— Недалеко, — Мойо свободной рукой указал в сторону долины. — Вон там.
Стефани никого там не видела. Но, прислушавшись, уловила ментальный шепот, ощутила чувство ожидания, пробудившееся во многих умах.
— Мойо, старина, хорошая новость, — Кохрейн оглядывал долину. — Эти парни, должно быть, увязли. Я никого не вижу.
— Пошли, — сказала Стефани. — Выясним, что происходит.
Последняя часть склона стала выравниваться, и они прибавили скорость. На сравнительно сухой поверхности можно наверстать упущенное время, правда, дорога эта отходила в сторону от Кеттона. До видного невооруженным глазом участка дороги надо было преодолеть триста ярдов густой грязи. Стефани стояла на краю, и грязь выплывала к щиколоткам. Сапоги не давали ногам промокнуть, тем более, что она сделала их высокими, доходящими до колена. Тишина, окружавшая их, действовала на нервы. Казалось, грязь заглушала все звуки.
— Думаю, здесь не очень глубоко, — сказала она.
— Выяснить это можно лишь одним способом, — решился Макфи. И уверенной поступью двинулся к дороге. Он шел вперед, как трактор, а грязь медленно отваливалась от его ног. — Эй, трусы, идите за мной. Похоже, что мы здесь не утонем.
Кохрейн с Реной нерешительно переглянулись и пошли за ним.
— Все будет хорошо, — сказала Стефани.
Она крепко держала Мойо за руку. Тина оперлась на Франклина, что вызвало блудливую улыбку Кохрейна.
Стефани оказалась права: грязь и в самом деле была не слишком глубокой, но тем не менее добралась до колен. После нескольких энергистических попыток проложить колею от этой идеи отказалась. Грязь отступала слишком медленно, и если действовать таким способом, до дороги они доберутся не раньше чем через час. Энергистику приходилось тратить на усиление изнеможенных мышц, непослушных ног, а грязь, казалось, прикладывала такие же усилия, чтобы помешать им. Усилия их были тем отчаяннее, чем больше сокращалось расстояние между ними и наступавшей позади колонной.
Выбравшись на дорогу, Стефани поняла, что это еще не все: перед Кеттоном надо миновать еще один грязный участок, а силы ее были уже на исходе. Она слышала хриплое дыхание Кохрейна. Громкий звук этот разносился над трясиной.
— Теперь они прямо перед нами, — сказал Мойо и расстегнул кожаную куртку, чтобы охладить разгоряченное тело. Мелкий дождь проник за энергистический барьер, рубашка взмокла от пота. — Их двое. И они нам не рады.
Стефани посмотрела наверх, пытаясь определить источник враждебных мыслей. В семидесяти ярдах от них дорога слегка поднималась. За пеленой дождя виднелись спутанная трава и побитый ветром кустарник. Десятки ферангов торопливо и взволнованно бегали вокруг, сбиваясь в группы из шести-семи особей. Они напомнили ей косяки рыб: у тех тоже каждое движение совершалось синхронно.
— Я никого не вижу, — проворчал Макфи. — Эй, тупицы, — закричал он. — Что там у вас?
— Эй, умственно отсталый, — сказал Кохрейн. — Иди давай. Они тогда станут дружелюбнее. Мы пока не вовсе увязли в дерьме и помощи не просим.
Тина, поскользнувшись, испустила жалобный стон.
— Как я ненавижу эту проклятую грязь!
— И не говори, крошка, — Франклин поднял ее и, склонившись друг к другу, они продолжили путь.
Стефани оглянулась назад и чуть не задохнулась. Джипы были уже в полумиле от них. Пятьдесят ярдов до твердой поверхности.
— Мы не дойдем.
— Что? — спросил Мойо.
— Мы не дойдем, — она тяжело дышала. Сейчас уже не думала ни об одежде, ни об энергистических силах, не беспокоилась даже о том, что спутники могут ее сейчас увидеть. Ей было все равно. Лишь бы не развалились сапоги да переступали бы ноги. Судороги сжимали ей голени и бедра.
Рена споткнулась и упала на колени. Грязь, громко чмокнув, облепила ей ноги. Она тяжело дышала, лицо покраснело и блестело от пота. Кохрейн подошел к ней и, взяв под мышки, потащил вверх. Блестящая грязь не желала выпускать ее из цепких объятий.
— Эй, — завопил он, обращаясь к неведомой силе. — Подите сюда, ребята, не время дурака валять.
Феранги, увиливая, бегали друг за другом. Громко стучали копыта. На зов Кохрейна никто не откликнулся. Зато вой машин с каждой минутой становился все ближе. Это были двигатели джипов.
— Дай помогу, — прошипел Мойо.
Вместе со Стефани они приблизились к попавшей в беду паре. Макфи смотрел на них, остановившись в двадцати ярдах от дороги.
— Иди, — закричала ему Стефани. — Пусть хоть кто-нибудь выберется отсюда.
С помощью Стефани Мойо помог поднять Рену. Потом с Кохрейном они поставили женщину между собой и пошли вперед.
— Ох, ноги, — стонала Рена. — Мне не заставить их двигаться. Горят, как в огне. Черт возьми, как такое могло произойти? Ведь я горы могу передвигать.
— Неважно, — сжав зубы, сказал Кохрейн. — Мы с тобой, сестренка. — Так они втроем и пошли, спотыкаясь. Макфи дошел до дороги и поджидал их. Тина с Франклином тоже почти добрались, хотя и были измождены. Только могучий шотландец не утратил отваги и бодрости.
Стефани замыкала группу. Джипы выбрались на сухую дорогу и были теперь от них на расстоянии семьсот ярдов. Набирали скорость.
