Оболганная победа Сталина. Штурм Линии Маннергейма — страница 3 из 9

Леметти и Койри-ноя

Перешедшая в наступление 30 ноября 1939 года 8-я Армия должна была разгромить финские части в северном Приладожье и продвигаться по берегу Ладоги на запад и северо-запад. Затем армия должна была обойти Ладожское озеро и поддержать действия 7-й Армии, выходя в тыл финским войскам, обороняющим Карельский перешеек.

В распоряжении командующего 8-й Армией Хабарова было шесть стрелковых дивизий — пять на фронте, одна в резерве (75-я стрелковая дивизия) и 34-я легкотанковая бригада, которая должна была войти в прорыв и развить успех армии. Дивизии были сведены в два армейских корпуса — 1-й армейский корпус комдива Панина на севере (155, 139, 56-я стрелковые дивизии) и 56-й армейский корпус комдива Черепанова (18-я и 168-я стрелковые дивизии).

Дивизии 1-го армейского корпуса наступали каждая по своей дороге, ведущей в глубь Финляндии.

На севере наступала 155-я стрелковая дивизия по дороге Пораярви — Лиусваара — Иломантси — Йоенсуу. Дивизия насчитывала 14 128 человек личного состава, 22 танка и 100 орудий (в это число входят также противотанковые 45-мм противотанковые пушки). В середине декабря ее наступление было остановлено в районе Мехке-Ойпассалми, и линия фронта в том районе стабилизировалась до конца войны.

В центре 139-я дивизия комбрига Беляева наступала по дороге Суо-ярви (Сувилахти) — Айтто-йоки — Ягляярви — Суоярви — Корписелькя. На начало боевых действий дивизия насчитывала 15 362 человек личного состава, 90 пушек и 20 легких танков.

Южнее ее наступала 56-я стрелковая дивизия комбрига Евстигнеева, с направлением наступления Суо-ярви — Лоймола — Суйстамо — Рускеала вдоль шоссейной и железной дорог. На 30 ноября 1939 года 56-я дивизия насчитывала 15 876 человек личного состава, 138 орудий своей и приданной артиллерии, около 100 танков. В танковом батальоне дивизии (410-й танковый батальон) насчитывалось 22 танка Т-37 и 14 танков Т-26. Дивизии был также придан 112-й отдельный танковый батальон, который насчитывал 54 танка Т- 26.

Дивизии 56-го армейского корпуса Черепанова наступали в непосредственной близости от северного берега Ладоги. 18-я Ярославская стрелковая дивизия наступала по маршруту Колат-селькя — Леметти — Койри- ноя — Импилахти — Сортавала. 168-я стрелковая дивизия наступала по восточному берегу Ладожского озера от Погранкондушей по направлению Салми — Питкяранта — Импилахти — Сортавала.

18-я дивизия снабжалась по единственной дороге через Уомаа и Леметти. Командование 18-й дивизии осознавало уязвимость своего положения, и в результате весь 97-й полк дивизии был выделен для охраны коммуникаций дивизии.

Уже в середине декабря 1939 года части финского 4-го армейского корпуса перешли в контрнаступление и перерезали коммуникации 18-й стрелковой дивизии. В районе Рухтинаан-мяки и деревни Сюскюярви части 18-й и 168-й дивизий сумели сдержать финские атаки, отойдя на два километра южнее деревни Сюскюярви. Финское наступление возобновилось 6 января 1940 года и через десять дней боев закончилось окружением 168-й и 18-й стрелковых дивизий и 34-й легкотанковой бригады. 168-я дивизия продержалась до конца войны. Большая часть 18-й стрелковой дивизии и 34-й легкотанковой бригады была уничтожена финнами за месяц боев в феврале 1940 года. Командир 34-й легкотанковой бригады комбриг Кондратьев погиб в конце феврале при прорыве из окружения со всем штабом. По некоторым данным, командир бригады Кондратьев, комиссар бригады полковой комиссар Гапанюк и начальник Особого отдела Доронкин застрелились. Бригада потеряла большую часть танков, потери в личном составе составили свыше 50 %. Из 3787 человек было убито 902, ранено 414, обморожено и заболело 94, пропал без вести 291 человек. Погибли все командиры батальонов.

Командир 18-й стрелковой дивизии комбриг Кондрашев был арестован и расстрелян в марте 1940 года. Начальник штаба дивизии полковник Алексеев 24 марта 1940 года сообщил о потерях 18-й стрелковой дивизии. 18- я дивизия потеряла в общей сложности 8754 человека, больше, чем все другие дивизии на советско-финской войне.

