Анка надолго замолчала.
— На самом деле… нет. Может быть только потому, что ты никогда… — Она резко замолчала, а потом осмелилась спросить: — Ты делал это или нет?
— Использовал кнут на ком-то другом для чувственной пытки? Нет.
Из своего разговора с Митчеллом Торпом он понял, что использование этого девайса не было чем-то таким, что можно использовать легко или без большого опыта. Если бы на его стороне не было магии, Лукан никогда бы не попытался сделать это без серьезной практики. Он очень серьезно относился к защите Анки.
— Я хочу, чтобы ты мне доверяла, Анка.
Нет необходимости добавлять «или еще что-то». Оно висело там, невысказанное, но понятное.
Эта пауза длилась дольше, но в конце концов она кивнула.
— Я доверяю.
— Хорошо.
Он щелкнул кнутом у своих ног, позволив звуку наполнить спальню.
Анка вздрогнула, как будто он ударил ее, а затем замерла, погрузившись в дрожащее молчание. Этот звук явно напугал ее. Скорее всего, это навевало ужасные воспоминания.
— Последний шанс. Хватай свою одежду или скажи мне, что ты готова.
Ее пальцы сжались в кулаки, а тело напряглось.
— Я готова.
Лукан позволил ей долго ждать. Он проверил вес кнута в руке, прикинул, сколько магии ему понадобится, чтобы добиться своего, не причинив ей настоящей боли. И он позволил ей подумать. Если она все это обдумает, то будет знать, что он никогда не причинит ей вреда.
Подняв руку с кнутом, он щелкнул запястьем, смягчая удар магией и приглушая треск для нее. Кожа едва ласкала ее зад, насадка скользила по коже, как шепот поцелуя.
Она медленно повернула голову и встретилась с ним взглядом.
— Лукан?
— Если ты мне доверяешь, повернись и дай мне закончить.
Не говоря больше ни слова, она снова повернулась лицом к стене. Он повторил процедуру, медленно касаясь другой половинки ее попки. Снова. И снова, никогда не давая ей больше, чем нежное скольжение по коже. С каждым ударом она расслаблялась, напряжение покидало ее плечи, кулаки разжимались. Он почти видел, как растет ее доверие, и это наполняло его гордостью. Это заставляло его чертовски жаждать ее.
Он нанес последний удар в то место, которое, как он знал, заставит ее остановиться, легчайшее прикосновение к нижней части спины, скользящий удар по шрамам. Она вся напряглась. Затем кнут исчез, и она глубоко вздохнула, все напряжение покинуло ее.
— Ты хочешь, чтобы я сделал это снова? — спросил он, с любопытством ожидая ее ответа.
— Если ты желаешь.
Не умоляет его остановиться. Не умоляет его перестать давить на ее зону комфорта. Просто… согласие и оливковая ветвь доверия.
— Если бы я это сделал, ты думаешь, я причинил бы тебе боль?
— Нет.
Ее реакция была автоматической.
Он улыбнулся и бросил кнут, крадучись подошел к ней и сбросил спортивные штаны. Когда они упали на пол, он подошел к Анке и схватил ее за бедра.
— Раздвинь ноги.
И снова она быстро подчинилась, и свежая, острая волна ее запаха ударила ему в ноздри, заставив рот наполниться слюной, а член истекать. Черт побери, эта женщина разрушала его каждый раз, когда он приближался к ней.
Обняв Анку, он взял ее грудь в руки и подышал ей на шею, затем согнул ноги и прижал толстую головку члена прямо к ее скользкой дырочке. Он сделал паузу.
Она всхлипывала и извивалась, пытаясь помочь войти в себя всей его длиной. Он сильно ущипнул ее за соски, чтобы привлечь ее внимание, и она ахнула. Затем он прикусил мочку ее уха.
— Стой спокойно. Я еще не готов. У меня есть несколько вопросов.
— Скорее, — возмутилась она.
Он схватил пригоршню великолепных светлых локонов, спускающихся по спине, и дернул за них.
— Как только ты ответишь мне, Анка. Но не раньше. Ты больше не будешь скрывать от меня свои тайны?
— Нет.
— Ты никогда больше не будешь скрывать от меня ничего важного?
— Нет. Я обещаю, — всхлипнула она. — Я расскажу тебе все, что ты захочешь узнать.
— Ты доверяешь мне?
Она кивнула.
— Да.
Лукан не колебался, он должен был знать.
— Ты меня любишь?
— Всегда любила.
Ее слова текли по нему, как мед.
— Дай мне услышать, как ты это скажешь.
Она оглянулась через плечо, их взгляды слились, и в ее глазах заблестели слезы.
— Я люблю тебя.
Черт, он больше не мог сопротивляться. Он схватил ее за бедра и с ревом глубоко вошел.
Задыхаясь и царапая стену, она выкрикнула его имя. Он почувствовал, как она мгновенно стала еще влажнее.
— Ведь именно этого ты и хотела все это время, не так ли?
Румянец пополз вверх по коже Анки. Она стояла, ее киска была влажной и открытой, пока ведьма задыхалась от каждого его толчка. Она полностью отдала ему свое удовольствие, а он — свое, чтобы дать или удержать. Эта сила была пьянящей. Она нарастала внутри него, возбуждение само по себе добавляло остроту к значительному блаженству, уже бурлившему в его крови.