— Черт, — прошептала она. — О, черт, черт. — Даже если Макфи побежит сейчас, до Кеттона ему не добежать. Они с легкостью нагонят его. Может, им выпустить белый огонь в сержантов… какая глупая мысль, подумала она.
Десять ярдов.
Ни к чему начинать сражение. Толку от этого никакого, да и тело разрушу. Я ей обязана и не допущу этого.
Она ощутила, как плененная ею хозяйка взволнованно зашевелилась. Теперь все четверо выбрались из грязи и свалились на влажную землю рядом с Тиной и Франклином. Она до сих пор не видела владельцев двух умов, вторгавшихся в ее сознание.
— Стефани Эш, — прозвучал женский голос. — Вижу, со временем у тебя плохо, как всегда.
— В любую секунду сейчас, — произнес голос невидимого мужчины.
Оба человека горели от нетерпения. Где-то поблизости послышался голос волынки. Сначала он звучал тихо, а потом пронзил пространство. Стефани подняла голову. На полпути между нею и джипами стоял, повернувшись лицом к машинам, шотландский музыкант. На нем был килт, черные кожаные ботинки сияли. Казалось, его совершенно не беспокоили враги, едущие прямо на него. Спокойно перебирая пальцами, он играл «Amazing Grace». Один из сержантов в переднем автомобиле встал, чтобы посмотреть на него через заляпанное грязью ветровое стекло.
— Мне нравится это, — прогудел Макфи.
— Наш призыв к оружию, — проговорил невидимый мужчина.
Стефани оглянулась, стараясь понять, откуда доносился до нее этот голос.
— Призыв к оружию?
В отдалении прозвучал взрыв, по болоту и лужам прокатилось эхо. Под шедшим впереди джипом сдетонировала мина, пробитая рама взлетела на воздух. Джип развалился, сержанты вывалились на дорогу. Из образовавшейся на дороге воронки повалил бело-голубой дым. Дождем посыпались осколки. Другие джипы резко затормозили. Сержанты в первых рядах, скорчившись, застыли на месте.
Музыкант доиграл и торжественно поклонился врагам. Послышался хлопок, такой мощный, что звук этот отдался в гортани. Потом еще один. Началась канонада, и индивидуальные залпы слились в единую звуковую волну. Тина завизжала от страха.
— Вот дерьмо, — прорычал Кохрейн. — Это же мортиры.
— Молодцы, — сказала женщина. — Продолжайте.
AI, координировавший действия Освобождения, зафиксировал, что это была засада, исполненная превосходно.
Джипы оказались запертыми в горле долины, и им некуда было податься. На них обрушился дождь снарядов. Взрывчатые вещества под обстрелом начали детонировать, и джипы разлетались на мелкие кусочки. То же самое происходило и с сержантами, сидевшими в них. Дым, пламя и грязь накрыли кровавую бойню.
AI не мог этого предотвратить. Радары с сенсорных спутников прошлись по всей длине долины, но на это у них ушло несколько драгоценных секунд. Первая бомбардировка продолжалась девяносто секунд, потом минометчики изменили угол наведения. Когда плотные черные облака немного развеялись, видно было, как сержанты в полном отчаянии пробираются сквозь трясину. Шрапнель, падая в болото, взбивала светло-коричневую пену и уничтожала суетившиеся фигуры.
И только тогда радары зафиксировали местоположение мортир. AI подал сигнал к контратаке. Началось возмездие. Алые лучи за какие-то доли секунды уничтожили и одержимых, и их орудия. Поражено было более десятка целей. Над этими участками поплыл раскаленный туман. На месте минометов остались неглубокие кратеры, заполненные спекшейся глиной. В середине они еще дымилась и шипели, когда на них падал мелкий дождь.
Снова наступила мертвая тишина. Струи дыма поднимались и плыли над долиной, медленно расступаясь, обнаруживали обгорелые остовы джипов и искореженные тела сержантов. Все это принимала в свои объятия трясина. Через какой-нибудь час от прошедшего здесь боя и следа не останется.
Стефани очнулась… она лежала, вцепившись пальцами в мягкую землю. Тело напряглось до крайности: так она защищала себя от лазерных лучей. Но лучей не было. Стефани всхлипнула, руки и ноги мелко дрожали. К ним приблизились два феранга, обратившиеся вдруг в одетых в камуфляж людей. Аннета Эклунд и Хой Сон смотрели на нее с гневом и презрением.
— Идиоты! Вы могли бы всех нас разом отправить в потусторонье. Шляетесь, где вас не просят, — сказала Аннета. — Ральф мог принять вас за противников, и тогда сравнял бы все это место с землей.
Кохрейн поднял голову, грязь, стекая по лицу, пропитывала дикую бороду. Изо рта торчала потухшая сигарета. Он ее выплюнул.
— Правильно, сестра, долбай меня как следует. Прошу прощения за принесенные неудобства.
Даже климат Лалонда не подготовил Ральфа к устрашающей влажности, которую он ощутил уже на трапе сверхзвукового самолета. Она охватила его кожу и принялась высасывать из тела жизненные соки. Дыхание давалось с большим трудом.
Тропическое солнце обрушило на бедный, больной Мортонридж всю свою силу: ведь облако рассеялось окончательно. Шипели тысячи квадратных километров грязи, делая воздух горячим и клейким. Глядя с верхней ступеньки трапа на окружавший его пейзаж, Ральф видел длинные разреженные ленты белого маслянистого тумана, плывшего над холмами широкой долины. Снежно-белые потоки струились из всех расщелин и скользили по горным склонам, словно медленно текущие водопады.