Самой большой трагедией окруженных 18-й стрелковой дивизии и 34-й танковой бригады было то, что они провели в окружении более месяца, ожидая помощи извне. Никакой масштабной помощи командование 56-го стрелкового корпуса и 8-й Армии окруженным в районе Леметти не предоставило, требовало держаться и ждать подкреплений. В результате к 28 февраля, когда начался прорыв из окружения, бойцы были измотаны и измождены голодом и морозами.

Крайне тяжелые погодные условия наносили потери обеим сторонам — 4-й егерский батальон, элитное подразделение финской армии, понес в январе 1940 года потери до 70 % обмороженными. Связано это было с тем, что егеря были одеты в лыжные ботинки и на сорокаградусном морозе обмораживали ноги. Относительно низкие потери от обморожений были в первой роте батальона, так как фельдфебель роты перед отправкой на фронт в Леметти реквизировал в пользу роты сто пар валенок на суконном заводе в Яюряпяя. Другие финские части также сильно страдали от морозов.

Захваченная финнами боевая техника 34-й легкотанковой бригады в Леметти. Из коллекции Баира Иринчеева.

Мауно Лааксонен, Кавалерийский полк Хяме:

«… форма у нас была такая, что я до сих пор не понимаю, как мы все там не обморозились. В лучшем положении были те, кто взял теплые вещи из дома. Форма образца 1936 года показала себя не с лучшей стороны в сорокаградусные морозы».

В марте 1940 года советские части после нескольких неудачных попыток деблокировали 168-ю стрелковую дивизию ударами по финским гарнизонам на островах Ладожского озера и ударом 11-й стрелковой дивизии из района Питкяранта.

Лоймола: пат на железной дороге

После захвата Суо-ярви 56-я дивизия отделилась от соседней 139-й стрелковой дивизии и продолжила наступление на запад, вдоль шоссейной и железной дороги Суо-ярви — Лоймола — Вяртсиля — Йоенсуу. 34-й полк финской армии после потери Суо-ярви 3 декабря получил приказ отступить на линию реки Коллаа, занять позиции на ее западном берегу и укрепить их. Финский фронт обороны у железной дороги был всего около трех километров шириной. Севернее и южнее фронта начиналась тайга. Фронт У Коллайоки держали второй и третий батальоны 34-го пехотного полка при поддержке первого дивизиона 12-го артполка и бронепоезда № 1. Остальные части 12-й дивизии стояли в резерве, готовые выдвинуться на угрожаемый участок фронта.

7 декабря 56-я стрелковая дивизия пошла в наступление на финские позиции у шоссе и у железной дороги. Боевой порядок дивизии в наступлении выглядел так: в первом эшелоне наступал 37-й стрелковый полк с танковой ротой из 204-го танкового батальона и саперной ротой из 79-го отдельного саперного батальона. В затылок за братским полком шел 213-й стрелковый полк с танковой ротой из 111-го отдельного танкового батальона и саперной ротой из 245-го отдельного саперного батальона. Поддерживали наступление один гаубичный и два пушечных дивизиона. Фронтальное наступление 7 декабря завязло в финской обороне и не привело к прорыву. После трех суток боев 37-й полк был сильно измотан и его боеспособность сильно упала — 9 декабря два батальона полка отошли после финской контратаки. 10 декабря 213-й полк сменил 37-й полк на передовой и продолжил фронтальные атаки.

Все они были отбиты. Тогда советское командование решило начать обходы финских позиций. 184-й полк дивизии получил приказ выслать в глубокий обход с левого фланга свой второй батальон с целью выхода в финский тыл в районе станции Лоймола, в 10 километрах от линии фронта.

8 период с 12 по 17 декабря 1939 года было предпринято несколько попыток обхода финских позиций южнее и севернее шоссе, силами до двух батальонов. Финны предполагали возможность проведения такого маневра и патрулировали тайгу на большом удалении от своей линии фронта. Таким образом им удалось вовремя заметить обход с флангов и ликвидировать опасность. Финская группировка у Коллаа была усилена: прибыл 35-й пехотный полк в полном составе, батальон Зб-го пехотного полка, 3-й дивизион 12- го артполка, самокатная рота 12-го легкого отряда.

