Я смотрю на нее и молчу.
– Дорогая, ведь это же прекрасно! Если ты хочешь выйти замуж за такого человека, как он, ты должна быть идеальна во всем. А то он тебя бросит и найдет себе другую.
«Наверняка уже нашел», – думаю я.
Она осматривает меня критическим взглядом. Ее губы стали тонкими, словно ниточки.
– Нам есть над чем поработать, – говорит она и вынимает из сумочки телефон. – Не понимаю, как ты можешь так запустить себя, встречаясь с миллиардером? Какие в этом районе хорошие спа? Мы начнем с парикмахера. Слава богу, у тебя все еще чудесные волосы, хотя и очень грязные. Надо подстричь концы. Потом новый гардероб, и займемся этой квартирой.
– Мама, я с ним рассталась.
Честное слово, лицо моей мамы зеленеет.
– Почему?! – Судя по ее тону, я только что ей сказала, что мне осталось жить всего двадцать четыре часа. – Зачем ты так необдуманно и глупо поступила?
– Почему? – Я широко открываю рот и продолжаю: – Потому что он хочет все контролировать. И этот контроль может до могилы довести. Тебе наверняка это знакомо, а?
Она поднимается. Ее движения медленные и заученные, словно у заводной куклы. Она всегда ведет себя так, когда злится. Настоящие леди никогда не показывают своих чувств.
– Ты просто идиотка, – говорит она спокойным голосом. – Ты все постоянно выворачиваешь по-своему. Только Николь знает, что ей надо. Только Николь знает, как лучше поступить.
– Да, мама, совершенно верно. Только Николь знает, что ей нужно.
– Ты избалованная и неблагодарная. Ты ничтожная. Я нашла время и прилетела, чтобы тебе помочь. Теперь я поеду в отель, а ты посиди и подумай о своей жизни. О том, что ты хочешь и что ты теряешь. И потом мы можем спокойно все это обсудить.
Она разворачивается и выходит из квартиры. Она даже не хлопает дверью.
Я сижу на месте, не шевелясь. Мне надо встать, но сил у меня нет. Я просто сижу, как полено, и ничего не могу с этим поделать.
Не знаю, сколько времени прошло после ухода матери. Может, пятнадцать минут, а может, и пятнадцать часов. Я прихожу в себя от того, что у меня онемела нога. Смотрю вниз и вижу, что кулаки у меня крепко сжаты. Я медленно разжимаю один кулак – на ладони остались следы от впившихся в нее ногтей. Такие глубокие следы, что еще вот-вот, и появилась бы кровь.
Я долго смотрю на свои руки. Совершенно без понятия о том, что я делаю, иду на кухню и достаю кухонный нож. Включаю конфорку для того, чтобы стерилизовать лезвие. Крепкого алкоголя в доме нет, поэтому придется над газом.
Я провожу нож над огнем и жду, пока он остынет. Потом прижимаю лезвие к внутренней стороне руки. Я нашла новое место для новой боли. Я начинаю резать, но останавливаюсь и с силой швыряю нож в стену.
У меня истерика. Я встаю и кругами хожу по кухне. Я потеряна, полностью и окончательно потеряна, но даже сейчас больше всего я хочу видеть Дэмиена и быть с ним рядом. Я хочу, чтобы он обнял меня и успокоил.
Нет, чет подери, нет и еще раз нет!
Я хватаю большие кухонные ножницы и забиваюсь в угол кухни около посудомоечной машины. Я оседаю на пол и, не думая, отрезаю прядь волос. Потом еще одну. И еще.
Ощупываю ладонью голову. Волосы короткие. Мать так гордилась моими волосами! И Дэмиену они тоже очень нравились.
Я подтягиваю колени к подбородку, обнимаю их руками и горько плачу.
Открываю глаза и понимаю, что лежу на кровати в своей комнате. И надо мной – лицо Дэмиена. Он с нежностью и заботой смотрит на меня.
– Привет, – говорит он.
Я оседаю на пол и, не думая, отрезаю прядь волос. Потом еще одну. И еще.
Дэмиен. Кажется, что окружавшая меня темнота исчезает, и мое сердце начинает петь.
Он протягивает руку и гладит меня по волосам.
Тут я неожиданно вспоминаю. Мои волосы.
– Надо немного подровнять, – говорит он, – но мне кажется, короткая стрижка тебе идет.
– Что ты тут делаешь? Как ты узнал?
– От Джеми, – говорит он. – Я ей регулярно звонил, чтобы узнать, как у тебя идут дела. Я решил, что тебе нужно дать время подумать. Ну, а потом приехала твоя мать…
Я киваю, вспоминая, как Джеми укладывала меня в постель и как я рассказывала ей про визит моей матери. О боже, возможно, мне предстоит еще одна встреча с ней.
– Она все еще здесь, в городе? – спрашиваю я.
– Нет, она не в городе.
Я смотрю на него в полном недоумении.
– Я приехал в отель к твоей матери, – рассказывает Дэмиен, – и предложил ей на моем частном самолете вернуться домой. Думаю, полет ей понравился.
Видно, что это его ужасно веселит.
– Спасибо, – облегченно говорю я.
– Пожалуйста. Для тебя все что хочешь, дорогая. Я тебе это уже говорил.
– Нет, Дэмиен. Прости, я… мы не можем, – говорю я, качая головой.
Он встает. Я ожидаю увидеть на его лице гнев, но вижу только заботу.
