паре драк, покорчил из себя супермена, и все… А впрочем, может, так и надо? Вникать во все тонкости и подробности – жизни не хватит…»
В интеркоме захрипели помехи, сквозь которые едва прорезался голос Саймака:
– Мистер Бастер, будьте любезны, поднимитесь в рубку.
– Сейчас!
Омал встал – недопитый бокал едва не полетел на пол. Омал подхватил его, уронив на белый ковер лишь несколько красных капель, выключил автомат и вышел из каюты вон.
2
– Мы засекли его на первом же витке, – сказал Саймак, указывая трубкой на зеленый блин радиолокационного экрана.
Омал уставился на бледную точку, пересекающую линии координатной сетки. В ней не было ничего угрожающего.
– На стандартные позывные он не отвечает, – продолжал капитан.
– Я рассчитала его траекторию, – вмешалась мисс Брэкетт. – Через шестьдесят шесть часов одиннадцать минут она пересечется с нашей.
– Максимальное сближение? – поинтересовался Саймак.
– Полтора мегаметра.
– Для абордажа вполне достаточно, – пробурчал Уэйнбаум.
– Так они кто, пираты? – спросил Омал.
– Каперы, – уточнил капитан. – Преступники всех рас, нанимающие частные суденышки для разовых операций. Постоянно действующие пиратские банды имперский космофлот давно бы уничтожил.
– А мы можем вызвать подмогу?
– Лишь в случае прямой и недвусмысленной угрозы, – отрезал Саймак.
– То есть, пока они не нападут, мы не можем послать SOS? – уточнил Омал.
– Совершенно верно, сэр, – откликнулся капитан.
– Зачем же вы меня пригласили в рубку?
– Вы владелец, сэр, – сказал Саймак, – и вы вправе принять решение. Еще не поздно начать торможение и вернуться к Марсу.
«Ничего себе задачка…» – подумал Омал.
Принять решение оказалось не так-то просто. Связываться с космическими бандитами не хотелось. Вряд ли их остановит то, что на борту «Тувии» живые люди. Яхта была слишком ценным призом, чтобы церемониться с ее экипажем и пассажирами. Но, с другой стороны, вернуться означало отступить от заранее намеченного плана. Само по себе это не слишком беспокоило «господина яхтовладельца», но он понимал, что на повторную заправку и прочее обслуживание уйдут все оставшиеся у него деньги. К тому же рано или поздно придется выплачивать экипажу жалованье, а для этого необходимо пополнить казну. И потом, не хотелось бы подводить Артура и профессора, которые очень рассчитывают на оберонское месторождение элизиума. Выходит, как ни крути…
– Продолжаем идти прежним курсом, – сказал Омал.
– Есть, сэр! – отозвался Саймак, и в глазах его Омалу почудился одобрительный блеск.
– Нападут – отобьемся, – несколько легкомысленно заявил Омал.
– Пожалуй, – буркнул старпом. – У нас тоже стволы имеются… И потом, абордаж в Космосе – занятие рискованное…
– Хорошо, – сказал Омал. – В случае опасности поднимайте тревогу, капитан.
– Да, сэр!
Омал кивнул ему и спустился в пассажирские отсеки. Лирическое настроение как рукой сняло, захотелось веселья. Он ввалился в кают-компанию, где дым стоял коромыслом. На диванах валялись полуголые девчонки из заведения мадам Кан. Не многим более одетый Артур Бердо рассказывал им что-то смешное. Визгливый хохот перекрывал гул атомных двигателей корабля. В специальной термонише влажным мешком громоздился профессор Стросс. Глаза его были бледнее обычного, а бутыль марсианского самогона в щупальцах – почти пуста.
– А-а! – заорал авантюрист. – Мистер отшельник пожаловали! Штрафной ему! Ну-ка, девы Марса, подсуетитесь…
И лунные девушки подсуетились. Омал и глазом не успел моргнуть, как его увлекли на диван, налили огромный бокал, заставили осушить до дна, а затем налили еще. После третьего бокала у яхтовладельца все поплыло перед глазами. С идиотской ухмылкой он смотрел, как Бердо показывает девочкам фокусы. Драгоценный браслет из элизиума, повинуясь его воле, то превращался в похабную статуэтку, то живой змейкой проникал в глубокое декольте испуганно хохочущей девицы.