К 18 декабря части 56-й стрелковой дивизии перешли к обороне. Финны решили начать контрнаступление с целью окружения основных сил. Мешок должен был замкнуться в районе станции Няянтяоя, в 5 км в советском тылу. 20 декабря финны нанесли одновременные удары в районе Няянтяоя с юга и севера силами двух батальонов и начали фронтальное наступление на реке Коллаа, но оно было отбито. Повтор операции 21 декабря также никаких результатов не дал. В результате финнам пришлось также перейти к обороне на реке Коллаа, расширив фронт на север до северной оконечности озера Коллаан-ярви. В группе Тейттинена, державшей фронт, осталось 4 батальона, 2 дивизиона и бронепоезд. 24 и 25 декабря части 56-й дивизии вновь атаковали позиции группы Тейттинена, но не смогли одержать верх. Линия фронта стабилизировалась, и на этом участке фронта установилось относительное затишье до марта 1940 года.

В марте 1940 года на реке Коллаа советское командование сосредоточило в общей сложности 6 дивизий. Финны сумели сдержать фронтальное наступление и продержались до конца войны, хотя фланги финской обороны уже начали рушиться. Бои на реке Коллаа также стали символом стойкости финских войск в советско-финской войне.

Толва-ярви и Ягля-ярви: в озерном краю

В первые дни войны бойцам 139-й стрелковой дивизии противостояла боевая группа Рясянен, силой до двух батальонов — 10-й отдельный батальон резервистов, 112-й отдельный батальон резервистов, 8-я рота 37-го полка, и 9- я батарея 13-го полка полевой артиллерии. После первых успешных действий 139-й стрелковой дивизии, группа Рясянена была усилена 7-м самокатным батальоном, а к 6 декабря в Толва-ярви для усиления группы был переброшен 9-й отдельный батальон резервистов.

Действия 139-й стрелковой дивизии в первые дни войны были крайне успешными — применяя тактику охватов и обходов, дивизия легко преодолевала сопротивление финских частей. 2 декабря дивизия, действуя совместно с соседней 56-й дивизией, захватила Суо-ярви. В бою за Суо-ярви пострадали жители поселка, не успевшие эвакуироваться, — часть была убита и ранена ручными гранатами при штурме, часть была задержана по подозрению в стрельбе по красноармейцам. Часть задержанных была сразу отпущена.

В тот же день, 2 декабря 1939 года, Маннергейм принял у себя полковника Талвела, и эта драматическая встреча во многом определила исход битвы у Толва-ярви. Полковник Талвела, участник вторжений в Советскую Карелию в 1919 и 1920–1921 годах, был так разъярен потерей Суо- ярви и пассивными действиями 4-го корпуса, что добился личной аудиенции у Маннергейма. Талвела жаждал реванша за поражения двадцатилетней давности и тщательно подготовился ко второму раунду. В 1924–1926 годах он закончил курсы высших штабных офицеров Академии финского Генштаба. В своей дипломной работе 1926 года он анализировал планы наступательных операций в северном Приладожье. В 1930 году Талвела вышел в отставку в чине полковника с должности начальника оперативного отдела Генштаба и был вновь призван на службу в октябре 1939 года в связи с тайной мобилизацией финской армии. В своем дневнике Талвела так описал свой визит в Ставку к Маннергейму:

«…Буквально кипя от гнева, я пошел на прием к Маршалу. Его штаб в то время располагался в отеле Хельсинки. Я рассказал ему самые глубокие взгляды, высказал все, что думал о значении Суо-ярви. Далее я изложил ему свои взгляды на роль наступательных действий в бою. Нужно наступать, а не отходить. Финский солдат лучше подходит для наступления, не обороны, это помогает его духу сису и моральному состоянию. Я попросил Маршала отправить меня на фронт, чтобы я на деле показал правильность моих слов».

Талвела также попросил Маннергейма предоставить ему в качестве подкрепления 16-й пехотный полк майора Паяри и артиллерию. Майора Паяри Талвела знал еще по Олонецкому вторжению. Свою диссертацию Паяри посвятил возможностям ведения наступательных боевых действий Красной Армией в северном Приладожье.

Впечатленный пламенной речью полковника, Маннергейм исполнил его пожелания. 5 декабря Ставка сформировала Группу Талвела для действий в районе Толва-ярви — Ягля-ярви. Группа выводилась из подчинения 4-го армейского корпуса и подчинялась непосредственно Главнокомандующему. Задача группы Талвела — нанести поражение советским войскам в этом районе, перейти в контраступление и выйти на линию старой границы, отбив Суо-ярви.

