После чего я вышел, поднялся по лестнице и наверху выключил свет, сам удивляясь своей жестокости.
ВчераАйверсон
В шесть двадцать шесть вечера мой мобильник зазвонил.
— Он здесь, — тихо проговорил в трубку Калински. — Только что подъехал на матово-черном «мерседесе».
— Ну и как, он один?
— Больше никого не вижу.
— Никто за ним не едет, не следит?
— Никого. Он определенно один.
— Хорошо. Скоро тебе перезвоню.
Я натянул шапку на лоб. Снова лил сильный дождь, и если судить по погоде, можно было подумать, что высшие силы нам благоприятствовали. Обычно в Эппинг-форест прогуливалось множество людей, поскольку он был единственным настоящий лесом в ближайших окрестностях Лондона, но сегодня из-за дождя все сидели по домам. Мы с Таггером заняли позиции на опушке леса, выходящей на отлогую поляну размерами примерно сто на пятьдесят ярдов. За ней снова простирался лес, из которого должен будет появиться Хольц, когда мы укажем ему на место встречи. Вокруг ни единого человека, и я был уверен, что сделка пройдет без осложнений.
Таггер сидел на толстом суку с «М-16» в руках. Он держал оружие исключительно из предосторожности, на всякий случай.
— Значит, приехал?
— Да, — кивнул я. — Уже здесь. — Я нажал вызов и набрал номер мобильника Хольца.
Он ответил сердитым рычанием.
— Мистер Хольц, рад, что вы приехали.
— Где мой сын?
— Он в безопасности, жив и здоров.
— Откуда мне знать, что вы не врете?
— А вы послушайте запись.
Я запустил короткую магнитофонную запись, которую мы заставили Криса наговорить в обмен на разрешение поменять штаны и пользоваться туалетом без посторонних. Она была очень короткой и содержала лишь самое важное: он назвал дату и время записи, сказал, что чувствует себя хорошо и с ним обращаются нормально. По последнему пункту у нас с ним возник спор, но я быстро убедил его согласиться, пригрозив, что Калински снова станет играть с его мошонкой. И поскольку Крис не был ни трусом, ни дураком, он выполнил все наши требования. Я выключил запись.
— Вы удовлетворены?
— Для вас же лучше, если он действительно в полном порядке.
— Не угрожайте мне, мистер Хольц, — холодно сказал я ему. — У вас не такое положение, чтобы торговаться. Вы привезли с собой деньги? — Хольц мрачно подтвердил это. — Отлично. Итак, после окончания разговора выезжайте со стоянки, поверните направо и пересеките шоссе М-25. — Затем я коротко пояснил, где свернуть с основной магистрали и что делать дальше. — Когда доедете до знака «Свалка запрещена», остановитесь и выйдите из машины. Вы доберетесь туда за пятнадцать минут, и тогда я вам перезвоню. И еще скажу вам кое-что очень важное. Никого с собой не берите. За вами следят. Если с вами кто-то будет, мы отказываемся от сделки и больше вы никогда не услышите голос своего сына.
Хольц что-то заорал, но я отключил телефон, не желая выслушивать его угрозы.
— Боже ты мой, Макс! — рассмеялся Таггер. — Страшно было тебя слушать! Ты вел разговор прямо как отъявленный негодяй из кино, верно говорю!
— Приятель, Алану Рикману[19] рядом со мной нечего делать! Что ж, иной раз приходится быть резким, верно? Не хватало еще, чтобы он подумал, будто имеет дело с любителями.
Я позвонил Калински и велел ему быть на месте встречи ровно в шесть сорок пять, затем набрал номер Джо.
— Я с ним говорил. Он едет на черном «мерсе» и будет у тебя через пятнадцать минут.
— Отлично, — отозвался Джо. — Если он окажется не один, я дам тебе знать. А если все будет в порядке, я пойду за ним и встречусь с тобой в условленном месте.
Мы разъединились. Каждый знал, что ему делать. Теперь оставалось только ждать.
— Давно уже я не пользовался такими вещами, — сказал Таггер, любовно поглаживая винтовку. Эту винтовку привез с собой Джо с войны в Персидском заливе в 1991 году. — Последний раз я пускал оружие в ход в Боснии, а это уже сколько лет назад! А винтовочка что надо! Могу понять, почему она так нравится янки.
— Ну, если бы у меня был выбор, лично я предпочел бы автомат Калашникова. Не так дергает при отдаче.
— А знаешь, Макс, — продолжал Таггер, заряжая магазин, — мне понравилась работа шеф-повара, думаю, я мог бы неплохо получать, особенно если бы открыл собственный ресторан.
— Да уж, твоя рыба под карри по-тайски — просто блеск, можешь мне поверить!
— Ага, но… — Он помолчал, раздумывая, прижав приклад к плечу и целясь в воображаемую цель среди деревьев. — Но готовка не дает такого возбуждения, как стрельба. Ты понимаешь, о чем я?
— Да, — подтвердил я, вспомнив резкий выброс адреналина, когда стоял на лестничной площадке в борделе и стрелял в Фитца и Большого Майка. — Точно, не дает.
В шесть сорок четыре зазвонил мой мобильник. Это был Джо, говоривший шепотом.
— Он на месте. Похоже, что он один.
— Спасибо. — Я отключился и набрал номер Хольца, который тут же ответил мне. — Встаньте лицом к знаку «Свалка запрещена», находясь от него на расстоянии пяти футов.
— Откуда мне знать, где эти пять футов? — злобно заорал он.