Зазвучала хариола. Девушки запели. Неплохо запели, старательно, но куда им до Варры Венерианской. А потом шаловливые ручки освободили Омала от лишней одежды. Слюнявые жаркие поцелуи осыпали его, как листья в осеннюю бурю. Ему было щекотно и сладко. Накрашенное личико лунной девушки под влиянием алкогольных паров и воображения превратилось в лицо кошачьеглазой венерианки, но очень скоро было вытеснено простым, но милым лицом мисс Би.
– Перри, о моя Перри, – прошептал психотурист, проваливаясь в блаженное забытье.
3
«Ох, нельзя было столько пить…»
Омал смутно помнил, что после вина хлестал самогон и уже почти не закусывал. А потом его, кажется, несли на руках ничуть не менее пьяные девицы. По пути в каюту они его несколько раз уронили. Благо ускорение было ничтожным, и он ничего себе не отшиб. И вроде бы девицы взгромоздили его на королевское ложе и что-то с ним такое делали… чертовски приятное…
«…Нет, ни бельмеса не помню…»
Он попытался открыть глаза, но веки были словно свинцовые. В каюте находился кто-то еще. Во всяком случае, Омал слышал голоса. Он хотел попросить воды, но губы не разлеплялись. Ни застонать, ни пошевелиться…
Чувствуя полнейшую беспомощность, Омал стал прислушиваться к разговору. Собеседников было двое. Он даже узнавал их голоса, но не мог вспомнить, кто они такие. И не понимал, о чем они говорят. Смысл сказанного ускользал от него, будто форель в ручье.
«…Ему доверились… баловень судьбы, ма бахт…»
«А у нас был выбор?..»
«Был, док. Вам только нужно было вытрясти из Джо информацию, а не менять его вот на это…»
«Вы ничего не понимаете в практике психообмена, сударь… Попробовали бы сами…»
«Ладно, ладно, не заводитесь, док… Главное, нам сейчас не проколоться…»
«Кстати, вы не знаете, Арчи, зачем нашего… кхм… приятеля вызывали в рубку?..»
«Не знаю, но догадываюсь… Видимо, команда засекла барражир…»
«А капитан не вызовет космофлот?..»
«Пока у него нет причин… А когда они появятся – будет уже поздно…»
Ничего не понимающий Омал с огромным трудом разлепил губы и жалобно простонал:
– Пииить…
Голоса смолкли. Чья-то рука приподняла Омалу голову. На запекшиеся губы пролилась прохладная влага. Он открыл глаза. В красном тумане, словно деформированная вселенским катаклизмом луна, качалась над ним физиономия Артура Бердо.
– Пей, Джо, – сказал он заботливо. – А то ты совсем плох, дружище…
Омал дрожащими руками вцепился в стакан и осушил его до дна. Живительный дождь оросил сухую пустыню внутри незадачливого яхтовладельца, но не принес облегчения. Напротив – вызвал тошноту. Омал оттолкнул авантюриста, согнулся в мучительном спазме.
– Ма бахт! – выругался Бердо.
Поднялась суматоха. Кто-то успел подставить таз. Из багровой полутьмы, в которой тонуло окружающее, соткался стюард Янг с ворохом влажных полотенец. С Омалом возились, как с внезапно обгадившимся младенцем. И только адская головная боль мешала ему сгореть со стыда.
Кончилось тем, что Омала раздели, вымыли, заставили проглотить порцию венерианского снадобья. Вся эта мучительная круговерть мигом выветрила из больной его головы странный разговор между авантюристом и профессором.
Под воздействием чудо-препарата боль и тошнота постепенно отступили. Омала оставили в каюте одного. Свет был погашен. А иллюминаторы задернуты плотными шторками. И это радовало. Омал с наслаждением опять смежил веки. Гул ракетных двигателей, которые уносили «Тувию» к орбите Урана, убаюкивал вернее колыбельной, а небольшая, но постоянная тяга мягко прижимала к упругой кровати. Омал провалился в сон. И в этом сне ему виделись красные пустыни Марса, белые остовы городов и танцующие женщины-кошки, у которых вместо головы были серые глянцевые мешки с щупальцами. И из-под этих щупалец раздавались визгливые и совсем не женские голоса, возвещающие:
«Вни-ма-ние… Экс-трен-ная си-ту-ация… Всем па-сса-жи-рам оста-ваться на сво-их ме-стах…»
4
– Капитану «Тувии». Немедленно начать торможение. Повторяю, немедленно начать торможение! – хрипел в динамиках внешней связи голос командира каперского барражира. – Иначе открываю огонь!