Необходимо отметить, что Маннергейм знал Талвела достаточно хорошо и ему доверял. Будучи опытным военачальником, Маннергейм не доверил бы столь ответственное задание любому полковнику финской армии. И далеко не всякий полковник сумел бы добиться аудиенции у Маршала Финляндии, тем более в самые первые дни войны.

На фронте события развивались стремительно, и при этом не в пользу финнов. Все попытки резервистов Рясянена сдержать наступление 139- й дивизии на Толва-ярви окончились неудачей. Неся потери, сбивая финские заслоны, 139-я дивизия быстро шла вперед. Попытки группы Рясянена сдержать 139-й дивизию на реке Айтта-йоки провалились, несмотря на ввод в бой свежего 7-го самокатного батальона. Бой на переправе у Айтта-йоки завязался в районе 14.00 3 декабря, с подходом к переправе 1-го батальона 718-го полка. Финны сумели отбить все фронтальные атаки, несмотря на прибытие в 17.00 364-го полка в полном составе.

В ночь с 3 на 4 декабря вторая и третья роты с двумя пулеметными взводами 364-го полка пошли в обход с южного фланга. Возглавлял отряд комбат-1 капитан Комаринский. Цель обходного маневра — окружение и полное уничтожение финской группировки у Айтта-йоки. В 05.00 4 декабря отряд вышел в тыл финнов и напал на их тылы. Атака застала финнов врасплох и ошеломила их. Капитан Комаринский тут же сигнализировал основным силам полка о начале боя белыми ракетами. Однако полного разгрома финского батальона не получилось — два пульвзвода просто не подошли к месту боя и не оказали поддержки. Причиной этому был глубокий снег, болота и трусость командира пулеметной роты лейтенанта Капканца, который на протяжении всех боев старался уклониться от боя. В результате у бойцов 2-й и 3-й роты в самый разгар боя начали кончаться патроны. Финны поняли это и предприняли контратаку. Красноармейцы неорганизованно отошли в лес, пробивая себе путь гранатами и штыком. Несмотря на эту неудачу, финны были деморализованы и не смогли оказать серьезного сопротивления при начале утренней атаки.

Утром к переправе подошли танки и снова началась фронтальная атака. Положение для финнов сложилось безвыходное, им пришлось взорвать переправу и начать отход, бросая тяже

Утром к переправе подошли танки и снова началась фронтальная атака. Положение для финнов сложилось безвыходное, им пришлось взорвать переправу и начать отход, бросая тяжелое вооружение. В бою на Айтта-йоки был ранен командир 7-го самокатного батальона майор Юхо Саарва. Заменил его капитан Раймонд Эриксон.

364-й и 718-й полки взяли 7 пленных и захватили в качестве трофеев 5 станковых пулеметов, грузовик, значительное количество боеприпасов. Советские потери составили 24 убитых и около 30 раненых.

Уже к 5 декабря дивизия продвинулась в район поселка Ягля-ярви, что находится в 40 километрах от линии границы. Поселок был взят энергичным штурмом с двух направлений. Заграждения из колючей проволоки и добротные окопы финнам не помогли. Впервые в бой в Ягля-ярви вступили 76-мм и 45-мм орудия полковой артиллерии, поддерживая огнем свою пехоту.

За первые дни боев дивизия захватила значительное количество трофеев — 20 станковых пулеметов, 4 орудия, 5 машин, 2 миномета, большое количество винтовочных патронов и велосипеды. Казалось, что советский план наступления 8-й Армии близок к осуществлению. Однако уже в первые дни войны начались проблемы со снабжением, которые роковым образом сказались на судьбе многих советских частей на той войне. Вот как описывались эти проблемы в боевых донесениях 139-й дивизии:

«.. Дороги — мерзлый грунт дает возможность движения в обе стороны, но во многих местах имеют теснины, не дающие возможность объезда. Мосты и гати взорваны, что тоже является препятствием движения и создает пробку…»

Заняв Ягля-ярви, части дивизии разделились — 364-й и 609-й стрелковые полки продолжили наступление по единственной дороге через тайгу от Ягля- ярви к Толва-ярви. 718-й стрелковый полк получил трудное боевое задание — совершить двумя батальонами 20-километровый марш по тайге от деревни Юля-ярви (10 км северо-западнее Ягля-ярви) к местечку Хонкаваара на северном берегу Хирвас-ярви, выйти в тыл к финнам, держащим оборону в Толва-ярви и внезапным ударом с тыла поддержать фронтальную атаку 364-го и 609-го стрелковых полков. По плану, марш должен был занять двое суток, но оказался столь сложным и тяжелым, что занял пять суток. К тому же связь полка с дивизией прервалась уже в самом начале марша.

