Для того чтобы убедить солдат делать максимально возможное количество изломов окопа, объяснялось, что при нахождении солдата на повороте окопа пилоту ударного БПЛА сложнее выбрать точку прицеливания для сброса или удара, так как солдат в окопе может сделать рывок с угла в две стороны и такой рывок его обезопасит от попадания в другой примыкающий к тому же углу участок окопа.
Окопы сверху в учебных целях можно перекрывать обычной бытовой чёрной плёнкой, которая используется в садоводстве. Для учебных занятий плёнка имитирует устройство сплошных деревянных перекрытий реальных окопов.
Блиндажи старались делать с двумя выходами, чтобы сложнее было в них заблокировать солдат.
3. Наиболее мотивированными и заинтересованными обучаемыми были бывшие заключённые. Добровольцы имели заметно более низкую заинтересованность. Мобилизованные зачастую демонстрировали максимально возможную отстранённость от обучения. Инструктор предположил, что степень прилежания при обучении связана с привычностью несения ответственности за свои действия. В современном гражданском обществе люди привыкли к отсутствию катастрофических для своей жизни последствий из-за своих действий. Неформальные тюремные правила возможность таких последствий предполагают. Привычки к несению ответственности вне армии переносятся на боевую подготовку.
4. При занятиях боевой подготовкой в условиях отсутствия достаточного времени наработка автоматических навыков у солдат оказалась непродуктивной. Такая наработка связана с многократным исполнением солдатами одних и тех же команд. Побочным эффектом таких занятий становилось то, что солдат, помимо собственно тренируемого действия, приучался лишь механически исполнять получаемые приказы, без понимания общей схемы или смысла действий. Это приводило к ненадлежащим учебным результатам. Например, при отработке тактического приёма «кочерга» (флангового охвата при подавлении с фронта) солдаты из огневой группы, которым приказывали «стрелять» в определённый сектор, продолжали «вести огонь», несмотря на появление в их секторе солдат из маневренной группы. Поэтому в ходе обучения упор делался не на отработку умений и превращение их в устойчивые навыки, а на объяснение и запоминание принципиальной схемы действий. Объяснение теории в условиях ограниченного времени становилось несколько важнее практической отработки.
За базу в ходе тактической подготовки брался тактический приём «кочерга». Он очень удобен как пример возможного тактического решения, позволяющий разъяснять факторы, оказывающие влияния на действия военнослужащих в бою.
5. Среди некоторых представителей офицерского корпуса бытует мнение, что занятия боевой подготовкой с личным составом должны обязательно состоять в физической нагрузке. Когда они наблюдали, что инструктор что-либо объясняет и солдаты просто стоят и слушают, заявлялись требования, чтобы солдаты бегали.
6. Наблюдалась тенденция к уклонению штатных офицеров подразделений от занятий боевой подготовкой с прибывшим к ним в подразделения пополнением. Внешне это выглядело так, что занятие боевой подготовкой с рядовым составом является для них унизительным. Офицерам не по статусу тратить свой авторитет на такие занятия. Поэтому нужно от них сторониться. Нередко штатные офицеры уходили с полигона, чтобы не смотреть на то, как проводят занятия прикомандированные инструкторы. Инструкторы предположили, что это связано с многократным усилением риска подрыва авторитета офицеров в ходе этих занятий. Дело в том, что при проведении занятий в группе обучаемых практически всегда появляется солдат или солдаты со своим «особым мнением», которые опровергают информацию, подаваемую инструктором, или активно настаивают на её ненужности. Зачастую такие солдаты являются неформальными лидерами в своей среде, а остальные солдаты оказываются очень ведомыми ими. Проблема состоит в том, что, в отличие от подготовки солдат срочной службы, «передавить» таких солдат одним авторитетом офицерского звания не получается, а реальных механизмов наказания нет. Штатные офицеры стремятся не попадать в ситуации, когда их авторитет может быть публично подвергнут сомнению, а занятия боевой подготовкой создают массу ситуаций, когда это может произойти.
Особую проблему представляет в этом плане попавшее в новое пополнение солдаты с боевым опытом, который может быть больше или по степени принимаемого на себя риска весомее, чем у офицеров. Такой опыт может быть ошибочным и состоять в абсолютизации случайностей, произошедших с конкретным военнослужащим на поле боя (так называемая «ошибка выжившего»). Предшествующая работа в ЧВК зачастую усиливает проблему. Частью корпоративной культуры ЧВК является чувство превосходства над армейскими подразделениями. Бойцы ЧВК считают, что их подготовка лучше, управление более гибкое, готовность к нововведениям выше, а степень формализма ниже, чем в регулярной армии. Они изначально исходят из того, что их мнение более авторитетно, чем авторитет офицера регулярной армии, который является, с их точки зрения, носителем более низкой управленческой культуры.