— Выполняйте. Теперь повернитесь на девяносто градусов влево и идите вперед, все время прямо. Вы увидите перед собой тропинку и следуйте по ней.
— Как мой сын?
— Я уже сказал, он жив-здоров и в безопасности. Вы уже на тропинке?
— Да. Когда я увижу сына?
— Если все деньги при вас, увидите его завтра рано утром. Мы высадим его где-нибудь в Лондоне, поближе к телефонной будке.
— Советую вам проследить, чтобы с ним ничего не случилось.
— Продолжайте идти и не разговаривайте.
Со своего укрытия в кустах Джо наблюдал, как Стефан Хольц повернул и направился по лесному склону в сторону Макса и Таггера. Хольц держал около уха мобильник, а с плеча у него свисала большая холщовая сумка. Через минуту он исчез из виду, и в лесу снова наступила тишина, нарушаемая лишь слабым шорохом дождя и отдаленным гулом автомобильного движения. За ним никто не следовал, и машина, в которой он приехал, стояла пустой.
Джо прислушивался несколько минут, затем, убедившись, что Хольц один, осторожно выскользнул из своего укрытия, пересек дорогу, по какой приехал Хольц, и направился следом за ним, держась на нужной дистанции.
Слишком поздно он услышал за спиной какой-то шум. Шорохе кустах, звуки тяжелых шагов по влажной почве, а затем ошеломляющее и мертвящее ощущение холодного и жесткого дула оружия, внезапно уткнувшегося ему в затылок.
Я увидел, как у подножия спуска из-за деревьев появился Хольц с сумкой на плече. Он был от меня в ста пятидесяти ярдах.
— Хорошо, следуйте дальше, — сказал я и выключил мобильник.
Я повернулся к Таггеру.
— Он идет.
Таггер кивнул, и мы с ним натянули шлемы с прорезями для глаз. Я проверил «глок», дал Хольцу время подойти поближе» потом вышел из-за кустов. Теперь нас разделяли пятьдесят ярдов.
Увидев меня, Хольц не ускорил шаги, и мы двигались навстречу друг другу, словно на прогулке. Когда между нами осталось футов десять, мы одновременно остановились. Хольц выглядел разъяренным. Мокрые седые волосы прилипли к черепу, струи дождя хлестали по его морщинистому лицу и плащу цвета хаки. Я никогда не видел его фотографии (старший Хольц, как и все его ближайшие сообщники, избегал сниматься), и мне по казалось, что он очень похож на Карла Малдена, старого актера, игравшего в семидесятых в фильме о копах «Улицы Сан-Франциско», вплоть до носа картошкой.
— Ты здорово промахнулся, вынудив меня пойти на это — мрачно процедил он и не подумав протянуть мне сумку.
— Но и вы здорово промахнулись, когда пытались меня убить, — сказал я, не удержавшись от желания дать ему понять кто похитил его сына, хотя это и значило засветиться перед ним. Но иногда хочется показать, что ты не из пугливых.
— Я понятия не имею, кто скрывается за этой идиотской маской, так почему ты думаешь, что я пытался тебя убить? Хотя я скажу тебе кое-что, грязный подонок. Если я пожелаю кого-то видеть мертвым, то так оно и происходит. Ты труп, запомни это. Еще ни одна сволочь не сумела от меня ускользнуть.
Я хотел было стянуть шлем, но это было бы слишком глупо.
А потом я вдруг подумал, может, он меня даже не знает.
— На вид ваша сумка довольно тяжелая, — заметил я. — Почему бы мне не освободить вас от нее?
Хольц в первый раз выдавил нечто похожее на улыбку. Надо сказать, зрелище было не из приятных.
— Нет, приятель, все не так просто. Прежде чем ты получишь эти денежки, я хочу увидеть своего сына. Так что позвони сукину сыну, который его охраняет, и пусть он привезет его сюда. И немедленно. А потом уж мы посмотрим, стоит ли закончить сделку.
— Не хотелось бы мне забирать эту сумку силой, мистер Хольц, но, можете мне поверить, я это сделаю.
— Нет, сынок, ни черта ты не сделаешь. — Хольц энергично затряс головой. — Ни черта у тебя не выйдет.
Таггер прижал винтовку к плечу, наведя дуло в просвет между листвой на Хольца. Он видел, как тот разговаривал с Максом, но Макс не пытался забрать сумку. Про Таггера Льюиса говорили, что он чует любую опасность и подвох. Много лет назад в Каунти-Даун как-то раз он и четыре патрульных ехали в «лендровере» по заброшенным сельским дорогам, когда вдруг увидели впереди припаркованную на стоянке машину. Потом он объяснял, будто его внимание привлекло странное положение машины: она стояла, чуть повернутая вбок, так что капот смотрел в сторону дороги, словно кто-то второпях из нее выскочил. На самом деле не это было главным. Просто он почуял опасность. Он велел водителю остановиться и повернуть назад, хотя сам был рядовым, а водитель — капралом и дорога в этом месте сужалась и развернуться было очень трудно, но что-то в его тоне — отчаянное и уверенное сознание, что они едут прямо навстречу гибели, — убедило водителя исполнить его приказ. Через десять секунд, когда они еще разворачивались, ирландские террористы, увидев, что их жертва ускользает, с помощью дистанционного управления подорвали установленную в капоте бомбу. Двое патрульных в джипе оказались легко ранены, но никто и не думал жаловаться. Если бы они проехали мимо этой машины, то наверняка все были бы убиты.