У Дебласса бегали глаза, он тяжело дышал.
— Мой клиент не подтверждает, что владеет названным вами оружием.
— Ваш клиент — подонок!
— Лейтенант Даллас! — взвился дотоле невозмутимый адвокат. — Вы говорите о сенаторе Соединенных Штатов!
— Значит, избранный подонок. Вас это потрясло, да, сенатор? Кровь, грохот, дрожание пистолета в руке… Наверное, вы сперва не верили, что сумеете это сделать. Но вот вы спускаете курок — и путь назад отрезан. Очевидно, вы поняли, что она бы все равно вас уничтожила. В отличие от Кэтрин она бы не оставила вас в покое. Шерон не ушла бы в тень, не стала бы мучиться от стыда, вины и страха. Она бросила вам вызов, и вы были обязаны с ней покончить. А потом замести следы.
— Лейтенант Даллас…
Но Ева не сводила глаз с Дебласса, не обращая внимания на предостережения адвоката.
— Как увлекательно! Вы действительно могли отделаться испугом. Сенатор США, дедушка убитой… На вас никто бы не подумал. Но вы вошли во вкус: разложили ее на кровати, дав волю своей порочности, и решили, что фокус можно повторить. Почему бы нет? Убийство вас всколыхнуло. Разве есть лучший способ спрятаться, чем изобразить, будто в городе злодействует маньяк?
Она переждала, пока Дебласс дотянулся до стакана с водой и сделал жадный глоток.
— Вы и были злодеем-маньяком! Вы подсунули под нее записку, потом оделись. Вы уже успокоились. Вы запрограммировали вызов полиции на два пятьдесят пять, чтобы успеть спуститься и покопаться в записях охранной системы. Потом вы прилетели на том же частном самолете в Вашингтон, заплатили пилоту и борт-инженеру за подчистки в бортовом журнале, выждали и принялись изображать взбешенного деда-праведника.
Дебласс так ничего и не сказал. На щеке у него дергался мускул, глаза затравленно бегали.
— Захватывающая история, лейтенант, — подчеркнуто равнодушно заметил адвокат. — Но не более того. Это ваши личные измышления, а также отчаянная попытка управления полиции выйти из затруднительной ситуации, оправдаться перед прессой и горожанами. Вы не случайно выдвигаете свои смехотворные обвинения как раз тогда, когда начинаются дебаты по внесенному сенатором законопроекту о защите общественной нравственности.
Ева проигнорировала его заявление. Она по-прежнему обращалась к сенатору:
— Как вы нашли двух других? Почему остановились на Лоле Старр и Джорджи Касл? Вы уже подобрали жертвы под номерами четыре, пять и шесть? Думаете, вы сумели бы на этом остановиться? Как можно прерваться, почувствовав свое могущество и безнаказанность?
Физиономия Дебласса была уже не красной, а серой, из горла вырвался хрип. Он хотел было схватить стакан, но рука так дрожала, что стакан покатился по полу.
— Допрос окончен! — вскакивая, воскликнул адвокат. — Мой клиент нездоров. Требуется немедленное врачебное вмешательство.
— Ваш клиент — убийца! В колонии для преступников он будет до конца жизни окружен неусыпным вниманием медиков. — Она нажала кнопку. Двери раздвинулись. — Вызовите санитаров, — приказала Ева дежурному. — Сенатору немного не по себе. Дальше будет хуже, — предупредила она Дебласса. — Я еще толком не начинала.
Спустя два часа, надиктовав отчеты и побеседовав с женщиной-обвинителем, Ева вступила в бой с транспортными пробками. Она уже прочла часть дневников Шерон Дебласс, и ей хотелось хотя бы на время забыть о безумце, превратившем собственную внучку в женщину, способную соперничать с ним в цинизме и вседозволенности.
Она знала, что сама могла пойти тем же путем. Но человек, на счастье, самостоятельно делает выбор, и ее в свое время не привлекла дорога, которая привела Шерон к смерти.
Еве хотелось выпустить пар, обсудить все по порядку с кем-нибудь, кто готов выслушать, оценить услышанное, поддержать. С кем-нибудь, кто оградит ее от призраков прошлого…
Она ехала к Рорку!
Услышав вызов, Ева взмолилась: только бы не по службе!
— Даллас слушает!
— Привет, детка, — услышала она усталый голос Фини. — Я посмотрел запись допроса. Ты славно потрудилась!
— Из-за этого проклятого адвоката я почти ничего не добилась. Но все-таки я его сломаю, Фини. Клянусь, сломаю!
— Я готов на тебя ставить. А теперь приготовься расстроиться. У Дебласса произошел сердечный приступ.
— Черт, не хватало, чтобы он подох у нас на руках!
— Ничего, его оживили. Но не исключено, что придется делать операцию на сердце.
— Отлично. — Она перевела дух. — Хочу, чтобы он прожил еще долго — за решеткой!
— Надеюсь, так и будет. Обвинитель говорит, что у нас непрошибаемая позиция. Но пока нашего дружка выпустили.
От неожиданности Ева едва не врезалась в переднюю машину, ударила по тормозам и, не обращая внимания на рев гудков, вырулила к обочине.
— Как это — выпустили?!
Фини поморщился:
— Под собственное поручительство. Все-таки сенатор США, жизнь, посвященная патриотическому долгу, соль земли, к тому же сердце никуда не годится. Короче, судья у него в кармане.
