— Может быть, Джон, может быть. А если его смерть последовала в результате естественных причин?
— Как это? Его тело засунули в стенной шкаф!
— Нужно подождать результатов вскрытия. Завтра утром обсудим случившееся, и тогда скорее всего старший инспектор позвонит в участок Берли и узнает, что они смогут нам рассказать. А вы пока подготовьте отчет. Кстати, где Беррин?
— Я отвез его домой. Он заболел.
— Опять заболел! Это уже в третий раз с тех пор, как он работает у нас. Что с ним?
— Не знаю, тепловой удар или что-нибудь в этом роде. Последние два дня он много находился под солнцем, — солгал я.
Каппер недоверчиво кивнул, и на его губах появилась скверная, якобы искренняя улыбка.
— Что ж, будем надеяться, он скоро выздоровеет, — лицемерно произнес он.
— Это все, сэр? — спросил я, собираясь уйти. Я не мог долго выносить общества Каппера.
— Не совсем, Джон, — остановил он меня, все еще улыбаясь, что делало его похожим на Будду в состоянии нирваны. Я застыл, полупривстав, и ждал продолжения. — Сегодня мне позвонил мистер Мелвин Кэрролл. Он сказал, будто вы и констебль Беррин побеспокоили его клиента, Нила Вэймена. С чего вам пришло в голову допрашивать Вэймена?
— Он может оказаться одним из подозреваемых по делу Мэттьюза. — Я снова сел.
— Кажется, я не совсем вас понимаю. Человек, у которого солидное криминальное досье, ныне умерший, предположил что Вэймен был любовником женщины, навещавшей Шона Мэттьюза, и это делает его подозреваемым?
— Да, именно так. Он действительно может оказаться подозреваемым, поэтому я счел нужным побеседовать с ним.
— Да вы хоть знаете, кто такой Нил Вэймен?
— Знаю, и это еще одна причина считать его подозреваемым, у него достаточно возможностей и жестокости, чтобы убрать Шона Мэттьюза и Крейга Макбрайда.
— А также достаточно опыта в сокрытии своих следов. Даже если он и замешан в этом деле, в чем я лично сомневаюсь, так как он не из тех, кто питает сентиментальные чувства к женщинам, будет крайне трудно что-либо доказать.
— Значит, нам и пытаться не нужно?
— Дело в том, что Вэймен — крупная рыба и это задача подразделения по борьбе с организованной преступностью — добывать доказательства против него и его сообщников. Они не одобрят то, как вы на него набросились. Я думал, вы собирались поговорить по этому делу с сотрудниками СО7.
— Собираюсь. Я жду, когда мне перезвонит Азиф Малик.
— Ну так и займитесь этим.
— Послушайте, я поступил правильно…
Его рука опять замаячила перед лицом, и мне пришлось замолчать.
— Вы хороший полицейский, Джон, — заговорил он снисходительным тоном, как будто я не был только рангом ниже и всего на несколько лет моложе его, — и все мы очень довольны вашими успехами, но не пытайтесь перепрыгнуть через себя. Это и для вас, и для участка может закончиться серьезными проблемами. Понимаете?
Я вздохнул, понимая, что он прав и я допустил ошибку, решив встретиться с Вэйменом, вместе с тем отчаянно мечтая снова получить звание инспектора, чтобы мне не приходилось отчитываться перед Каппером.
— Да, сэр, — неохотно согласился я.
— И в будущем не встречайтесь ни с Нилом Вэйменом, ни с его сообщниками, не поговорив прежде со мной. О'кей? Не думайте, словно я вас не поддерживаю, но так будет лучше.
Я кивнул, но отвечать не стал. После разговора я побрел к себе за стол и принялся составлять отчет, собирая все известное нам на данный момент. Каппер только один раз отвлек меня, спросив, пытались ли мы найти Фаулера. Я ответил, что, конечно, пытались, но пока безуспешно.
— Вот на его поисках нам и нужно сосредоточиться, — назидательно приказал он, кивая, как будто соглашался сам с собой, — это была еще одна из его неприятных привычек, появившаяся якобы оттого, что с ним никто не соглашался.
Я просто промолчал.
Ровно в пять Каппер собрался уходить домой, заботливо посоветовав мне не слишком засиживаться.
— Нужно время от времени проветриваться. — Он снова соорудил свою подлую улыбку. — Тогда вы не будете чувствовать сильного переутомления от работы.
Я не стал ему говорить, что для этого уже поздно, просто опять уткнулся в бумаги, радуясь наконец-то наступившему одиночеству.
Иногда бумажная работа оказывает лечебное действие. Она скучная и нудная, но когда ее накапливается слишком много, тебя охватывает какой-то душевный подъем и ты достигаешь состояния, похожего на нирвану, пока механически пишешь и пишешь, а мыслями пребываешь где-то в спокойном и приятном мире, свободном от помех, от соревнования воли и бессмысленной конфронтации.
Я как раз ощутил подобную эйфорию, может, даже улыбался такой же идиотской улыбкой, как у Каппера, когда дверь вдруг открылась и вошла констебль Бойд. Надо сказать, Бойд мне нравилась. Она была мне по вкусу: симпатичная, веселая, но при этом совсем не дурочка. Мы с ней всегда ладили. Думаю, если бы мы не служили вместе, я определенно бы ею увлекся и даже попытался бы за ней ухаживать, хотя у меня и не было особого опыта в любовных делах. Она казалась немного уставшей и утомленной от жары, но ее короткие черные волосы, модно подстриженные, блестели, как будто только вымытые шампунем, а серый брючный костюм казался безукоризненно чистым и выглаженным. Для женщины, которая провела весь день на жарких и пыльных улицах Лондона, она держалась просто замечательно.