К 6 декабря 1939 года красноармейцы 364-го полка вышли к дамбе Ристисалми между озерами Ала- и Юля-Толва-ярви и продолжили наступление. Несмотря на приказ Талвела удерживать Ристисалми до утра 8 декабря, солдаты 7-го самокатного батальона не смогли сдержать удар и отошли к дамбе Кивисалми, где свежая пулеметная рота 9-го отдельного батальона и 9-я рота 37-го полка сумели на полдня задержать советское наступление.

7 декабря 3-й батальон 364-го полка также был послан в обход финских позиций с севера. Задача у батальона была такая же, как у 718-го полка, — выйти на дорогу Толоваярви — Кор-писелькя и отрезать финнам путь отхода из Толва-ярви на запад. Обоз и артиллерию батальон взять с собой не мог. Пулеметы бойцы тащили на плечах или на салазках. Вел батальон по азимуту начштаба полка капитан Прохоров. На северной оконечности озера Ала- Толва-ярви батальон напоролся на финские заслоны, но сбил их и продолжил движение на запад. На озере Куоха-ярви батальон снова наткнулся на финнов и дальше не пошел. Батальон просто вернулся в финские окопы на Ала-Толва- ярви и пробыл там до 11 декабря. Приказ отрезать финнам путь отхода оказался невыполненным. В стычках с финнами батальон понес изрядные потери — в частности, потерял двух командиров рот.

Тем временем на фронт стали прибывать финские подкрепления. Прибыл 9-й отдельный батальон капитана Малкамяки, и с минуты на минуту должны были прибыть батальоны 16-го пехотного полка. Уже 7 декабря Талвела приказал свежему 9-му отдельному батальону выдвинуться в район Хонкаваара для нанесения ударов по правому флангу 139-й дивизии. Однако события в районе шоссе Ягля-ярви — Толва-ярви разворачивались так, что фланговый удар так и не был нанесен.

Туда же, в район северной оконечности озера Суури Куоха-ярви, была направлена боевая группа Палохеймо, включавшая в себя 2 роты из 112-го отдельного батальона, 1-ю роту 9-го отдельного батальона и 2-ю роту 10-го отдельного батальона.

8 ночь с 7 на 8 декабря прибывший на грузовиках 1-й батальон 16-го полка был брошен на фронт в район дамбы Кивисалми, чтобы сменить пулеметную роту 9-го отдельного батальона и 9-ю роту 37-го полка, которые отводились на отдых в Толва-ярви. Командовал батальоном капитан Херранен. Бой у Кивисалми был должен стать боевым крещением 1б-го пехотного полка. Все проходило в такой спешке, что солдатам батальона даже не успели выдать белые маскировочные костюмы. Это стоило батальону семь раненых — при выдвижении на позиции батальон был обстрелян своими же из минометов и ручных пулеметов. Солдаты боевой группы Рясянен приняли их за красноармейцев 139-й стрелковой дивизии.

Утром 8 декабря командование 8-й Армии и 1-го армейского корпуса приказало 139-й дивизии немедленно перейти в решительное наступление, разбить финские части в районе Толва-ярви и выйти в район Корписелькя. Командующий 139-й дивизией комбриг Беляев попросил перенести наступление хотя бы на сутки позднее, чтобы успеть подтянуть артиллерию и наладить снабжение. Командование армии и корпуса ответило ему отказом. В результате утром 8 декабря части 139-й дивизии пошли в наступление без артиллерийской подготовки. Советская атака столь ошеломила только что прибывших на фронт солдат 1-го батальона 16-го пехотного полка, что уже во второй половине дня большая часть батальона в панике оставила свои позиции и бросилась бежать без оглядки. Собрать разбежавшийся батальон офицерам удалось только в деревне Коккари, в 8 километрах от передовой. События 8 декабря у Кивисалми, одного из самых живописных мест нынешней Карелии, скупо описаны в журнале боевых действий 1-го батальона 16-го пехотного полка:

«… Боевые подразделения батальона прибыли в деревню Тол-ваярви в 4 часа утра и немедленно получили приказ занять оборонительные позиции на грядах. 07.30. Пришло донесение, что противник продвигается на деревню Толва-ярви через остров Котисаари. 1-я и 3-я роты получили приказ нанести по нему фланговый удар через озеро на остров, где противника они не обнаружили. Наши минометы по ошибке открыли по ним огонь, двое было ранено. После этого по ним же открыли огонь наши ручные пулеметы, пять раненых. 10.30. Артналет на позиции 2-й роты. В течение дня — редкая перестрелка. 15.00. Противник выдвигается на остров Котисаари силой до двух рот.