— Черт возьми! — Ева сильно дернула себя за волосы, чтобы не сойти с ума от разочарования. — Он обвиняется в трех убийствах! Обвинитель сказала, что его не выпустят ни под какой залог!
— Ее не послушали. Адвокат Дебласса произнес речь, от которой даже камень пустил бы слезу, а мертвый встал бы из гроба, чтобы отдать честь государственному флагу. Дебласс уже в Вашингтоне, соблюдает покой по совету докторов. К новому допросу разрешено приступить не раньше чем через тридцать шесть часов.
— Дьявол! — Ева изо всех сил хлопнула ладонью по баранке. — Ладно, все равно ему не выкрутиться. Пусть сколько угодно разыгрывает хворого старца с заслугами перед государством — я его закопаю!
— Майор беспокоится, как бы передышка не позволила Деблассу собраться с силами. Он хочет, чтобы ты явилась завтра в восемь утра и плотно поработала с обвинителем.
— Явлюсь и поработаю. Не бойся, Фини, ему не выскользнуть из петли.
— А ты все-таки затяни узел потуже, детка. Увидимся завтра в восемь.
— До завтра.
Ева снова ввинтилась в транспортный поток. Можно было бы вернуться домой и поработать над уликами, но до Рорка оставалось каких-то пять минут езды. Ева решила проверить на нем убедительность своих доводов.
Он мог выступить в роли адвоката дьявола и подметить все слабые места в ее позиции. А главное — Рорк, как никто, умеет ее успокоить. Ева не могла позволить себе сейчас поддаться эмоциям, не хотела, чтобы перед мысленным взором вновь появлялась сломленная Кэтрин, а с ней — стыд, страх, испепеляющая вина.
Как трудно провести разделительную черту между собой и ею! Ева знала одно: Дебласс обязан заплатить как за трех убитых женщин, так и за исковерканную душу Кэтрин.
Она быстро проскочила ворота Рорка и въехала на холм, где стоял дом. Взбегая по ступенькам, Ева почувствовала, что сердце ее бьется, как у девчонки-подростка, и обозвала себя идиоткой. Перед Соммерсетом, открывшим дверь, она предстала с надменной улыбкой на лице.
— Мне нужен Рорк!
С этими словами она попыталась миновать дворецкого, но услышала в ответ:
— Извините, лейтенант, но Рорка нет дома.
— О! — Она устыдилась своего разочарования. — А где же он?
Соммерсет был, как всегда, воплощением чопорности.
— Полагаю, на совещании. Ему пришлось отложить важную поездку в Европу, поэтому он вынужден работать допоздна.
— Понятно. — Кот выбежал из двери ей навстречу и тотчас принялся тереться о ноги. Она взяла его на руки и пощекотала брюшко. — Когда вы ждете его домой?
— Расписание Рорка определяется его бизнесом, лейтенант. Я никогда его не жду.
— Да будет вам известно, я не принуждаю Рорка тратить на меня его бесценное время. Лучше вытащите кочергу из своей задницы и объясните, почему всякий раз, когда я появляюсь, вы ведете себя так, словно перед вами вредный грызун.
От неожиданности Соммерсет остолбенел.
— Я не намерен разговаривать в таком тоне, лейтенант Даллас!
— Скажите, пожалуйста! Похоже, вы считаете, что общение со мной компрометирует вашего хозяина?
Соммерсет приосанился.
— Во всяком случае, я удивлен. Рорк — человек со вкусом, к нему прислушиваются президенты и короли. Он водит знакомство с дамами безупречного происхождения.
— Да уж, с происхождением я подкачала. — Она бы засмеялась, если бы колкость не задела ее за живое. — Но даже такие люди, как Рорк, порой находят привлекательные черты в дворняжках! Скажите ему, что я забрала кота, — добавила она и побежала к машине.
Чтобы успокоиться, Ева твердила себе, что Соммерсет — несносный сноб. Ей вполне хватает симпатии, которую явно питает к ней кот. Она не нуждается в одобрении какого-то накрахмаленного дворецкого!
Словно соглашаясь с ней, кот прошелся по ее коленям и стал цеплять за джинсы. Его когти процарапали ткань, Ева поморщилась, но не стала сбрасывать невоспитанное животное.
— Пора дать тебе имя, а это не так-то просто. Раньше у меня никогда не было домашних животных, — пробормотала она, давя на газ. — Не знаю, как тебя называла Джорджи. Придется придумать самой. Не волнуйся, никаких обывательских Флаффи…
Ева въехала в гараж, выключила двигатель и увидела желтый огонек — напоминание, что она просрочила с уплатой за место. Если желтый огонек сменится на красный, ей запретят пользоваться машиной.
Она выругалась — больше по привычке, чем от огорчения. В последние дни у нее совсем не было времени оплачивать счета, и теперь предстояло наверстывать упущенное.
Взяв под мышку кота, Ева зашагала к лифту.
— Может, Фред? — Она заглянула в непроницаемые кошачьи глаза. — Нет, на Фреда ты не похож. Господи, сколько же ты весишь? Не меньше двадцати фунтов. — Она поправила на плече сумку и вошла в лифт. — Придется хорошенько подумать, как тебя назвать, котик.
Стоило коту оказаться в квартире, он немедленно кинулся на кухню. Ева отправилась за ним: она всерьез относилась к своей новой ответственной роли — владелицы живого существа — и к тому же была рада любой возможности отложить возню со счетами. Коту было предложено угощение: блюдце с молоком и остатки китайской смеси не первой свежести. Он определенно не был привередлив и угощение принял с благодарностью.