— Вы сделали все, чтобы с самого начала помешать расследованию убийства. Почему?
— Вы констатируете факт или высказываете собственное мнение, лейтенант Даллас? — спросил адвокат.
— Вот вам факты. Вы были лично знакомы с Шерон Дебласс. Она высасывала из вас по сотне тысяч баксов в год. После ее гибели кто-то организовал утечку информации о ходе следствия. Погибли еще две женщины. Все три зарабатывали на жизнь легальной проституцией, против которой вы выступаете.
— Мое отрицательное отношение к проституции — это политическая, нравственная и личная позиция, — внушительным тоном заявил Симпсон. — Я буду решительно поддерживать любой законопроект, призванный положить ей конец. Но я, согласитесь, вряд ли справился бы с проблемой, устраняя проституток по одной.
— У вас есть коллекция старинного оружия? — не унималась Ева.
— Есть, — согласился Симпсон, не обращая внимания на адвоката. — Маленькая. Все оружие зарегистрировано, переписано, находится под охраной. С радостью передам экспонаты майору Уитни для баллистической экспертизы.
— Благодарю вас, — сказал Уитни, и Симпсон, не ждавший от него поддержки, вздрогнул. — Спасибо за желание сотрудничать.
Симпсон встал. Его лицо выражало множество противоречивых чувств.
— Не сомневайтесь, что все подозрения будут с меня сняты в самое ближайшее время, но эту беседу я не забуду. — Он многозначительно взглянул на Еву. — Атака на шефа управления полиции и безопасности не останется безнаказанной!
Уитни дождался, пока Симпсон удалится со всей своей свитой.
— Когда все кончится, его не подпустят к управлению на пушечный выстрел.
— Почему вы позволили ему уйти?! — прошипела Ева. — Мне требовалось еще совсем немного времени, чтобы сорвать с него маску!
— Его имя — не единственное в списке Дебласс, — напомнил ей Уитни. — Пока что связь между ним и двумя другими потерпевшими отсутствует. Если вы обнаружите эту связь и исключите всех остальных, кто значится в списке, у вас будет столько времени, сколько вам захочется. — Он пролистал документы. — А вы, как я погляжу, неплохо подготовились к допросу, Даллас. Как будто знали, что он наверняка состоится. Вряд ли вам надо напоминать, что использование личных документов без разрешения владельца является нарушением закона.
— Мне не надо напоминать, сэр.
— Я этого и не делал. Вы свободны.
Он действительно прошептал ей вслед: «Молодец!» — или ей послышалось?
Подойдя к лифту, Ева услышала писк сотового телефона.
— Даллас слушает.
— Вас беспокоит Чарлз Монро.
— Извините, я перезвоню вам позже.
Она выпила в буфете чашку бурды, именуемой кофе, съела некое подобие пончика и проскочила мимо клетки с задержанными. На получение видеокассет с записями убийств ушло двадцать минут.
Заперевшись в кабинете, она снова просмотрела все три записи, изучила свои пометки и сделала новые. Ее в который раз поразила идентичность мизансцен: жертва находится на кровати, простыни смяты, волосы растрепаны. Внезапно Ева прищурилась, остановила запись с Лолой Старр, увеличила картинку.
— Краснота на левой ягодице, — пробормотала она. — Замечено впервые. Шлепок? Побои? Синяк и вздутие отсутствуют. Надо передать Фини для обработки.
Ева поставила кассету с Дебласс и теперь смотрела, как Шерон смеется в камеру, как оглаживает себя, как изображает экстаз.
— Стоп-кадр. Квадрат шестнадцать. Краснота отсутствует. Дальше! Ну же, Шерон, покажи мне свою попку справа — на всякий случай. Стоп-кадр! Двенадцатый квадрат, увеличение. Ничего нет. Впрочем, ты бы скорее сама его отшлепала… Так, теперь посмотрим на тебя, Джорджи.
Ева наблюдала, как женщина улыбается, заигрывает с неизвестным, приглаживает растрепанные волосы. Она уже выучила ее слова наизусть: «Потрясающе! Ты просто великолепен!»
Джорджи Касл все время стояла на коленях, поощрительно улыбаясь в объектив, и Ева мысленно умоляла ее повернуться. Словно услышав мольбу, Джорджи зевнула, прикрыв рот ладонью, и повернулась, чтобы взбить подушки.
— Стоп-кадр! Гляди-ка, тебя тоже отделали! Некоторых хлебом не корми — дай поиграть в папочку и плохую девочку…
Внезапная вспышка перед глазами ослепила Еву. У нее было ощущение, словно кто-то всадил ей под ребра нож… Отвратительные воспоминания: удар с размаху ладонью по заду, жжение, тяжелое дыхание. «Придется тебя наказать, девочка. Потом папа поцелует тебя, и все пройдет. Папочка тебя вылечит…»
— Господи! — трясущимися руками она закрыла лицо. — Стоп! Конец.
Ева хотела допить холодный кофе, но на дне чашки плескался один осадок. «Прошлое — это прошлое! — твердила она себе. — Мои воспоминания — это одно, а расследуемое дело — совсем другое!»
— На ягодицах у второй и третьей пострадавшей следы побоев. На первой следов не обнаружено, — она перевела дух. — Нарушение закономерности! Эмоциональная реакция, отсутствующая при первом убийстве.
Она проигнорировала писк сотового телефона и включила диктофон.
