Голубев усмехнулся и по привычке поднял глаза к потолку, где в восьмигранном зеркальном куполе, как всегда, обитало его отражение.
– А что? Может, съездить по старой памяти? Встряхнуть старые кости?
– Почему бы и нет? – пожали плечами восемь отражений в зеркальных гранях.
Артем Малышев встретил его белозубой улыбкой.
– Я не сомневался, что вы вернетесь, – проговорил он.
«Если он посмеет сказать что-то подобное Ксюхе, я его застрелю собственными руками!» – пронеслось в голове у Леонида. Но странно, вид подтянутого красавчика больше не вызывал в душе ни зависти, ни ревности…
Результаты измерений и взвешиваний, произведенных врачом, конечно, не слишком порадовали: в отсутствие Голубева оставленное без присмотра тело поправилось еще на несколько килограммов. Да и первое после перерыва занятие далось с трудом… Но теперь такие мелочи Леонида уже не смущали. Как бы ни было тяжело, он мужественно довел занятие до конца, чем заслужил похвалу Артема.
Когда Голубев из последних сил, на негнущихся ногах, наконец добрел до своей машины, в кармане запиликал мобильник.
– Привет царю Леониду и всем тремстам спартанцам! – весело проговорила Ксения. – Ты как? Я тебя ни от чего не отрываю?
– Я? Я, можно сказать, в порядке, только чуть живой…
– Что случилось?
– Да ничего, не пугайся ты так! Просто только что вышел из фитнес-центра.
– Ты занимался спортом? Молодец какой! А где ты был?
– В небезызвестном тебе Well-being. И видел твоего Аполлона.
– Ой, перестань, а? Значит, ты сегодня совсем без сил и не приедешь ко мне? Как жалко… А я так соскучилась. И освобожусь сегодня пораньше.
– Ксю, я… – начал он, но она его перебила:
– Слушай, а давай тогда я приеду к тебе? Ладно, не спорь! Посмотрим по обстоятельствам, в крайнем случае выгонишь меня. Пока, до встречи!
Впервые за все это время она оставалась у него на ночь – раньше только он ночевал у нее.
Когда Ксения, розовая и свежая после душа, завернувшись в белоснежное махровое полотенце, вышла из ванной и наклонилась, чтобы поцеловать лежащего в постели Голубева, она сразу почувствовала его напряжение.
– Леня, что-то не так? Тебе нездоровится? Если ты не хочешь, я не буду к тебе сегодня приставать. Могу вообще лечь отдельно.
– Ну что ты, Ксю. – Он нежно обнял ее. Ну не мог же он признаться, что боится собственного отражения в зеркале!
Ксения шевельнулась, полотенце соскользнуло на пол. Леонид привлек ее к себе. Ее нагота волновала и манила его, сладкая истома от предвкушения ее ласк разливалась по телу. Близость с Ксенией дарила ему удивительные ощущения, он уже очень давно не испытывал ничего подобного – ни будучи Леонидом Голубевым, ни будучи Кириллом Рощиным.
«Я просто не буду смотреть в зеркало, – сказал он себе. – Просто не буду…»
Но это вышло как-то совершенно случайно. После спортивных занятий у него болели все мышцы, и он никак не мог найти удобную позу. Крутился, поворачиваясь так и эдак, и совершенно случайно взглянул в зеркало…
Но ничего бесстыдно-шокирующего там не происходило. Отражения Леонида и Ксении просто-напросто любили друг друга – точно так же, как и их хозяева.
Утром они проспали, и Ксю впопыхах умчалась на работу, даже не выпив чаю. А Голубев, проводив ее, подошел к зеркалу.
– Спасибо, что в этот раз не устроил мне шоу! – с усмешкой заметил он.
– Да все уже, шоу закончились, – отвечало отражение. – И знаешь что… Я думаю, нам пора с тобой попрощаться.
– То есть как это? – не понял Леонид.
– А вот так. Я не буду больше разговаривать с тобой. Мне пора становиться самым что ни на есть обычным отражением. Которое просто копирует внешность и движения своего хозяина. И ничего больше.
– Жаль, – искренне вздохнул Голубев. – Мне будет тебя не хватать. Я уже привык беседовать с тобой.
– Ничего, теперь, я думаю, тебе есть с кем поговорить, – улыбнулось в ответ зеркало. – И отныне будем считать эту историю законченной. Прощай.
– Прощай! – Леонид поднял правую руку и помахал тому, кто был по другую сторону стекла. Тот в ответ поднял левую и тоже помахал. И на безымянном пальце его руки Голубев увидел обручальное кольцо.
– Эх, до чего же хорошо у вас тут! – проговорил Леонид, откидываясь в шезлонге и полной грудью вдыхая свежий подмосковный воздух. – Надо будет и мне дом за городом купить.
– А что, дело хорошее! – откликнулся Жора, переворачивая шампуры с шашлыками. – Тем более ты теперь человек почти что семейный, почему бы дачей не обзавестись… Э, опять горит, а! Где бутылка с водой? Только что тут была!
– Знамо где, небось снова архаровцы утащили, – засмеялся Голубев.
– Вай, ну что за дети, а? Ничего без присмотра нельзя оставить! – воскликнул Георгий и ловко выбросил из мангала на землю слишком сильно вспыхнувший уголек.
– Ух, как уже здесь у вас пахнет вку-у-у-сно! – потянула носом появившаяся на дорожке Ксения, босая, в подоткнутом сарафане, со свежевыдернутой из грядки редиской.