– Это из-за Сары?
Я не смотрю ему в глаза.
– О, нет, только не это! – произносит он и снова садится рядом со мной. Он ставит палец под мой подбородок и приподнимает мне голову, чтобы я на него смотрела.
– Неужели ты веришь, что это я ее убил?
– Нет, – вырывается у меня автоматически и уверенно. И я действительно в это верю. У меня по щеке ползет слеза. – Дэмиен, прости меня. Прости.
– Ш-ш-ш-ш-ш… – Он утирает мою слезу. – Все в порядке. Я ее не убивал. Меня даже не было рядом в тот момент. Это случилось в Сан-Диего. Чарльз наконец получил видеозапись из отеля. Большую часть вечера я был в баре, у меня были деловые переговоры. То есть стопроцентное алиби. Поэтому Майнард так злился, что я тогда решил заплатить. У нас ведь было все необходимое для того, чтобы заткнуть Эрика раз и навсегда.
– Тогда почему ты этого не сделал? – спрашиваю его я.
– Две причины. Во-первых, я, можно сказать, использовал Сару. Мне нужна была ее доля в компании, и я ее получил. Я тогда выкупил акции и у других владельцев, и у меня был контрольный пакет. Я отодвинул Эрика в сторону, нанял людей, которые снова поставили компанию на ноги. Бизнес пошел в гору, все акции, включая акции Эрика, сильно поднялись в цене. И все это время я встречался с Сарой. Я ее особо не обхаживал и вообще не любил. Но мне было на руку встречаться с ней, она была удобной и легко ложилась со мной в постель. В то время я не хотел этого замечать, но у нее появились признаки серьезного психического расстройства. Я знал, что должен с ней расстаться, но в то время было очень много бизнес-поглощений, которые отнимали почти все внимание и время. И после того, как я закончил все эти дела, я действительно с ней порвал. От этого ее психическое состояние резко ухудшилось. – Он проводит пальцами по волосам. – Я даже представить не мог, что она покончит жизнь самоубийством. Но это сути не меняет, потому что в этой драме я сыграл определенную роль.
В то время я не хотел этого замечать, но у нее появились признаки серьезного психического расстройства.
– Но ты не убица! Так зачем же ты ему тогда заплатил?
– Из-за тебя.
– Что?!!
– Я был готов судиться с ним до последнего. Но после того благотворительного вечера понял, что он от тебя не отстанет. У меня никогда не было ничего, что было бы мне особенно дорого. Но после того, как я встретил тебя, у Эрика появился рычаг давления.
Я пристыжена. Дэмиен кардинально поменял свои планы только из чувства заботы обо мне.
– Дэмиен, но все-таки двенадцать миллионов долларов…
– Это текущая стоимость акций, которые я когда-то купил у Сары, плюс стоимость всех акций Эрика. Я выкупил их у него. И я считаю это хорошей сделкой, потому что верю в компанию и не только верну свои деньги, но и еще заработаю.
– Мне кажется, тебе не надо было этого делать. Я взрослый человек и могу сама за себя постоять.
Он смотрит мне в глаза, и в них я вижу не только страсть. Я вижу в них тоску и страдание. И может быть, даже любовь.
– Можешь, – соглашается он. – Но это совершенно не твоя война. – Он берет меня за руку. – Ники, дорогая, я не могу тебя потерять.
Я протягиваю руку и глажу его по щетинистой щеке, которая колет мою ладонь. Я трогаю его, и этого достаточно для того, чтобы я ожила. Такое ощущение, что он – часть меня. Словно он воздух, без которого я не могу жить. Он мне необходим. Мне нужен он весь, целиком. Но я не уверена в том, что я нужна ему так сильно, как он мне.
– Когда-то ты сказал, что я сильная. Ты был не прав. Я слабая, – говорю я и провожу ладонью по своим волосам.
– Ой, дорогая, иди сюда.
Я падаю в его объятия, и у меня такое ощущение, что я вернулась домой. Я прикладываю ухо к его груди и слушаю, как бьется сердце.
– Все мы иногда ломаемся под напором жизни. От этого человек не становится слабым. От этого на душе появляются раны. И я всегда готов помочь тебе их залечить.
Я вспоминаю слова матери, когда она советовала мне задуматься над тем, что я теряю. И она была права. Впервые в жизни моя мать сказала мне что-то ценное.
Я зажмуриваю глаза, потому что сейчас не хочу думать о своей матери. И когда я их открываю, я вижу только Дэмиена.
– Я так хочу, чтобы у нас с тобой все было хорошо, – говорю ему я и вижу облегчение в его глазах, словно у него гора упала с плеч.
– А Джеми здесь?
– Нет. – Я смотрю на него с прищуром. – Что такое?
– Может, это и не самое лучшее время для признаний, но у меня одно есть.
Я наклоняю голову набок и жду.
– Джеми скоро позвонит агент.
– И что он ей скажет?
– Что ей предлагают роль в серии рекламных роликов на федеральных каналах для компании, которая кое-чем мне обязана.
Он говорит, скрывая улыбку.
– Это все ты ей устроил?
– Ну я позаботился только о том, чтобы она попала в финальную тройку. Из трех актрис компания сама выбрала Джеми.
Я улыбаюсь до ушей. Дэмиен с удивлением смотрит на меня.
– Вот скажи, почему это нормально, а помочь тебе получить работу в Innovative нет?