16.00. Противник открыл минометный и пулеметный огонь по позициям батальона…(неразборчиво). Одновременно атака по льду озера на Котисаари, где находится один взвод 1-й роты.

16.00. В подразделениях стали появляться симптомы паники. В 1-ю роту откуда-то прибыл приказ о том, что справа противник обошел, а слева 2-я рота разбита. В связи с этим был отдан приказ на отход с занимаемых позиций. Отход превратился в бегство, хотя противник наступал на гряды небольшой группой при поддержке огня автоматов. Управлять подразделениями было тяжело. Солдаты побросали рюкзаки и лыжи. Выла сделана попытка собрать ударную роту из солдат второй роты в тылу, но это не удалось. Отход продолжился. На грядах осталось всего около 30 солдат, которые медленно отходили и только в районе 22.00 оставили свои позиции. На помощь им пришел 1-й взвод из 3-го батальона. В деревне Толва- ярви на дороге собралось около 180 солдат батальона, которым было приказано маршем выступить в деревню Коккари, упокоиться, отдохнуть и привести себя в порядок…»

По мнению штаба 364-го стрелкового полка, наступление 8 декабря было подготовлено слабо — артиллерия дивизии была еще на подходе. На прямую наводку были поставлены орудия 76-мм и 45-мм. Дело было решено решительным штурмом финских позиций стрелковыми частями:

«…Это была захватывающая картина героизма воинов РККА. Это было похоже на штурм Кронштадта в 1921 году. Многие из них, вскрикнув, падали замертво, или, получив ранение, тихонько отползали назад… Противник не выдержал натиска».

По воспоминаниям финских участников боев, паника началась оттого, что в батальоне молниеносно распространился слух об окружении. Фенрик Йоуко Луосто, командир 3-го взвода 1-й роты 16-го пехотного полка, так описал события этого вечера:

«…Я думал, что наши на гряде спокойно сдержат противника — выгодная оборонительная позиция, две роты, усиленные двумя пулеметными взводами… На гряде было тихо, и я подумал, что, наверное, противник больше не лез. Со связным я вышел на дорогу. На ней не было ни души. Внезапно от развилки на Хирвасваара появился бегущий солдат, который звал меня по имени. Я узнал голос связного роты.

— Я здесь. Куда здесь все попрятались?

— Там, — связной махнул рукой туда, откуда прибежал. — Приказ командира роты: третий взвод немедленно оставляет позиции и отходит по дороге в тыл. Все остальные уже ушли. Нас вроде обошли с тыла.

— Какого черта? Куда все подевались? Тысяча чертей! Обошли? Что за хрень. И куда нам теперь?

Но связной уже далеко убежал обратно в тыл. Я проклинал все на свете. Наверняка противник в темноте сумел пробраться с острова Котисаари в деревню Толва-ярви и застал там наших врасплох. Только так нас могли окружить».

Командир батальона, капитан Херранен, и его штаб поверили слухам и считали себя окруженными. Как и фенрик Луосто, они посчитали, что деревня Толва-ярви уже занята противником, и выходить на соединение с основными силами полка им нужно в районе деревни Коккари (около 8 километров восточнее деревни Толва-ярви). Марш предстоило совершить в морозную ночь с 8 на 9 декабря, в кромешной тьме, по девственной карельской тайге. Этот марш получил в финской военной истории название «Ночной забег до деревни Коккари». По воспоминаниям фенрика Луосто, ночной переход был экстремальным даже для финнов:

«…и опять мы пошли вперед. Мы брели и брели по снегу. Первый протаптывал тропинку. Мы шли километр за километром, шедшего в голове колонны часто меняли, привалы стали все более частыми. Уставшая шеренга солдат прошагала мимо меня. Вот прошел последний. Я встал из сугроба и пошел за ними. Через несколько шагов я заметил, что наш командир батальона все еще сидел на снегу. У него был короткий полушубок, так что он особо не мерз. Это было опасно — мне показалось, что он уже засыпал в сугробе. Я остановился и спросил:

— Господин капитан, вам помочь встать?

