– О'кей, – Джошуа проверил функцию времени в своей нейросети. Они находились в городе-диске уже девять часов.
– Благодарю вас за ваше гостеприимство, Квантук-ЛОУ. Теперь мы с моей командой хотели бы вернуться к себе на корабль. Мы собрали достаточно информации, чтобы увидеть, где лежат наши основные интересы, так что теперь мы можем начать обзор той информации, которую мы принесем с собой, что приведет к наиболее благоприятному обмену между нами.
– Как желаете. Как долго займет у вас этот обзор?
– Всего несколько часов. Я вернусь и начну настоящую торговлю между нами.
– Так же поступлю и я. Наши ресурсы будут расположены в определенном порядке, чтобы соответствовать вашим требованиям. Возможно, тогда я смогу посетить ваш корабль?
– Вы будете почетным гостем, Квантук-ЛОУ.
Десять представителей моздва составили эскорт, чтобы проводить гостей назад, к катеру. Его за это время никто не тронул, хотя Эшли и Сара, которые все время проверяли его положение, доложили, что его бомбардировали всевозможными доступными активными датчиками.
Как только они вернулись и прошли на «Леди Макбет» процедуру дезинфицирования, Джошуа приказал снять скафандры и глубоко вздохнул, когда его кожа снова открылась свежему воздуху.
– Святые угодники, я уже думал, этот Квантук-ЛОУ никогда не умолкнет насчет того, какой замечательный его народ. Они что, никогда не спят?
– Возможно, – сказал Паркер. – Как правило, сон связан с планетарным циклом день-ночь; у них здесь этого больше нет. Подозреваю, что у них есть только замедленные периоды, но нет сна как такового.
– Ну что ж, значит, есть одна слабость, в которой мы им уступаем. Мне надо поесть, принять гелевый душ и побыть некоторое время в коконе. День был длинный.
– Мои потребности совпадают с твоими, – сказала Сара. – Ракеты-шпионы приближаются к оперативному ряду, который может – или не может – дать нам полезную информацию о доминионах. Еще мы должны оценить все то, что мы сегодня услышали, и я бы хотела, чтобы мы все к тому времени освежились. Мы снова встретимся через шесть часов, посмотрим, что обнаружили сателлиты, и обсудим следующий шаг.
Джошуа удалось провести в коконе три часа, прежде чем он проснулся. Пятнадцать минут он провел, воззрившись на стену каюты, пока не понял, что если ему хочется поспать еще, он должен запустить дремотную программу, а он терпеть не мог это делать.
Лайол, Моника, Алкад и Дахиби были уже в малом камбузе, когда Джошуа проплыл по воздуху через люк. Они окинули его полными сочувствия взглядами, которые он принял с печалью.
– Мы поговорили с Сиринкс и с Кейкусом, – сообщила Моника. Она сделала Джошуа знак продолжать, когда он остановился со снабженным носиком сосудом в руке, собираясь залить кипятком пакетик чая, и поднял бровь. – Не одни мы беспокоимся. Во всяком случае, они обнаружили местоположение других городов-дисков.
Джошуа датавизировал корабельный компьютер, чтобы получить линию общей связи, и поздоровался с экипажем «Энона».
– Оказывается, империя моздва имеет большую протяженность, – сообщила ему Сиринкс. – Судя по расположению городов-дисков, которые мы до сих пор успели увидеть, нашу раннюю прикидку следует повысить. Достаточно справедливо, если мы поверим, что астероидных обиталищ было семь тысяч – для начала. Кемпстер и Ренато также понаблюдали дальше, за фотосферой. До сих пор они не засекли ни единого скопления скал в пределах двадцати градусов от эклипитики. Квантук-ЛОУ говорил правду, что после звездной экспансии была отчаянная борьба за массу. Каждый лишний грамм должен был быть вложен в города-диски.
– Квантук-ЛОУ не говорил о борьбе, – поправил Джошуа. – Он сказал – войны, во множественном числе.
– В которых он прямо обвинял тиратка, – добавила Алкад.
Джошуа мрачно посмотрел на ученую-физика. Она никогда не говорила много, но ее замечания были довольно меткими.
– Вы думаете, моздва взяли все в свои руки раньше? – спросил он.
– Мы не можем точно сказать, какова история этой звездной системы, но я склонна считать, что моздва начали свое восстание сразу после фазы экспансии звезды. Именно тогда тиратка больше всего от них зависели. Все остальное, что нам говорили, имеет тенденцию обрисовывать их в необыкновенно благоприятном свете. Угнетенный народ борется за то, чтобы вернуть себе давным-давно утраченную свободу? Ну что ж, пожалуйста. Историю всегда пишут славные парни.
– Я представил наши самые лучшие качества в благоприятном свете, – сказал Джошуа. – Это в человеческой натуре.
– Тебе бы следовало натыкать по всей конторе Квантука-ЛОУ жучков, – вздохнул Лайол. – Хотел бы я послушать, что там говорится именно сейчас.
– Слишком большой риск, – не согласилась Моника. – Если бы они их нашли, самое худшее, это бы рассматривали как враждебный акт, и даже если бы они вели себя достаточно дипломатично, мы были бы вынуждены отдать им самую новую технику.
– А я не вижу, чтобы мы должны были особенно волноваться, – сказал Лайол. – Моздва не станет вторгаться в Конфедерацию, это тиратка нам надо опасаться.
