— Привет, — он не знал, что о ней подумать. На вид лет двадцать. Шелковое платье облегало почти двуполую фигуру: грудь мускулистая, мужская. Радостно взволнованная, она почти не сводила с Доминики восхищенного взгляда.
— Неомоун учится на балерину, — проворковала Доминика.
— Я на балет не ходил ни разу, — признался Лайол. — В Айякучо приезжали труппы, но я решил, что это не для меня. Прошу прощения.
Неомоун хихикнула:
— Балет… он для всех.
— Надо тебе с ним потанцевать, — предложила Доминика. — Пусть увидит, что культурной элиты бояться не стоит, — и подмигнула Лайолу. — Неомоун — настоящая твоя поклонница.
Он смущенно улыбнулся:
— Вот как. С чего бы это?
— Вы летали на «Леди Макбет», — вздохнула девушка. — Всем известно, что у Джошуа была секретная миссия.
— Если вам это известно, то в чем тут секрет?
— Я же тебе говорила, он скромный герой, — объявила Доминика. — Во всяком случае, на людях.
Лайол изобразил улыбку. Быть может, он и прихвастнул немного. Так ведь у астронавтов это в порядке вещей.
— Да вы знаете, как на самом деле, — пожал он плечами.
Неомоун зашлась от смеха:
— Пока не знаю. Но постараюсь сегодня же выяснить.
В свете луны серебрился пляж. Джошуа с Ионой, взявшись за руки, шли по берегу. Джошуа разулся, мягкий теплый песок, словно жидкость, лился между пальцев ног, а в море туда-сюда шныряли флуоресцентные рыбки. Казалось, под поверхностью воды идет горизонтальный дождь из розовых и голубых искр. Небольшие песчаные холмики уходили в бесконечность.
Иона вздохнула и прижалась к нему плечом.
— Я знаю, это глупо, но я часто сюда хожу. Она любила играть на берегу, и мне все кажется, что я найду ее здесь.
— Джей?
— Да, — она помедлила. — И Хейл. Надеюсь, у нее все хорошо.
— Киинты говорят, что это так. Они часто говорят неправду, но о ребенке не соврут.
— Ей, должно быть, одиноко, — Иона села, прислонившись спиной к дюне. Сняла с шеи шелковый шарф. — Не могу понять, отчего они не разрешают нам забрать ее с Йобиса. Космические корабли ходят туда.
— Мистика, — Джошуа сел рядом. — Возможно, гороскопы им запрещают.
— Ты рассуждаешь, как старый Паркер Хиггенс.
Джошуа рассмеялся.
— Никак не поверю, что старикан полетит с нами. Да и Гетчель тоже.
— Лучше их у меня нет.
— Спасибо за то, что попросила меня лететь. Мне это необходимо. Здесь от меня никакой пользы.
— Джошуа, — она провела пальцем по его твердому подбородку. — Я опять беременна. И отец — ты.
Джошуа в изумлении открыл рот. Она улыбнулась и нежно его поцеловала.
— Извини. Неудачно выбрали время. Опять. Каждый раз со мной такая история.
— Нет, — сказал он, слабо протестуя. — Почему неудачно? Это не так.
— Решила сказать тебе об этом перед полетом, — даже в сумерках она заметила, каким шоком явились для него ее слова. Он был совершенно неотразим, когда выглядел таким уязвимым. Значит, ему не все равно. Она снова прикоснулась к его лицу.
— Мм… Когда? — спросил он.
— Перед Норфолком. Помнишь?
Он улыбнулся почти застенчиво.
— Мы никогда не знаем точное время. Так много было моментов.
— Если уж выбирать, то, думаю, это было в квартире Адула Непала.
— О Господи, точно. Он тогда обед устраивал, — Джошуа улегся на песок и, улыбаясь, посмотрел вверх. — Да. Скорее всего, тогда.
— И, Джошуа… произошло это не случайно. Я хотела этого.