— Спасибо, не надо! Сейчас сам встану. Меня просто ревматизм замучил.

Он с трудом поднялся. Я видел, что мороз и усталость ему тоже не пошли на пользу. Но и мои ноги уже не хотели идти. Глаза закрывались сами. Я засыпал на каждом привале.

— Дом! — воскликнул кто-то.

— Где? — спросили все.

Мираж. Пошли дальше, всех клонило в сон, усталость наваливалась снова и снова. Я проснулся оттого, что стукнулся головой о спину впереди идущего. Я спал на ходу! Причем крепким сном и даже видел сон.

Механически переставляя ноги, я видел сон, что я лежу на диване дома, а жена приносит мне чашку кофе и стопку бутербродов с лососем. Иногда я просыпался, но сновидения одно за другим проходили передо мной. Наверное, во сне я проходил более сотни метров. Остальные солдаты потом рассказывали, что с ними было то же самое.

Внезапно я увидел дым, стелющийся между деревьев. Он шел из печной трубы дома. У большой ели стоял маленький домик.

— Вон, смотрите, наконец дом! Ничего. Опять мираж…»

В результате боя 8 декабря финские части (9-й отдельный батальон Малкамяки и боевая группа Палохеймо), уже изготовившиеся для удара по правому флангу 139-й дивизии, оказались изолированными от основных сил группы Талвела. 9 декабря Палохеймо и Малкамяки получили приказ вернуться с позиций и присоединиться к основным финским силам.

После бегства батальона Херранена с фронта 364-й и 609-й полки вышли на восточный берег озер Толва-ярви и Хирвас-ярви. На западном берегу, за последней дамбой Хевоссалми, уже была видна деревня Толва-ярви. Неповрежденной досталась 609-му полку жемчужина Толва-ярви — новая гостиница, построенная на холме восточнее дамбы Хевоссалми летом 1939 года. Гостиница была оснащена по последнему слову тогдашней техники. Первый этаж был построен из бетона и облицован гранитом. Второй и третий этаж были сложены из бревен. В гостинице расположился штаб 609-го стрелкового полка. В стенах были проделаны бойницы, окна заложены мешками с песком. Гостиница превратилась в небольшой форт. Финские офицеры видели все эти приготовления в бинокли и могли только проклинать злой рок за отход от Кивислами. От гостиницы до ключа ко всей финской обороне, последней дамбы, оставалось не более 200 метров.

К утру 8 декабря 1939 года в район Толва-ярви на грузовиках прибыл 3- й батальон 16-го пехотного полка. Командовал батальоном капитан Туркка. В связи с провальным боевым крещением батальона Херранена он получил приказ немедленно занять оборону в Толва- ярви, усилив отдельные батальоны группы Рясянен.

Вечером 8 декабря на фронт в Толва-ярви прибыл сам полковник Талвела. Он жаждал немедленных активных действий и даже хотел лично возглавить атаку двух взводов на советские позиции. После обсуждения ситуации с Паяри было все же решено, что атаку 4-й роты 16-го полка возглавит Паяри, а Талвела останется в штабе в деревне Толва-ярви руководить обороной деревни. Поздно вечером 8 декабря Паяри и его рота ушли в рейд в обход советских позиций на Котисаари. Тем временем нетерпеливый Талвела решил нанести еще два удара — по его плану 7-й самокатный батальон должен был нанести фронтальный удар по советским позициям на острове Котисаари, а батальон капитана Туркка должен был атаковать район гостиницы. Туркка сумел отговорить Талвела от проведения этой атаки. Капитан Эриксон, командир 7-го самокатного батальона, ответил на приказ Талвела коротко: «Обороняться батальон уже не способен, а вот наступать — наверное, да». Вечером 8 декабря 7-й самокатный батальон начал фронтальную атаку на Котисаари. Части 364-го полка сумели отбить финскую атаку, а капитан Эриксон погиб в этом бою. Не достигнув успеха, примерно в 2 часа ночи самокатный батальон отошел на исходные позиции в Толва-ярви.