– Хватит, – объявил Джошуа. Он подвинулся, чтобы освободить место для заспанного и небритого Эшли, который входил в камбуз. – Послушайте, теперь мы все уже выяснили, и нам лучше бы договориться, что мы делаем дальше.
Прежде чем началось обсуждение, было сделано еще одно открытие. Джошуа заканчивал завтракать, когда Болью детавизировала краткое сообщение: она просила дать ей доступ в сеть датчиков «Леди Макбет».
– Я обнаружила корабль моздва, – сказала космоник.
– Наконец-то, – нетерпеливо произнес Лайол.
Он закрыл глаза и вызвал у себя этот образ.
Болью не активизировала никакой улучшенной визуальной программы, чтобы пройти сквозь красное освещение. Все, что Джошуа мог разобрать, был крупный ослепительно-белый силуэт, скользящий по направлению к Тоджолту-ХЛ – той же самой конфигурации, как корабль, уже находившийся на причале на окраине. Пять громадных шаров, сгрудившихся в кучу. Кроме того, эти шары отливали живым пурпурно-белым блеском, более ярким, чем фотосфера.
– Он приблизился к поверхности двадцать минут назад, – датавизировала Болью.
Космоник дала запись повторно. Датчики «Леди Мак» уловили магнитную аномалию в пределах фотосферы, в сотни километров шириной, подвижные линии, врезающиеся в плотный деревянный узел. Но оно двигалось быстрее орбитальной скорости и достигало больших размеров. Визуальные датчики начали следить за ним, показывая бесконечный алый туман. Сначала он был невозмутимым, как туман над морем на рассвете, затем произошло невозможное: длинные полосы теней всколыхнули картину. Это в действительности были газовые складки, что-то снизу колебало огненные атомы водорода, создавая беспокойные потоки на ровном кармане. Сквозь красную плазму вспыхнула струя яркого белого света. Корабль поднялся ровно и чисто сквозь внешние слои фотосферы, сначала дугой, проталкивая перед собой широкую изогнутую волну сверкающих ионов. Каждый из его пяти глобусов-шаров сверкал так же ярко, как звезда белого карлика, отражая громадные количества электромагнитной и тепловой энергии. От изгиба дуги отделилась толстая алая корона, мягко завихряясь назад, к телу красного гиганта. Оставшуюся часть нимба втянуло в раструб корабля, он постепенно становился ярче по мере того, как проделывал свой путь, пока его не поглотило ослепительное белое пламя, ярко сияющее у самой горловины.
– Глобусы все тускнели с тех пор, как он садился на поверхность, – сказала Болью. – Их высокая температура одновременно понижалась.
– Похоже, ты была права, – воодушевляюще заметил Лайол. – Вот откуда они берут свою массу, теперь, когда астероиды израсходованы. Вообрази только – устроить шахты на Солнце!
– Эта техника тепловой разгрузки очень впечатляет, – сказала Сара. – Она, кажется, совершеннее всего того, что есть у нас. Излучать тепло, сидя внутри звезды! Господи!
– Если просто сжимать и конденсировать водород из фотосферы в стабильное газообразное состояние, это не даст столько теплоты, – поправила Алкад. – Они, должно быть, расплавляют его и сжигают, превращая в гелий, может быть, даже заставляют проделать весь путь до углерода.
– Черт, как им отчаянно должна быть нужна масса!
– Лимит железа, – начал размышлять Джошуа. – Невозможно расплавить атомы железа, не прилагая энергии. Любая другая реакция, пока этот элемент не генерирует энергию.
– Это так важно? – спросил Лайол.
– Не уверен. Но это делает для них железо эквивалентом золота. Хуже не будет от того, что мы будем знать, что они ценят больше. Им должно не хватать именно элементов, превращаемых в железо.
– Тот факт, что они обращаются к такому странному методу, дает нам определенное средство для достижения нашей цели, – сказал Самуэль. – Мы видели мало свидетельств тому, что в структуре города-диска молекулярная инженерия является составной частью. Наше материаловедение позволит им эксплуатировать массу с гораздо большей эффективностью, чем они это делают теперь. Каждое новое открытие, которое мы им несем, может в перспективе вызвать здесь большие изменения.
– Вот это мы и должны решить, – подчеркнула Сиринкс. – Лайол, открыли шпионы что-нибудь такое, что могло бы нам помочь?
– Не особенно. Теперь у них есть станция за тысячу километров над темной стороной, и это обеспечивает нам отличное прикрытие. Мы очень много всего там увидели, когда подлетали. Поезда повсюду ездят – и очень мало чего еще. Ох, мы заметили парочку отвратительно выглядящих атмосферных вентиляторов. Должно быть, прорвались трубы. В газовом потоке виднелись тела.
– Им приходится постоянно сражаться, чтобы лечить усталость структуры, – сказала Оски. – Территория, которую нужно покрывать, большая.
– Все на свете относительно, – напомнила Сара. – Зато имеется масса моздва, чтобы этим заниматься.
– Интересно, какова взаимозависимость между доминионами, – вставил Паркер. – Судя по всему, что говорит Квантук-ЛОУ о стараниях заключить выгодную сделку с грузом и массой, которые Анти-КЛ посылает во внутренние доминионы, они должны убедиться, что запасы обеспечены. Не будет свежих материалов – и трубы выйдут из строя. Внутренние доминионы, как я себе представляю, будут сильно реагировать на такую угрозу.