Омал вопросительно посмотрел на Саймака.
– Могут, – ответил капитан на незаданный вопрос. – Повредят ходовые дюзы и возьмут нас на буксир. Лучше подпустить их ближе и встретить абордажную команду на внешней обшивке.
– Тогда тормозите, – буркнул Омал.
Чувствовал он себя по-прежнему неважно, и хотелось с кем-нибудь поквитаться за паршивое самочувствие.
Саймак по громкой связи предупредил пассажиров о режиме торможения, хотя все и так уже были зашнурованы в противоперегрузочных креслах, после чего взялся за рычаги. В иллюминаторах рубки огненным колесом провернулись звезды – яхта разворачивалась, чтобы ударить главными дюзами. Потом невидимый гигант шарахнул ватным молотом Омала по затылку. Яхтовладелец и не заметил, как соскользнул в обморок. Очнулся он от того, что желудок опять запросился наружу, но виною тому было уже не похмелье.
Оказалось, что Омал единственный, кто остался пристегнутым к креслу. Все остальные парили в невесомости, деловито осматривая атомные пистолеты.
– Вы с нами, сэр? – поинтересовался Уэйнбаум, которому, похоже, не терпелось сойтись в рукопашной с каперами.
– Да, пожалуй, – отозвался Омал.
– Старпом, помогите мистеру Бастеру облачиться, – приказал Саймак. – И будьте рядом… На всякий случай.
– Да, капитан! – отозвался негр, блеснув улыбкой. – Прошу за мной, сэр.
Он помог Омалу высвободиться из ремней ложемента и, словно привязной аэростат, потащил прочь из рубки. Они миновали кают-компанию, откуда навстречу им выплыли женские трусики, тюбик с помадой и джентльмен межпланетной удачи Артур Бердо.
– Собираетесь драться, парни? – осведомился он. Вид авантюрист имел самый бесшабашный. Какое-то смутное воспоминание шевельнулось в голове Омала, что-то связанное с Артуром, что-то нехорошее… – Учтите, я в деле, – сказал Бердо, не дождавшись ответа. – Кстати, Джо, ты забыл свой верный «Бретёр сто шестнадцать».
Он протянул Омалу атомик рукояткой вперед.
– Благодарю, – буркнул яхтовладелец.
Все вместе они втиснулись в шлюзовую камеру, где принялись облачаться в скафандры. Дело это оказалось совсем не простым. И если бы не помощь старпома и авантюриста, Омал ни за что бы не справился. Скафандр оказался довольно жестким внутри и не слишком гибким. К металлическому полу он прилипал магнитными подковами.
Бердо посмотрел на недоуменную физиономию Омала и расхохотался.
– Прости, приятель, – сказал он, отсмеявшись. – У тебя преуморительный вид…
– В чем дело? – не слишком любезно поинтересовался капитан, который прибыл в шлюзовую камеру последним.
– Ничего страшного, сэр, – отозвался авантюрист. – Просто наш уважаемый хозяин никогда еще не пользовался скафандром.
– В самом деле?
Омал хмуро кивнул. Ему не нравилось поведение Бердо.
Капитан лично убедился, что скафандры всех участников вылазки загерметизированы и системы жизнеобеспечения включены.
Омал услышал в наушниках рации его уверенный голос:
– Первыми выходят я и бортинженер Каттнер. У нас есть боевой опыт. Следом – мистер Бастер и мистер Бердо. Замыкает старший помощник. Задача: не допустить абордажную команду на борт «Тувии». Стрелять на поражение. Они с нами церемониться не станут.
Получив подтверждение, что все его поняли правильно, Саймак включил компрессор. Воздух из шлюзовой камеры был откачан. Внешние звуки постепенно исчезли. Теперь, кроме потрескивания радиопомех в наушниках и собственного дыхания, Омал ничего не слышал.
Через несколько мгновений бортинженер и капитан вдвоем открыли внешний люк яхты и один за другим исчезли в пустоте. Авантюрист посторонился, пропуская психотуриста вперед. Клацая подковами, Омал мелкими шажками приблизился к комингсу, ухватился за закраины люка и осторожно выглянул. И забыл о том, что нужно дышать…
Голубая перевязь Млечного Пути перехватывала черную грудь пространства. Фальшивым брильянтом сверкала на ней далекая Венера. Межпланетная бездна манила к себе и отталкивала одновременно, и надо было найти в себе силы, чтобы перешагнуть через ее порог.