– Пять минут – и все будет готово, – заверил Жора. – Эй, Ксаня, Ксаня, осторожнее! Сейчас снесут!
Ксеня испуганно отскочила с дорожки прямо в клумбу, и тотчас по этому же месту промчались так, что аж ветер засвистел, оба брата-разбойника. Первый пролетел дальше, а второй споткнулся обо что-то, растянулся на песке и огласил всю окрестность громким ревом.
– Феденька, маленький, ушибся? – Ксюша отшвырнула свою редиску, кинулась к ребенку, схватила его на руки. – Ну не плачь, не плачь! Покажи, где болит.
– Что у вас тут случилось? – выскочила на шум Людмила. Увидела Ксению с Федькой и даже руками всплеснула: – Ксанька, да ты с ума сошла! Да разве же можно в твоем положении такие тяжести поднимать! Он ведь девятнадцать килограмм весит!
– О каком это положении ты говоришь? – не понял Голубев.
Люда посмотрела на него, потом на Ксению, ахнула и прикрыла ладонью рот:
– Леня, а ты не знал, да? Ой, Ксюшечка, извини, я не хотела…
– О чем это вы? – продолжал настаивать Леонид. Ксеня аккуратно поставила на землю давно успокоившегося Федьку.
– У меня будет ребенок… Я все не решалась тебе сказать… – тихо проговорила она. – Не знала, как ты отреагируешь.
Георгий с Людой переглянулись и одновременно попятились к крыльцу.
– Пойдемте, ребятки, пойдемте, – бормотала Людмила, заталкивая ничего не понимающих архаровцев в дом.
– Нас тактично оставили одних, – усмехнулась Ксения.
Но Леонид даже внимания ни на что не обратил. Он рассматривал свою любимую женщину так, точно видел перед собой нечто совершенно необыкновенное.
– У тебя будет ребенок? – ошалело проговорил он наконец. – Мой ребенок? Мой сын Колька?
Ксюша лукаво засмеялась:
– Ну почему обязательно Колька? Может, Эдуард. Или Акакий. Или Луис-Альберто. Или вообще будет девочка.
– Нет, – он решительно помотал головой. – Только мальчик и только Николай.
– Ну, знаешь! – возмутилась Ксю. – Что это еще за ультиматумы! Может, я хочу дочку. Вот возьму и уйду от тебя. Я женщина взрослая, самостоятельная, материально обеспеченная, прекрасно воспитаю ребенка и одна.
– Так я тебе и дам, – рассмеялся Голубев, обнимая ее. – Еще чего! Доверь тебе моего Кольку, так ты его Акакием назовешь. А что это вроде бы горелым пахнет?
На следующее утро, в воскресенье, он проснулся рано и на цыпочках, чтобы не разбудить Ксению, вышел из спальни. Тщательно привел себя в порядок, оделся понаряднее, повязал ее любимый галстук именно так, как ей нравилось, – двойным виндзором. Автомобиль уже ждал у входа, и Леонид приказал везти его по магазинам, сначала ювелирным, потом цветочным. И там и там он провел довольно много времени, долго выбирал и никак не мог найти именно то, что бы ему хотелось.
– Ой, ну слава богу, а то я уже волноваться начала! – Ксю встретила его поцелуем, жарким и радостным, как июльский день за окном. – Проснулась, а тебя нет, ни записки, ничего… Думаю – вдруг сбежал от беременной подружки! Пошли на кухню, у меня там завтрак на плите. Есть хочу – умираю.
– Подожди, Ксю. – Он попытался ее удержать, но она выскользнула из его объятий.
– Не могу, Ленечка, у меня там молоко убежит…
Когда через несколько минут он появился на ярко освещенной утренним солнцем кухне с огромным букетом ее любимых белых лилий и крупных алых роз, она только руками всплеснула.
– Это в честь чего же такая красота?
– Ксеня, – проговорил он, чувствуя себя необычайно глупо, – я хочу, чтобы ты… чтобы мы… Вот черт! Ну, в общем, ты выйдешь за меня замуж?
– А я-то думаю, что это ты нынче такой нарядный? – Она лукаво спрятала лицо в цветы.
– Ну хорошо, хоть заметила… Так что ты скажешь? Мы поженимся? Будем жить вместе, растить Кольку…
– А вдруг будет девочка – что тогда?
– Скажи, ты согласна или нет?
Она осторожно отложила букет на стол и прильнула к нему:
– А как ты думаешь, кого я, как дура, ждала все эти восемнадцать лет?
– Ксю… Ксю, милая…
Он вспомнил, что не сделал еще что-то важное, похлопал себя по карманам и вытащил темно-зеленую бархатную коробочку.
– Это тебе. Открой. Хотя нет, подожди, лучше я сам.
Крупный бриллиант ярко сверкнул в солнечных лучах.
– Какое кольцо! С ума сойти…
– Дай руку. – Он завладел ее ладонью и осторожно надел свой подарок ей на палец. Опасения не оправдались – кольцо пришлось как раз впору.
Он поднес ее руку к губам, нежно поцеловал, но так и не выпустил, продолжая любоваться тем, какие тонкие и красивые у нее пальцы, какая маленькая ладонь со множеством линий… и в том числе… да, точно, ошибки быть не могло! Это были точно такие же, хорошо знакомые ему круги. Так вот кто третий и последний потомок масонов…
– Надо же, что я вижу! – нарочито безразлично проговорил Голубев. – У тебя на бугре луны такой же знак, что и у меня.
– Какой? – заинтересовалась Ксения, тоже склоняясь к ладони. – И где это – бугор луны?