— Я чувствую, что это так. Но я рада, что ты не пошел.
Сабэль улыбнулась Айсу, и его ответный преданный взгляд пронзил Анку, как нож в сердце. Лукан когда-то так же смотрел на нее. Теперь, когда она рассказала ему о том, как умоляла Шока взять под контроль их секс и причинить ей боль, он никогда больше не будет смотреть на нее так. Вот почему она во всем призналась. Он не мог продолжать тосковать о том, чего никогда не будет. Но так больно было сознавать, что он будет испытывать к ней нечто среднее между презрением и отвращением до конца их веков.
— Мне было лучше не ехать, — сказал Айс. — Очевидно, моя недоразвитая способность держать рот на замке, когда мой сверхразвитый счетчик дерьма отключается, является помехой в политике.
Сабэль рассеянно улыбнулась, глядя на Анку. «Черт побери, я забыла скрыть свои мысли».
— Вот именно, — казалось, Сабэль сказала им обоим.
— Ты можешь нас извинить, Айс?
Айс посмотрел на точку между ними, зеленые глаза сузились.
— Девчачьи разговоры, да? Я определенно не останусь ради этого, особенно если ты собираешься говорить о Лукане МакТавише. Идиоте.
Анка ошеломленно моргнула, когда Айс повернулся и вышел из кабинета, едва протиснув плечи в дверной проем. Несмотря на свои огромные ботинки и еще большую фигуру, он почти не издал ни звука, пока шел по кафелю и не исчез на лестнице.
— Почему Айс не любит Лукана? — спросила Анка.
— Что ты имела в виду, когда сказала Лукану, что умоляла Шока взять контроль и причинить тебе боль?
Черт бы побрал Сабэль за то, что она читает ее мысли. Анка хотела сказать ведьме, что у нее нет сил объяснять это дважды за один день, и что это глубоко личное. Поймет ли это принцесса магического мира? Несмотря на все это, правда смущала ее. Не то чтобы Сабэль читала не все ее мысли.
— Я первая спросила.
Анка вздохнула. Да, это прозвучало очень по-взрослому.
Сабэль улыбнулась, но счастье на ее лице внезапно погасло.
— Лукан чуть не умер после того, как Матиас разорвал ваши брачные узы. Траур по паре не был похож ни на что, что я когда-либо видела. Даже тетя Милли сказала, что это было более жестоко, чем она когда-либо встречала. Если бы ты не исцелила его тогда, я не думаю, что он прожил бы дольше. Он чуть не сошел с ума.
Ее сердце замерло. Анке хотелось верить, что Лукан так сильно скорбел о ее потере, потому что искренне любил ее. Но на самом деле он ее не знал. Он скучал по фасаду, по предмету комфорта. Внезапный характер их разорванной связи только усугубил бы его страдания.
— Нет, — настаивала Сабэль. — Он любил тебя. Он и сейчас любит.
Уже нет. Анка сложила руки на коленях:
— Продолжай.
Ведьма помолчала, собираясь с мыслями, потом покачала головой:
— Ты должна понять… траур до такой степени истощил его энергию очень быстро. Все Братья усердно тренировались в тот день, когда тебя похитили. Их запасы были пусты, в том числе и Лукана. После твоего исчезновения мы пробовали суррогаты, но он был так жесток, что распугал их всех.
У нее перехватило дыхание, и Анка испугалась, куда это приведет дальше. Она заставила себя спросить:
— И что же?
Сабэль плотно сжала губы.
— И… я наконец вмешалась. Конечно, это было еще до того, как я соединилась с Айсом. Мы понятия не имели, куда ты ушла и жива ли вообще. Он ускользал от нас. Он был низведен до состояния, близкого к животному, без всякой рациональной мысли. Остались только его обоняние и вкус. Я мылась твоим мылом и шампунем. Я носила твою одежду. Я сделала все, что могла, чтобы заставить его поверить, что я — это ты. В конце концов, он принял меня.
В конце концов, Лукан накрыл Сабэль своим телом, погрузил в нее член и овладел ею с той же страстью, с какой он овладел бы своей парой. С одной стороны, Анка знала, что должна благодарить подругу за то, что Лукан остался жив. Сабэль была из тех бескорыстных людей, которые рискуют собой, чтобы спасти другого.
С другой стороны, она живо представила себе сплетенных в постели Лукана и Сабэль, пальцы Лукана в ее волосах, его тело между ее длинными, раздвинутыми ногами, берущее ее с силой и потребностью, пока она не вскрикнет в экстазе под ним и не примет каждую частичку его семени в свое лоно. Боже, ее сейчас стошнит.
— Все было совсем не так.
Сабэль ободряюще потянулась к руке Анки.
Та отстранилась.
— Ты хочешь сказать, что никогда не получала с ним удовольствия?
Другая женщина замялась и посмотрела вниз:
— Нет.
— Или что он никогда не испытывал удовольствия, находясь в тебе?
— Нет.
Сабэль посмотрела на нее, отчаянно пытаясь объяснить и чувствуя себя беспомощной.
— Но Лукан нашел удовольствие — и, что более важно, энергию — вот в чем был смысл. Если бы он этого не сделал, я бы его подвела.
И не дай бог совершенной Сабэль Рион Рикард когда-нибудь потерпеть неудачу.
— Он бы умер! — блондинка почти умоляла.
