Джошуа оглядел всех. Они были заодно.
— Что ж, могу и спросить. Вреда от этого не будет.
Экипажи начинали смотреть на себя как на эскадроны смерти. В какие-то моменты выражение это едва ли не срывалось с уст контр-адмирала Мередита Салданы. Дисциплина не позволяла ему так высказываться, но персоналу своему он глубоко сочувствовал.
Агентства новостей Солнечной системы приветствовали появление Транквиллити на орбите Юпитера, расценив его как большую победу над одержимыми, и в частности — над Капоне. Мередит смотрел на это по-другому. Вот уже второй раз эскадра его выступила против одержимых, и во второй раз вынуждена была отступить. Причем в последний раз гибели избежали благодаря удаче… и предвидению его мятежного предка. Он не знал, как Вселенная относится к нему — то ли иронично, то ли презрительно. Что было известно ему доподлинно, так это то, что моральный уровень эскадры приблизился к нулевой отметке. Процессор каюты сообщил, что к нему просятся посетители. Салдана дал согласие, и через переходной люк вплыли командующая Кребер и лейтенант Рекус. Приземлились на липучий коврик и отсалютовали.
— Вольно! — сказал Мередит. — Что у вас?
— Мы получили приказ, сэр, — сказал Рекус. — От Джовианского Согласия.
Мередит глянул на командующую Кребер. Они ожидали новых приказов от штаба 2-го флота на Ореоле О'Нейла. — Продолжайте, лейтенант.
— Сэр, это секретная операция. СНИС обнаружил станцию, производящую антивещество, и попросил Юпитер уничтожить ее.
— Думал, вы скажете что-нибудь похуже, — сказал Мередит. Нападения на такие станции, хотя и редкие, были стандартной процедурой. Такая миссия придала бы его ребятам уверенности. Он заметил некоторую сдержанность в поведении Рекуса. — Продолжайте.
— Отвечающее за безопасность суб-Согласие отдало дополнительный приказ. Станция должна быть захвачена без нанесения ей повреждений.
Мередит насупился. Он знал, что Согласие, через глаза Рекуса, видело его неудовольствие.
— Надеюсь, вы не собираетесь предложить нам сохранить эту мерзость.
Рекус вроде бы облегченно вздохнул.
— Нет, сэр, ни в коем случае.
— Тогда зачем нам ее захватывать?
— Сэр, нам нужно антивещество в качестве топлива для «Леди Макбет». Согласие направляет два корабля за Туманность Ориона.
Ну и новость! Мередит не знал, что и подумать. Хотя название корабля… Ах, да, конечно, «Лагранж» Калверт, он над Лалондом какой-то невероятный маневр учинил.
— Зачем? — спросил он.
— Миссия к тиратка. Они находятся не в нашей Конфедерации. Мы считаем, что у них может быть информация, касающаяся одержания.
Мередит знал, что Согласие внимательно к нему прислушивается. Адамиста — Салдану — эденисты просят нарушить закон, который установила сама Конфедерация. Можно, в конце концов, запросить штаб 2-го флота. И все же придется поверить. Согласие не станет затевать такую миссию без веской причины.
— В интересное время мы живем, лейтенант.
— Да, сэр, к сожалению.
— Так будем надеяться, что нам удастся их пережить. Очень хорошо. Командующая Кребер, приступайте к исполнению приказа.
— Согласие приказало пятнадцати космоястребам присоединиться к нам, — сказал Рекус.
— Когда вылетаем?
— На «Леди Макбет» сейчас ремонт. Через двенадцать часов она сможет присоединиться к эскадре.
— Надеюсь, этот «Лагранж» Калверт не подведет, — сказал Мередит.
— Согласие совершенно уверено в капитане Калверте, сэр.
Столик их стоял возле окна в баре Харки. За стеклом выгнулись дугой блестящие звезды. Перед ними стояли два тонких бокала с Норфолкскими слезами. Официантка решила, что это очень романтично. Оба — капитаны, он в комбинезоне, с серебряной звездой на плече, она — в безупречном шелковом голубом костюме. Красивая пара.
Сиринкс подняла бокал и улыбнулась.
— Пить нам вроде бы не следует. Через семь часов вылетаем.
— И в самом деле, — согласился Джошуа. И чокнулся бокалом. — Ну, за успех, — и пригубили, смакуя удивительный вкус.
— Норфолк — чудная планета, — сказала Сиринкс. — Я собиралась провести там следующее лето.
— И я тоже. Там у меня состоялась замечательная сделка. И… там была девушка.
Она сделала еще глоток.
— Ну не удивительно ли это?
— Ты изменилась. Не такая чопорная.
— А ты не такой безответственный.
— Ну что ж. За золотую середину! — они снова соединили бокалы.
— Как идет ремонт? — спросила Сиринкс.
— По графику. Мы установили новые цистерны. Дахиби вносит изменения в протокол: надо устранить несоответствия в программном обеспечении. Так всегда бывает с новыми устройствами. Производители не успокоятся, пока не внесут новшества в механизмы, и так хорошо работающие. К моменту отправления все будет закончено.
— Похоже, у тебя хорошая команда.
— Лучшая. А как «Энон»?
— Хорошо. Дополнительные фьюзеогенераторы — стандартные. Мы их уж установили.
— Похоже, теперь нам ничто не мешает.
