что ни на есть настоящего Леонида Голубева, пятидесяти теперь уже восьми лет от роду, взъерошенного и, судя по выражению лица, насмерть перепуганного.
– Это все? – тихо спросил он у своего отражения.
– Все, – кивнуло оно в ответ.
Первое, что он сделал, – это открыл окно: в комнате отчетливо пахло паленым, хотя свечи исчезли. А потом поспешил к пульту связи с охраной.
– Вызовите «Скорую», моему гостю стало плохо. И ко мне сейчас должна прийти Ксения Волжанская.
И тут же принялся набирать номер мобильного Ксю.
Она появилась практически мгновенно и замерла в дверях, во все глаза глядя на него:
– Теперь ведь ты – это ты? Да?
– Теперь я – это я… – Он почему-то не решался приблизиться к ней, и она сделала это сама.
– У тебя теперь твои глаза, твое лицо… – Она испуганно оглянулась по сторонам: – А где этот?
– Его больше нет.
– Он исчез насовсем?
– Да, Глеб исчез. Осталась лишь внешняя оболочка – тело Рощина… – Леонид показал на лежащее тело Кирилла. – Я вызвал «Скорую».
– Я помогу, – спокойно сказала Ксения.
Через два часа тело Кирилла Рощина увезли в морг. Врачи «Скорой» зафиксировали в своих бумагах типичный «раковый интоксикоз».
– Что же, – вздохнула Ксения. – Значит, Кирилла Рощина больше нет… Жаль. Я даже по-своему привязалась к нему.
– Да, его больше нет, – отвечал Голубев. – Но я в отличие от тебя совершенно об этом не жалею.
– Вот как? – Ксения задумалась, потом вздохнула. – Покажи мне свою хваленую квартиру, а то я столько уже про нее слышала, а еще ни разу не видела.
Вдвоем они совершили небольшую экскурсию по дому.
– А это и есть то самое зеркало, да? – Ксения с некоторой опаской потрогала резную дубовую раму, будто боялась, что из-за стекла кто-то выскочит.
– Да, это оно, – подтвердил Леонид.
Они стояли рядом, их отражения были так близко друг к другу… Ксюша с интересом рассматривала Голубева через зеркало.
– Вот наконец-то передо мной тот, кого я всю жизнь ждала, – тихо проговорила она.
– Старый, обрюзгший и с животом? – усмехнулся он.
– Господи, ну какой же ты дурак, хоть и царь! Что это за возраст, право, для мужчины – пятьдесят восемь?!
– Но неужели ты готова любить меня такого! – недоумевал он.
– Как же ты не понимаешь элементарных вещей! Для меня ты – это всегда ты.
Он обнял ее, и она первая его поцеловала. Леонид расслабился, но тут его взгляд случайно наткнулся на зеркало, в котором отражались они с Ксенией и большая кровать у противоположной стены. Ему тут же ярко вспомнились «живые картины» с участием Инессы, которые так охотно демонстрировало ему в последнее время зеркало… А вдруг ему вздумается повторить то же самое с Ксенией? Нет, ни за что на свете!
– Что с тобой? – Она немного отстранилась и с тревогой поглядела на него. – Что-то не так? Ты плохо себя чувствуешь?
– Нет, все в порядке. – Он выдавил из себя улыбку. – Просто мне здесь, в этой квартире, как-то не по себе…
– Тогда поехали ко мне, что же мы стоим? – Она потянула его за руку. – Только скорее, умоляю тебя! Если бы ты знал, как я за эти восемнадцать лет истосковалась по своему царю Леониду!
– Ну и стоило бояться? – спросила она, когда он, весь мокрый, с бьющимся сердцем и тяжело дыша, повалился рядом с ней на кровать. – Если кого-нибудь интересует мое мнение, то, по-моему, все было просто чудесно!
– А откуда ты знаешь, что я боялся? – покосился он на нее.
Ксения пригладила его взмокшие от пота волосы и нежно потерлась щекой о голое плечо.
– Милый, но я, во-первых, врач, а во-вторых – взрослая женщина. Все вы, мужчины, с определенного момента начинаете бояться первого раза… И не только первого. Как будто для нас самое главное – получилось у вас или не получилось…
– А что для вас самое главное? – со счастливой улыбкой спросил он.
– Самое главное – что мы любим, все остальное неважно. Если не любим, тут уж ничем не поможешь.
Она села, машинально осмотрелась вокруг. Леонид взял с маленького столика сигареты и протянул ей:
– Ты ведь это ищешь?
Однако Ксения поглядела на пачку с откровенной брезгливостью, а потом даже скривила рот.
– Не хочу. Вообще больше никогда не буду курить.
– Вот как? – обрадовался он. – А что так?
– Знаешь, когда женщина курит – это верный признак того, что она несчастлива… Я не хочу больше быть несчастливой.
Он с интересом поглядел на нее:
– Это что же получается: все некурящие – счастливы?
Она рассмеялась:
– Нет, конечно, вечно ты все передергиваешь! И вообще я давно заметила, что у тебя плохо с логикой!
– Ну, смотри, ты сама это сказала. – Он приподнялся на локте и, размахнувшись, выбросил сигареты в открытое окно.
– Что ж ты делаешь? – ахнула Ксюша.
– Ничего. Бомж какой-нибудь подберет – обрадуется.
– А если дети найдут? Нет, ты с ума сошел, честное слово! Взрослый человек, а ведешь себя как ребенок!