Анка сразу же почувствовала себя маленькой и ничтожной из-за своей мысли. Возможно, это неправильно с ее стороны, учитывая ее отношения с Шоком и то, что она продолжала жить с волшебником и делить с ним постель, но она не могла избавиться от чувства бессильного расстройства и ревности. И тут в дело вмешалась логика. Лукан был жив, потому что Сабэль отдала себя, чтобы помочь ему. Она бы оплакивала свою бывшую пару совсем по-другому, если бы ее подруга не пожертвовала собой, чтобы спасти его.
— Я все понимаю.
Анка судорожно втянула воздух:
— Я уверена, что и Айс тоже. В конце концов он отпустит свой гнев.
— Возможно, если бы дело обстояло именно так.
Сабэль встала и прошлась по комнате:
— Ты не была здесь, и так много всего произошло… знаешь, что несколько членов Совета были убиты?
Анка нахмурилась, гадая, какое это имеет отношение к Айсу и Лукану.
— Конечно. Даже если я не была здесь с тобой, я же не в каменном веке, Бэль. Я знаю, что Клифден О'Ши и Томас МакКиннет убиты.
— Карлайл Блэкборн знает, что виноват был Матиас.
— И он ничего не предпринял?
Сабэль пожала плечами:
— Ну, я подозреваю, он знает, что Матиас приказал их убить. Я не могу этого доказать. И нет, Блэкборн ничего не сделал. На самом деле он пытался помочь Матиасу завоевать место в Совете.
Мысль о безумце, создающем правила для магического мира, заставляла страх разрываться в ее крови.
— Значит, Блэкборн либо мошенник, либо боится Матиаса, либо и то и другое вместе. У Брэма и Айса есть своя работа, которую они должны выполнять.
— Да, но избрание Айса в Совет было отнюдь не легким делом.
— Я уверена, что нет, будучи Лишенным и… ну и все такое.
Анка не думала, что это оскорбление, и надеялась, что Сабэль не воспримет это таким образом.
— И тебя считают сумасшедшей? Конечно, я знаю, что ты не оскорбляешь Айса, дорогая. Он хороший человек и заслужил это место. Тайнан, да упокоит его Господь, в это время проскользнул в кресло своего деда, так что Клифденская вакансия не была проблемой. Однако МакКинет не имел наследников. Брэм и остальные строили планы, как занять место того, кто будет голосовать вместе с Братьями Судного Дня и даст им больше власти над решениями Совета.
— А как Айс был избран? Совет уже целую вечность не сажает ни одного члена Лишенных. Брэму пришлось бы спонсировать его, и я уверена, что твой брат предпочел бы встать за кого-то более легкого в выборе. Кого-то из хорошей семьи. Кого-то, кого он хорошо знает и кому может доверять. Кого-то, на кого Совет будет смотреть благосклонно. А почему не Лукан? Потому что его дядя уже заседает в Совете?
— Да, это одна из причин. Но какое-то время Брэм настаивал, что Лукан все еще может завоевать остальных.
— Значит, Айс недолюбливает Лукана, потому что Брэм предпочел друга поклоннику сестры?
— Нет.
Теперь Сабэль явно нервничала, стоя у подлокотника дивана и заламывая руки.
— Брэм настаивал, что лучший способ заполучить Лукана в Совет — это показать его хорошие связи и стабильность.
— Все, что связано с Советом, касается внешности.
Анка закатила глаза.
— Именно. Брэм настаивал, что если Лукан женится на ком-то из хорошей семьи, кто сможет поддержать его, то его родословная будет безупречна…
Все, кем Анка не была… кто-то вроде…
— На тебе?
Анка подавилась вопросом. Но как только тот слетел с ее губ, она уже знала ответ. Спаривание Сабэль с Луканом сделало бы его не только очевидным претендентом на место в Совете, но и практически непобедимым, несмотря на то что его дядя занимал другое место.
Хорошенькая ведьма кивнула:
— Лукан и я стояли, готовые произнести эти слова. Но я пришла к нему после ночи в постели Айса, и слезы застилали мое лицо. Лукан прервал это еще до того, как слова были бы произнесены.
Чтобы пощадить Сабэль, которая явно была влюблена в свою пару. У Лукана было большое сердце; он не хотел, чтобы кто-то страдал, и меньше всего та женщина, которая спасла ему жизнь. И он никогда не лелеял политических устремлений. Он согласился бы занять место в Совете, чтобы помочь Брэму, а не ради собственных амбиций. Но сам факт того, что он был готов воззвать к Сабэль и заставить ее произнести связующее слово, соединить их жизни до конца их веков, разрывал каждую из неуверенностей Анки и наполнял их сокрушительной болью.
Она моргнула раз, другой. Она увидела жалостливое выражение лица Сабэль. Ее сердце глухо стучало в груди. Слезы кололи глаза, словно тысяча маленьких когтей, царапающих в злобном ликовании.
— Анка.
Сабэль опустилась на колени у ее ног.
— Лукан никогда не любил меня, разве что как друга. Клянусь, у тебя все еще есть его сердце.
Имеет ли теперь значение его сердце? Если бы она держала его в руках, он, конечно, был бы готов отбросить его и спариться с ведьмой, чья семья и положение были намного выше ее собственного. Он был готов принять правильное спаривание с кем-то гораздо лучшим, чем она. В течение целого столетия он клялся, что ее семья не имеет для него никакого значения. Каждый раз, когда он произносил эти слова, она была уверена, что он мягко лгал, чтобы пощадить ее. И теперь она знала правду. Все это время Анка тонула в чувстве вины за то, что жила с Шоком, убитая горем из-за того, что причинила боль Лукану своим отказом вернуться и неспособностью объяснить… но Лукан двигался дальше, готовый принять другую в свой дом, постель и жизнь.