Было уже начало седьмого. Увидев меня, она искренне обрадовалась и улыбнулась:
— Привет, Джон, ты еще работаешь?
— Могу задать тебе тот же вопрос, — сказал я, подняв голову. — Удалось найти Джона Харриса?
— А, неуловимого Джона Харриса, бывшего вышибалу в «Аркадии»! Да, я его нашла, — она преувеличенно тяжело вздохнула, — в конце концов!
— И что?
Она подошла и уселась за свой стол, который располагался рядом с моим.
— Я думаю, он не тот, кто нам нужен.
— Почему?
— Потому что последние десять дней провел в больнице. Он работал охранником ночной стоянки в одном заведении в Клэпхэме и угодил под какую-то перестрелку.
— Ты добралась до южного Лондона!
— Да, вот уж где настоящая бандитская страна, — добавила она, подмигнув мне. — Так вот, он схлопотал пулю в живот, которая вылетела наружу и врезалась в стеклянный солнечный коллектор. Это произошло за три дня до смерти Шона Мэттьюза. Таким образом, день прошел бесполезно. Я целых четыре часа угрохала на то, чтобы получить эту информацию, а могла бы позагорать в парке.
Я чуть не признался, что с удовольствием полюбовался бы ее фигуркой в купальнике, но ограничился стандартной фразой:
— Да, Тина, иногда страшно не везет.
Она сняла жакетку и повернулась к компьютеру.
— А как у тебя прошел день?
Я усмехнулся:
— С уверенностью могу сказать, еще хуже, чем у тебя.
Я поведал ей о неудачах, преследовавших нас с Беррином с самого утра. Когда я рассказывал о медленном танце Беррина с трупом Макбрайда, она засмеялась, но в конце ее взгляд стал теплым и сочувственным.
— Черт, Джон, и зачем ты в это полез? Надо же, вздумал допрашивать Нила Вэймена!
Я со вздохом покачал головой:
— Да, знаю, это было глупо. Понимаешь, сегодня утром я как раз думал о том, как по-детски Беррин обращается с людьми, но сам оказался куда наивнее его. Я действительно рассчитывал застать Вэймена врасплох, но в результате ничего не достиг, разве только насторожил его, дав ему понять, будто мне кое-что известно. И наверняка он успел предпринять кое-какие шаги чтобы отвести от себя подозрения.
— Ты старался сделать как лучше. — Тина подбадривающе улыбнулась мне. — А из наших не каждый решился бы на это.
— Да, только никакого толку, — жалея себя, пробормотал я.
— Так что, по-твоему, произошло? Расскажи мне свою версию связи между Мэттьюзом и Макбрайдом.
Весь день я над этим раздумывал, но не пришел ни к чему определенному.
— Не знаю, Тина. Я предполагаю, что Джин Тэннер была любовницей Нила Вэймена и потихоньку от него встречалась с Мэттьюзом. Вэймен узнал об этом и приказал убить Мэттьюза.
— А как насчет Макбрайда?
— Вот здесь все как-то неясно. По словам соседей, Макбрайд частенько заходил к Джин, может, между ними тоже были любовные отношения.
— То есть все они были ее любовниками? Во дает!
Я пожал плечами:
— Похоже, что так.
— И ты думаешь, Вэймену стало известно и про Макбрайда?
Я беспомощно развел руками:
— Понятия не имею.
— Видишь ли, получается какое-то странное совпадение. За одну неделю он убивает двух своих соперников. И все из-за женщины, которая не так уж хороша собой, верно?
— Знаешь пословицу? Любовь слепа.
— Но не до такой же степени.
— Кажется, у меня еще не было такого сложного дела об убийстве. Буквально ни одной серьезной зацепки. Понимаешь? Во всей этой истории логики нет. Возьми хоть Фаулера. Если он не имеет отношения к убийству Мэттьюза, то почему исчез?
Мы долго молчали, так ничего и не придумав.
— Понимаешь, — наконец сказал я, — я сегодня так устал, что больше не в состоянии шевелить мозгами.
— Может, пойдем куда-нибудь выпить пива? Заканчивай свои дела.
Я не долго раздумывал над ее предложением. Работа могла подождать.
— Почему бы и нет? С удовольствием пропущу кружечку холодного пива.
Мы пошли за угол, в «Бродячий волк», и я заказал первые порции: пинту «Прайда» для нее и пинту «Фостера» для себя. Вот еще одна черта, которая мне нравилась в Бойд: в ней не было ни малейшего жеманства. Хоть она и была выпускницей колледжа, как Беррин, но при этом оставалась своим парнем. В пабе в этот час было тихо и почти пусто: большинство посетителей, уже отяжелевших от пива, сидели снаружи, поэтому мы выбрали себе столик подальше от косых лучей вечернего солнца, бьющих в окна, и болтали, наслаждаясь тем, что рабочий день закончен и спешить нам некуда. Она заказала еще по порции пива, и я почувствовал, что мне очень нравится вот так сидеть с ней. Она была хорошим товарищем и тоже одинока. Я даже подумал, не сделать ли мне исключение из собственного запрета на какой бы то ни было флирт на службе. Я поставил это себе за правило после одной любовной связи с женщиной-констеблем десять лет назад, когда Рэйчел была еще крошечным ребенком, а у меня вдруг возникло назойливое стремление испробовать что-нибудь новое. Но та история кончилась ужасно. Девушка потребовала, чтобы я сделал выбор между ней и Кэти, и я выбрал Кэти. Отношения между мной и той девушкой, как и атмосфера в участке, где все были в курсе наших любовных приключений, угнетали меня еще целый год, пока она не