– Ой, кто бы говорил! – Он обнял ее, притянул к себе, уткнулся носом в ее грудь.
– Ты все потерял?
– Да. Почти.
– Деньги, имущество… Жалеешь?
– Нет. Я быстро все восстановлю. Я привык много работать. Да и нужно ли иметь столько? Теперь ведь у меня есть главное – моя Любимая.
Глава 17В которой Леонид Голубев возвращаетсяк прежней жизни
Первое, что сделал Леонид, придя в себя в прямом и переносном смысле, – это отправился в Ксенину клинику и в очередной раз сдал все анализы. Мало ли что, чем черт не шутит… Ксения посмеивалась над его мнительностью, однако в глубине души – и Голубев отлично это видел – сама беспокоилась. Во всяком случае, когда уже на подъезде к Лефортову он вдруг неопределенно предположил, что, может, и не стоит делать никакую диагностику, Ксюша решительно воспротивилась:
– Нет уж, начал дело – так доводи до конца! Тем более что мы уже практически на месте, не возвращаться же!..
Долгожданные результаты успокоили обоих.
– Ну слава богу… – пробормотал Леонид.
Возвращение к прошлой жизни прошло для Голубева на удивление легко. Казалось, будто бы и не было этих двух месяцев, странных приключений, пребывания в чужом теле… Такое чувство, будто он никогда и не покидал особняк на Бульварном кольце. Первое время Леонид всерьез подумывал о том, чтобы полностью изменить обстановку в своей некогда столь любимой квартире.
– Как вспомню о том, что тут жил чужой человек – да еще какой человек! – который прикасался тут ко всему, пользовался моими вещами, так мне противно становится, – говорил он Ксении. – Надо выкинуть все к чертовой матери! И ремонт сделать.
– Ну, ты как хочешь, конечно, – отвечала она, – но лично мне менять обстановку просто жалко. Тут все так красиво! Видно, что ты обставлял свою квартиру не абы как… Да, конечно, какие-то вещи надо заменить, постельное белье, например. Но избавляться от мебели, от картин, по-моему, просто глупо. Ты же не выбросишь свою коллекцию зонтов?
– Нет, конечно, ты что? Я так по ним соскучился!
– Ну, вот видишь! А чем, например, вот эта инсталляция из фотографий времен Первой мировой войны хуже зонтов? Или часы на каминной полке? Или чудесный столик с резными ножками, который стоит у тебя в спальне?
– Да ничем, – вынужден был согласиться Леонид. – Наверное, ты права.
«Все равно это ненадолго! – говорил он про себя. – Надо же будет нам с Ксю как-то решить вопрос о совместном проживании… Тогда и придумаем, что делать. Когда она переедет сюда, то все равно придется все менять. А может, подыщем какой-то другой вариант, попросторнее».
Сразу после клиники Голубев отправился в свой офис, находившийся в престижном бизнес-центре. Ехал он туда с большой опаской, так как совершенно не представлял, что ожидает его на работе – вероятность того, что Глеб Серебряный по неопытности или из стремления досадить врагу просто-напросто развалил дело всей его жизни, была очень велика. Но, к счастью, и эта возможная беда прошла стороной. Мнимый Кирилл внял советам своего патрона, данным ему в Лондоне, и поставил у руля именно тех людей, которых рекомендовал Голубев. Сам он, как понемногу выяснилось из разговоров, просто тихо отдалился, исполняя исключительно роль свадебного генерала и переложив практически всю основную работу на плечи помощников и заместителей, которые отлично справились. В результате холдинг не только не обанкротился и не прекратил свое существование, но даже напротив того – развивался и процветал точно так же, как это было и при прежнем боссе.
Леонид с удовольствием приезжал в офис, занимался делами, вел переговоры с нужными людьми, однако отдавать Заводу, как прежде, двадцать четыре часа в сутки у него больше не было никакого желания. Во-первых, это было бы просто некрасиво по отношению к его заместителям, которые «в отсутствие шефа» взяли все в свои руки. А во-вторых (хотя на самом деле именно это и было во-первых), ему хотелось как можно больше времени проводить со своей Ксю. Но тут их желания не слишком совпадали. Нет, конечно же, Ксения все так же сильно любила его, но и для нее работа была важна. И она пропадала в своей клинике с раннего утра до позднего вечера. Леонида это задевало, он постоянно скучал и не хотел без нее никуда ходить.
– Но ты пойми, – ласково уговаривала Ксюша. – Я же не могу вот так все бросить! У меня больные, студенты, три дипломника, симпозиум международный по онкологии готовим…
– Неужели тебе твои студенты и симпозиумы дороже меня? – возражал он.
– Ну что ты такое говоришь, глупый? У меня нет ничего на свете дороже тебя.
– Это только слова. На самом деле тебя никогда нет рядом… А мне что прикажешь делать?
– Ну неужели тебе нечем заняться? Никогда не поверю!
– Ну есть, конечно… Только я хочу проводить время с тобой.
Разумеется, все эти разговоры ничем не заканчивались. Найти решение проблемы они пока не могли.
Однажды Леонид, сидя в своем офисном кабинете, перебирал старые бумаги – он называл это «возвратом к позапрошлой жизни» – и наткнулся на прошлогодний ежедневник, из которого выпала стильно оформленная визитка. «Well-being, спортивный комплекс, – прочитал он, – фитнес-центр, бассейн, тренажерные залы, теннисные корты, спортивные площадки, боулинг».