— Хорошо. Спасибо, что посвятила меня. Я хочу сказать, что мы ведь уже создали будущего Повелителя Руин — Маркуса.
— Не говори «нет».
Он обнял ее за шею и, притянув к себе, поцеловал.
— Да ведь мы уже знаем: я не могу сказать «нет».
— А ты на меня не сердишься?
— Нет. Хотя беспокоюсь, пожалуй. Причем будущее меня больше волнует. Ведь ребенок ничем не будет отличаться от остальных смертных. Но бояться этого мы не можем, иначе нам и жизнь будет не в радость. Киинты нашли какое-то решение, и леймилы — тоже. Неужели мы не сможем?
— Спасибо тебе, Джошуа.
— Хотел бы я знать, за что. Ведь у нас уже есть следующий Повелитель Руин.
Она закрыла глаза, не желая удовлетворить его робкое любопытство.
— Потому что ты совершенен, — прошептала она. — Для меня. Великолепное тело, хорошие гены.
— Маленькая романтичная мисс.
— И замечательный любовник.
— Да. В этом я разбираюсь. Во всяком случае, выносливый.
Она весело рассмеялась и тут же беспомощно заплакала.
— Эй, что ты? Не надо, — он ее обнял. — Слышишь, перестань.
— Извини, — она рукой вытерла глаза. — Джошуа. Извини. Я не люблю тебя. Не могу тебя любить.
Он моргнул, но не убрал руки.
— Понимаю.
— Проклятие. Теперь я тебя травмировала. Но я ведь этого не хотела. Не хотела делать тебе больно.
— А чего же ты хотела, Иона? Не понимаю. Не говори мне, что тебе это было удобно, что я попросту оказался в нужное время в нужном месте. Ведь ты хотела от меня ребенка. Ты только что сама мне об этом сказала. Если бы ты меня ненавидела, то не сделала бы этого.
— Я тебе не ненавижу, — она крепче обняла его. — Это не так.
— Тогда что же? — он сделал усилие, чтобы не закричать. В голове его все рушилось. Думать было невозможно. Остались одни инстинкты, слепая ответная реакция. — Господи, да имеешь ли ты представление, что ты со мной делаешь?
— Но чего же ты хочешь, Джошуа? Ты хочешь быть рядом с ребенком?
— Да! Господи, как можешь ты об этом спрашивать?
— В какой роли?
— В роли отца!
— И как ты себя видишь в роли отца?
— Так же, как и ты в роли матери.
Она взяла его руки в свои ладони, стараясь погасить их дрожь. Он сердито высвободился.
— Ты не можешь быть ему отцом в такой же степени, как я — в роли матери, — возразила она. — У меня с моим ребенком родственная связь, такая же, как с Транквиллити.
— Господи, ну я же могу приобрести симбионты. [Симбионт — организм, находящийся в состоянии симбиоза с представителем другого вида. (Примеч. пер.)] Я смогу стать вровень с тобой и с этим проклятым обиталищем. Почему ты лишаешь меня этой возможности?
— Джошуа, выслушай меня. Ну что ты будешь делать целый день? Даже если бы ты стал законным моим мужем. Ну что бы ты делал? Ты же не можешь управлять Транквиллити. Это делаю я. А потом этим займется наш первенец.
— Не знаю. Найду что-нибудь. Я же разносторонний.
— Не найдешь. В Транквиллити для тебя ничего нет. Ничего постоянного. Сколько раз можно тебе говорить, что ты капитан космического корабля? А Транквиллити — это всего лишь твой порт, а не дом. Если останешься здесь, будешь, как твой отец.
— Не вмешивай сюда моего отца.
— Хорошо, Джошуа, не буду. Он, как и ты, был великим капитаном, и он остался здесь, в Транквиллити. С тех пор, как ты родился, он так и не полетел больше. Это его и погубило.
— Неправда.