— Версия: убивая снова, преступник действовал увереннее, получал удовольствие от происходящего. Примечания: отсутствие надежной охраны у второй потерпевшей. Во время третьего преступления время выведения из строя камер безопасности на тридцать три минуты короче, чем во время первого. Версия: возникновение навыка, уверенность, меньше склонности играть с жертвой, стремление быстрее получить удовольствие.
Возможно, возможно… Ева просмотрела все три записи вперемешку, и это навело ее на новую мысль.
— Разделить экран! — приказала она. — Первая и вторая пострадавшая, сначала.
Кошачья улыбка Шерон, надутые губки Лолы. Обе смотрят на камеру, на человека за ней. Обращаются к нему…
— Стоп-кадр… — пробормотала Ева, нажимая клавишу. — Что это?!
Сущая мелочь, до сих пор ускользавшая от нее из-за жестокости происходящего. Но теперь она привыкла и заметила, что Лола устремляла взгляд выше!
Вызывая на экран третью картинку, с Джорджи, Ева твердила себе, что причиной может быть высота кроватей. Теперь перед ней сидели с приподнятой головой все три женщины, а мужчина, скорее всего, стоял… Сомнений быть не могло: Лола и Джорджи смотрели на него под одинаковым углом, тогда как Шерон…
Не отрывая взгляда от экрана, Ева позвонила доктору Мире.
— Плевать, что она занята! — прикрикнула она на секретаря. — Крайняя срочность!
Ей было предложено подождать; уши мигом завяли от сладенькой мелодии.
— У меня вопрос! — выпалила она, как только Мира подошла к телефону.
— Слушаю вас, лейтенант.
— Возможно ли, что мы имеем дело с двумя убийцами?
— Вы хотите сказать, что второй старался подражать первому? Вряд ли, лейтенант. Слишком скрупулезное воспроизведение метода и стиля.
— Но кое-что наводит на размышления. Я обнаружила нарушения закономерности — мелкие, но отчетливые. Вот моя версия, доктор. Первое убийство совершено человеком, знакомым с Шерон, убившим ее без заранее обдуманного намерения, но потом собравшимся с духом и удачно уничтожившим все следы. Второе и третье — повторения первого, но уже тщательно продуманные, совершенные хладнокровно. Убийца никак не был связан со своими жертвами. И, главное, он выше ростом, чем первый.
— Это всего лишь версия, лейтенант. Простите, но гораздо вероятнее, что все три убийства совершил один и тот же человек, становившийся с каждым разом все расчетливее. Мое мнение профессионала — только человек, лично прошедший через все стадии первого убийства, мог так точно повторить их во второй и в третий раз.
— Что ж, спасибо.
Ева разочарованно отключила связь, сознавая, что расстраиваться глупо: гоняться за двумя преступниками не в пример труднее, чем за одним-единственным.
Раздался новый писк телефона, и Ева недовольно поморщилась:
— Даллас. Кто там еще?
— Привет, мой сладкий лейтенант! Уж не охладели ли вы ко мне?
— У меня нет времени на забавы, Чарлз.
— Может быть, все-таки отыщете время? У меня кое-что для вас есть.
— Если вы опять со своими идиотскими намеками…
— Я серьезно! Надо же, стоит раз-другой пофлиртовать с женщиной, и она перестает принимать тебя всерьез… Кажется, вы просили меня позвонить, если я что-нибудь припомню.
— Просила. — Ева призвала себя к терпению. — И что же, нахлынули воспоминания?
— Ваши слова о дневниках заставили меня задуматься. Помните, я говорил, что она всегда все записывала. Вы ведь их ищете? Вот я и подумал, что они вряд ли лежат у нее дома.
— Какая сообразительность! Советую переквалифицироваться в детективы.
— Зачем же? Я люблю свою профессию. Словом, я стал ломать голову, куда она могла их припрятать для пущей надежности. И наконец вспомнил: банковский сейф!
— Мы уже работали с этой версией. Спасибо.
— Погодите, вы же не сможете открыть его без моей помощи! Ведь она мертва.
Ева уже хотела выключить связь, но ее рука застыла в воздухе.
— Без вашей помощи?
— Ну конечно! Два-три года назад она попросила меня арендовать сейф. Сказала, что не хочет, чтобы в компьютере фигурировало ее имя.
У Евы учащенно забилось сердце.
— Как же она могла им воспользоваться?
Чарлз очаровательно улыбнулся:
— Я оформил доверенность на свою сестру. У меня действительно есть сестра, она живет в Канзас-Сити. Таким образом Шерон Дебласс превратилась в Энни Монро. Она все оплатила, и я выбросил это из головы. Не знаю, пользовалась ли она сейфом, но вам не лишне это знать.
— Что за банк?
— «Ферст Манхэттен» на Мэдисон-авеню.
— Слушайте же меня внимательно, Чарлз. Вы сейчас дома?
— Дома.
— Никуда не уходите! Я буду у вас через четверть часа. Мы поедем в банк.
— Ну, если это все, на что я, по-вашему, гожусь… А все-таки помог я вам, мой сладкий лейтенант?
— Заткнитесь и не рыпайтесь!
Она уже натягивала куртку, когда неугомонный телефон снова ожил.
— Даллас!
— Диспетчерская вызывает лейтенанта Даллас. У нас для вас звонок, но абонент отказывается назвать себя.