— Да. На ту сторону туманности стоит посмотреть.
— Наверняка, — он помолчал. — Ты нормально себя чувствуешь?
Сиринкс посмотрела на него поверх бокала. Способность читать эмоции адамистов в последние дни у нее значительно повысилась. Порадовало его искреннее беспокойство.
— Сейчас — да. После Перника на какое-то время расклеилась, но врачи и друзья вернули меня в должное состояние.
— Хорошие друзья.
— Лучшие.
— Зачем ты решила лететь?
— Мы с «Эноном» хотим сделать все, что в наших силах. Если это звучит высокопарно, прошу прощения, но я так чувствую.
— Это единственная причина, почему я здесь. Ты знаешь, мы с тобой существа редкие. Много ли найдется людей, встретившихся лицом к лицу с одержимыми и оставшихся в живых? Невольно задумаешься.
— Я знаю, что ты имеешь в виду.
— Никогда еще не был так напуган. Смерть всегда страшна. Большинство людей о ней попросту не думают. Ну а когда понимаешь, что дни твои сочтены, утешаешь себя тем, что жизнь прожита не зря. Должно же быть что-то после смерти, и это бы хорошо, потому что в глубине души убежден, что самого главного в своей жизни ты так и не сделал. С чем-то ты придешь к Судному дню?
— Латон обо всем этом уже думал, вот что меня поражает. Я прочитала последнее его послание. Он и в самом деле верил, что эденистов не запрут в потусторонье. Ни одного человека из миллиарда, сказал он. Почему, Джошуа? Разве мы так уж отличаемся от вас?
— А что об этом думает Согласие?
— У него на этот счет мнение пока не сложилось. Мы стараемся понять природу одержимых и сравнить ее с нашей психологией. Латон говорил, что такой анализ облегчит нам понимание. Кампания по освобождению Мортонриджа должна дать нам новые данные.
— Я не уверен, что это так уж полезно. У каждой эры свой взгляд на эти вещи. Возьмем, к примеру, поведение горшечника из семнадцатого столетия… ясно, что оно будет совершенно отличаться от твоего. Я всегда думал, что у Эшли ужасно старомодные взгляды на многие вещи: вот, хотя бы, он в ужасе оттого, что современные дети пользуются программными стимуляторами.
— У меня на это такие же взгляды.
— Разве запретишь доступ к стимуляторам? В наш век это попросту невозможно. Вы должны обучать общество, втолковывать, объяснять, что приемлемо, а что — нет. Маленький юношеский эксперимент не повредит. В случае излишества необходимо помочь людям с этим справиться. Альтернативой этому является цензура, с которой мировая паутина справится в один миг.
— Это пораженчество. Я не спорю: люди должны знать о последствиях стимуляторов, но если бы вы сделали усилие, адамистская культура избавилась бы от них.
— Знание не может быть уничтожено, оно должно быть поглощено и приспособлено, — он печально смотрел на Юпитер. — Я пытался спорить с Первым адмиралом. Он был не очень-то взволнован.
— Ничего удивительного. То, что мы собираемся в полете использовать антивещество, — секретная информация.
— Дело не в том, — начал Джошуа, затем проворчал: — Похоже, мне не удастся избежать потусторонья. Не думаю, как эденист.
— Нет, это не то. Это просто разница во взглядах. Мы соглашаемся в том, что стимуляторы — зло, но по-разному смотрим на то, как с этим злом справляться, а думаем мы одно и то же. Не понимаю этого.
— Будем надеяться, Спящий Бог покажет нам разницу, — искоса глянул на нее. — Могу я задать личный вопрос?
Она обтерла кромку бокала кончиком указательного пальца и облизала его.
— Спасибо, Джошуа Калверт, у меня есть преданный возлюбленный.
— Э… я хотел спросить, есть ли у тебя дети?
Она покраснела.
— Нет. Пока нет. Зато у моей сестры Помоны целых трое. Вот и не понимаю, чем я все это время занималась.
— Когда у тебя появятся дети, как ты собираешься их поднимать? Я твое капитанство имею в виду. Ты, что же, возьмешь их с собой на борт?
— Нет. Жизнь на корабле — только для взрослых, даже и на борту космоястреба.
— Так как они будут расти?
— Что ты хочешь сказать?
Странный вопрос, особенно от него. Но она видела: его и в самом деле это интересовало.
— Мать должна быть всегда рядом.
— А… поняла. Это неважно, для них, во всяком случае. У капитанов космоястребов очень большие семьи. Как-нибудь я познакомлю тебя со своей матерью, тогда сам увидишь. Все дети, которые у меня родятся, пока я летаю на «Эноне», будут под присмотром целой армии родственников и под защитой обиталища. Я не занимаюсь пропагандой, но эденизм — это одна огромная семья. Понятия сиротства у нас нет. Конечно, нам, капитанам, трудно расставаться с детишками на несколько месяцев. Но ведь и у жен морпехов такая судьба вот уже целое тысячелетие. Приходится с этим мириться. Когда яйца «Энона» проклюнутся, мне стукнет девяносто лет и я закончу свою карьеру. Буду сидеть дома с выводком орущих младенцев. Представил?
— А те дети, от которых вы уезжаете? Они счастливы?
— Да. Они счастливы. Я знаю, ты нас считаешь бездушными. — Она стиснула его руку. — А как твои дела?