— Я же знаю, что он больше не летал.
Джошуа посмотрел на нее. При всем своем чутье и опыте он каждый раз терялся перед этой красивой женщиной. Какие мысли были в ее голове, этого ему никогда не узнать.
— Хорошо, — сказал он. — Я скажу тебе. У него было все, и он потерял это. Вот поэтому он и не летал больше. Сердце его разбилось не из-за того, что он здесь остался. Оно разбилось раньше.
— А что он потерял?
— Все. То, ради чего летают капитаны. Настоящий полет, равного которому уже не будет. И у меня так было с Норфолком. Я был близок к этому, Иона, и мне нравилось это. В тот раз я мог заработать сотни миллионов. И стал бы одним из плутократов, наводнивших это проклятое обиталище. Тогда стал бы ровней тебе. Мог бы управлять собственной империей. Купил бы целый флот, как Паррис Васильковский. Вот этим бы и занимался в течение дня. Тогда мы смогли бы пожениться и никаких вопросов о том, насколько я достоин, не возникло бы.
— Достоинство тут ни при чем, Джошуа. Не говори об этом никогда, слышишь? Ты не допустил использование Алхимика. Разве я могу смотреть на это свысока? Неужели пыльный, приросший к стулу президент компании может сравниться с тобой? Джошуа, я так горжусь тобой, что мне даже больно от этого. Вот почему и захотела, чтобы ты стал отцом моего ребенка. Лучше тебя нет никого. И дело не в твоей интуиции или в генах. Просто не может быть лучшей наследственности, чем от тебя. И если бы я хоть на одну секунду поверила, что ты сможешь стать счастливым здесь, со мной, в качестве мужа или партнера, или даже если бы я сама стала одной из жен твоего гарема, то отправила бы «Леди Макбет» на переработку, лишь бы не дать тебе уехать. Но ты не будешь здесь счастлив, ты и сам это прекрасно понимаешь. А кончится тем, что ты будешь винить меня или самого себя, а, может, и того хуже — ребенка, за то, что ты сидишь на одном месте. Я не перенесла бы этого, я желаю тебе счастья, Джошуа. Тебе всего двадцать два года, ты не приручен, и это прекрасно. Так и должно быть. У тебя своя судьба, а мое дело — управлять Транквиллити. Наши жизни соприкоснулись, и я благодарю за это Бога. Судьба подарила нам двоих детей. Вот и все. Мы с тобой корабли, разминувшиеся в ночи.
Джошуа поискал в душе гнев, пылавший так ярко еще мгновение назад. Но гнева больше не было. Душа онемела, и было немного стыдно. «Я должен завоевать ее, доказать ей свою необходимость».
— Я ненавижу тебя за твою правоту.
— Я вовсе не желала оказаться правой, — в голосе ее была нежность. — Я просто надеюсь, что ты простишь мне мой эгоизм. Думаю, он передался мне по наследству. Все Салдана поступают по-своему, и им наплевать, что люди от этого страдают.
— Ты хочешь, чтобы я вернулся?
Плечи ее устало ссутулились.
— Джошуа, я собираюсь притащить тебя обратно. Я ничего тебе не запрещаю. Ведь я не запрещаю тебе быть отцом. И если хочешь остаться в Транквиллити, оставайся. Никто лучше меня не поддержит тебя в этом. Но я не верю в то, что это будет хорошо. Извини меня, но не верю. Самое большее — это несколько лет, но потом ты увидишь свою ошибку. И это отразится на нашей жизни, и ребенок наш окажется в зоне эмоциональной войны. Я не смогу это пережить. Разве ты не слышал, что я тебе только что сказала? Ты должен нести радость в жизнь нашего ребенка. Он с нетерпением будет ждать твоего приезда, твоих подарков и рассказов. Время, которое вы будете проводить с ним, станет волшебным. Душевно мы с тобой никогда не расстанемся, и это станет одной из великих любовных историй.