Одна рука сжала ее бедро. Другой он скользнул между ее ног, чтобы потереть маленький нуждающийся комочек нервов, совершенно твердый и отчаянно нуждающийся в его прикосновении.
— Ответь мне, Анка! — зарычал он ей в ухо.
— Да. Я фантазировала о том, чтобы почувствовать силу твоего желания и дать тебе все…
И он был слишком нежен, чтобы принять это раньше, так же как он не был достаточно силен, чтобы спасти ее или бороться за нее когда-то.
Это время уже давно прошло, черт возьми.
Он прижал ее к стене, ее груди прилипли к синей краске, когда он толкался в нее, как поршень, быстро и сильно, без остановок, без передышки. Основательными ударами в тугую глубину ее киски.
Предательское трепетание ее складочек говорило ему, что она близко. Ожог от приближающейся кульминации лишил его способности сдерживаться. Тот нагрелся, объединился, начал переполняться. Блять! На этот раз, как и в любой другой проклятый раз, она собиралась уничтожить его. С ней он просто не мог сдержаться. Каждый инстинкт внутри него требовал, чтобы он вошел глубоко в нее и снова пометил. И не важно, что она уже ждала его ребенка. Он хотел сделать это еще раз.
Но сначала он хотел почувствовать ее удовольствие.
— Кончи, Анка, — прорычал он ей на ухо. — Прямо сейчас, мать твою!
Он едва успел произнести эти слова, когда она закричала сдавленным, низким стоном, ее ногти впились в стену, а все тело дернулось, и колени начали подгибаться.
Держа ее одной рукой за талию, а другой — между ног, он позволил конвульсиям ее промежности творить волшебство. Он коснулся клитора, чтобы вытянуть каждую унцию экстаза из ее тела. Лукан издал хриплый крик, а затем клубящийся узел напряжения внутри него вырвался наружу, как гейзер, забирая с собой его сопротивление и здравый смысл.
Через несколько мгновений он снова пришел в сознание и обнаружил, что его предплечье уперлось в стену над головой Анки, а член все еще погружен в ее влажный жар. Господи! Волна головокружения накатила на него, и он отстранился от нее, шатаясь, добрался до кровати, обхватив ее рукой. Вместе они упали на матрас и растворились, плоть пульсировала от избытка энергии.
Изнеможение охватило Лукана. Он закрыл глаза, гадая, как, черт возьми, переварить все, что произошло этим утром. Кроме ребенка, сегодня Анка оказала ему свое доверие. Достаточно ли этого, чтобы они восстановили свою любовь? Или ее признание запоздало на сто лет?
Глава 16
Лукан лежал, растянувшись на спине, и беспокойно спал рядом с ней. Он задремал, не свернувшись калачиком, не прикоснувшись к ней, как обычно. Смысл сказанного не ускользнул от нее. Показано доверие или нет, но она скрывала от него нечто жизненно важное уже больше века. Рана легко и быстро не заживет.
Весь последний час она смотрела в потолок, размышляя о будущем, о том, как растет в ней ребенок, и о своем месте в Братстве Судного Дня. Она точно знала, почему Морганна ударила ее заклинанием плодородия. Когда Лукан услышит о ее разговоре с Морганной, он поймет замысел древней ведьмы — и, скорее всего, возразит. Анка не хотела еще больше портить их хрупкие отношения. Она любила Лукана. В какой-то момент он тоже любил ее. Скорее всего, он и сейчас так думает, по крайней мере, на каком-то уровне. К сожалению, она не считала, что остаться в стороне от этой битвы это вариант.
Она должна добраться до Брэма. Временами он был коварным, но чертовски умным. Он увидит причину.
Когда она поднялась с постели, тишину нарушил стон. Лукан потянулся и перевернулся на другой бок. Он открыл глаза и сразу же нашел ее.
— Куда это ты собралась?
Она знала, когда отвечала, что это, скорее всего, приведет к новой ссоре, но отказывалась лгать, если между ними возникнет проблема с доверием. Она взяла его за руку:
— Мне нужно увидеть Брэма.
— Зачем?
Он казался подозрительным.
— Ну, во-первых, я думаю, что оставила свой мобильный где-то в его доме.
— Отдыхай.
Лукан поднялся, восхитительно обнаженный.
— Я принесу его.
Что-то внутри нее хотело уступить ему и позволить заботиться о себе, но это была лишь фантазия. Они жили в реальности войны — той, в которой они сражались за само свое существование.
— Я также хочу поговорить с ним о том, как я могу быть полезна нашему делу.
Он нахмурился, уже приняв защитную позу и выглядя как настоящий воин.
— Теперь ты беременна. Ты не можешь драться.
Если бы они жили в лучшем мире, она постаралась бы помочь им в тылу, а не вцепиться в яремную вену человека, который едва не погубил ее. Но даже если у Матиаса не было дальнейших планов превратить ее жизнь в ад, она была почти уверена, что Морганна придумала один или два плана. Месть Анки больше не была единственной вещью, которая имела значение. Лукан и их малыш должны быть куда важнее. Она должна работать не только над тем, чтобы отомстить за свое прошлое, но и над тем, чтобы построить их будущее.
— Я не могу сидеть в углу, как беспомощная маленькая девочка. Это не сработает.