Подавляющее большинство офицеров, с которыми сталкивались инструкторы, не готовы управлять людьми, когда одного авторитета звания не хватает для обеспечения исполнения отданных распоряжений. Недостаточность авторитета офицерского звания связана со следующими обстоятельствами. Среди приходящего пополнения (заключённые, добровольцы, мобилизованные) очень много лиц, которые и по возрасту и по общему уровню жизненных достижений равны или превосходят штатных офицеров, чего обычно не наблюдается с солдатами срочной службы. Общего уважения к армии как социальному институту также недостаточно. Офицерам нужно завоевывать роль реального лидера своими поступками и знаниями, а многие из них не привыкли работать в ситуации, когда свой авторитет нужно завоёвывать и подтверждать снова и снова, а формальный статус в этом помогает слабо. В отдельных случаях из-за того, что офицеры не могут подтвердить свои лидерские качества, в подразделениях вместо строгой иерархической структуры реальное управление осуществляется по принципам пиратской демократии: «капитан является начальником, пока команда не решит иное».
Отмечается также, что попытки продавливать подчинённых, переходя на крик и нецензурную брань, как правило, при работе с таким пополнением не приводят к нужному результату. Многие офицеры не владеют базовыми педагогическими навыками, полагаясь на продавливание авторитетом звания. Такие базовые педагогические приёмы, как увлечение слушателей в начале занятия чем-то интересным, периодические раз в 10–15 минут отвлечения внимания от тематики занятий и т. п., не используются.
Наказывать, пользуясь только формальным статусом не подкреплённого авторитетом реального лидера, получается далеко не всегда. Можно натолкнуться на пассивное сопротивление или даже угрозы побоев. Случаи утраты контроля со стороны офицеров над своими подразделениями носят латентный характер, поскольку признаваться к своей негодности для выполнения управленческих функций никто не хочет.
В результате, по совокупности, ситуация войны вместо стимулов к усилению занятий по боевой подготовке офицеров со своим личным составом создаёт стимулы к обратному.
Причём подобная ситуация является самоподдерживающей. Любой преподаватель при обучении сам повторяет и зачастую доучивает учебный материал. Прошедшие полный курс подготовки попадают под командование офицеров, которые подготовкой не занимаются. Они начинают сталкиваться с лакунами в знаниях и умениях офицерского состава, что ещё больше подрывает авторитет командиров. В результате складывается ситуация, когда подготовленные подразделения менее управляемы, чем неподготовленные. Разумеется, командирам становится невыгодна подготовка личного состава. Они, прежде всего, отвечают за управляемость подразделениями, а она при надлежащей подготовке личного состава получается, что падает, как ни парадоксально это может показаться на первый взгляд.
7. При работе инструкторской группы по организационным причинам бывали ситуации, когда подразделение получалось подготовить не целиком, а частично. Последующее коллективное поведение обученной группы среди остальных военнослужащих отличается спецификой. Зачастую группа, лучше подготовленная, чем остальные солдаты, становится обособленной от остального воинского коллектива. Он не принимает в себя эту группу. Это, в целом, усложняет управление подразделением. Центром распространения знаний и умений эта группа если и становится, то лишь в минимальном объёме. Такая ситуация создаёт дополнительные контрстимулы для командного состава организовывать занятия боевой подготовкой.
8. Реальное учебное время, исключая времязатраты на организационные мероприятия, было с 9.00 до 12.00 и с 16.00 до примерно 17.30. Непроизводительные потери потенциального учебного времени были значительны. В частности, полностью терялось вечернее время. Имеется большой запас потенциального учебного времени, если приспособиться занимать весьма продолжительные паузы между основными занятиями.
9. При занятиях тактической медициной эффективной была демонстрация на видео реальных ранений и приёмов оказания первой помощи.
10. Многие солдаты испытывают затруднения с визуализацией карт. Они не могут сопоставить то, что они видят на планшете или экране монитора (например, видеопоток с БПЛА), и то, что они видят на карте. В идеале, требуется развивать пространственное воображение.
11. Усвоение новых знаний у многих солдат часто не носит характера логического понимания того или иного процесса, а является уверованием в сказанное авторитетным для него источником информации. Переубедить солдат логическими аргументами зачастую очень сложно. Солдаты держатся за выбранную ими точку зрения, даже когда им показывают материалы об обратном. Так, например, веру в пробиваемость бронепластин бронежилетов не получалось опровергнуть даже демонстрацией отстрелянных образцов.
12. Отмечено, что городские жители зачастую оказывались более адаптируемы к жизни в полевых условиях, чем сельские жители. Бытовой прогресс в сельской местности за последние несколько десятилетий лишил последних многих навыков, которых можно было бы ожидать от лиц, живущих как бы на природе.