Рейд Паяри был куда более успешным. Обойдя советские посты на Котисаари с юга, 4-я рота 16-го полка, возглавляемая Паяри, вышла на советские тылы в районе 1,5 км восточнее дамбы Ристисалми и внезапным огневым налетом посеяла панику среди тылов 139-й дивизии. На обратном пути Паяри рухнул на снег — нервное напряжение, длинный марш по колено в снегу привели к тому, что у Паяри (тогда ему было 42 года) начался сердечный приступ. Солдаты 4-й роты вынесли Паяри к своим. Этот рейд был первым успешным боем против 139-й дивизии и сильно помог поднять боевой дух финнов, который был, прямо скажем, не на высоте. Уже неделю армия Финляндии отступала на всем фронте от Ледовитого океана до Финского залива. Она теряла солдат, сдавала одну деревню за другой и почти ничего не могла противопоставить мощи Красной Армии. Новость об успешной вылазке вмиг облетела части группы Талвела и центральные газеты Финляндии. Финские солдаты начали вновь обретать веру в свои силы.

Вечером того же дня в Толва-ярви прибыл последний, 2-й батальон 16- го пехотного полка. Все части группы Талвела были в сборе, готовые начать активные действия против 139-й стрелковой дивизии. Таким образом, в группе Талвела было уже 7 батальонов и 12 орудий против 11 потрепанных батальонов и 90 орудий 139-й дивизии.

После ночных боев с 8 на 9 декабря активных боевых действий в районе Толва-ярви ни финские, ни советские части не вели. Обе стороны готовились к решительным действиям. Однако у советской стороны сил для этого становилось все меньше и меньше.

В ночь с 9 на 10 декабря в район Хонкаваара наконец прибыли два батальона 718-го полка, измотанные пятью сутками марша. Они продолжили движение на Толва-ярви, и к вечеру 10 декабря вышли на финские тылы на дороге Толва-ярви — Корписелькя в районе озера Варолампи. Там располагалась финская артиллерия и прочие тыловики. Появление двух советских батальонов застало финнов врасплох, и казалось, что вот-вот повторится сценарий боя у Айтта-йоки. Но на этот раз ситуация была иная. Связь между 718-м полком и штабом дивизии была утеряна еще в первые дни марша, и одновременной атаки с тыла и фронта организовать не было возможности. Бойцы 718-го полка были на грани физического и морального коллапса. После пяти суток марша по тайге с вооружением и боеприпасами, ночуя на морозе, без горячей пищи, о войне думать уже никто не мог. Когда были захвачены финские полевые кухни с горячей пищей, батальоны остановились. Продолжить наступление и ударить в тыл финским батальонам в Толва-ярви не было сил. Все бросились поглощать горячий сосисочный суп.

Это дало финнам возможность прийти в себя. Тем более, что по той же самой дороге от фронта как раз ехал Паяри в направлении Корписелькя. Когда он узнал о советском ударе, он собрал всех, кто был под рукой, и сам повел свою разношерстную команду в контратаку со стороны Корписелькя. Со стороны Толва-ярви в контратаку пошли 1-я и 4-я роты 16-го пехотного полка.

Бой в районе Варолампи кипел всю ночь с 10 на 11 декабря. В кромешной тьме целились на крик, на вспышку выстрела. Противники сталкивались лицом к лицу в ночном лесу, в ход шли штыки, ножи, лопаты — все, что было под рукой. Для того чтобы в мраке ночи отличить своих от чужих, финские солдаты кричали пароль и отзыв «Metsa — korpi». К утру 11 декабря финны одержали верх. Батальоны 710-ro полка отступили на север на северную оконечность Хирвасярви. По финским подсчетам, на поле боя осталось около 1GG погибших красноармейцев. Этот бой получил название «сосисочная война», так как у некоторых погибших красноармейцев в противогазных сумках нашли сосиски, взятые из финских полевых кухонь.

В 20.00 10 декабря в обходной маневр с юга пошел 2-й батальон 364-го стрелкового полка. Батальон вышел на западный берег озера Толва-ярви и начал наступление на деревню Толва-ярви с юга. Огневой бой завязался в 07.00 11 декабря. Финский огонь не позволил батальону подняться в решительную атаку. Через какое-то время пулеметная рота лейтенанта Хобта расстреляла все патроны. Финны, услышав, что советские пулеметы больше не стреляют, перешли в контратаку. Пулеметчики не сумели унести пулеметы с собой и бросили на поле боя 16 пулеметов (правда, сняв с них замки). На поле боя было также оставлено большое количество винтовок и ручных пулеметов. Батальон понес большие потери убитыми и ранеными и отступил обратно на остров Котисаари.

Утром 11 декабря, уже после того, как 718 полк проиграл бой и отступил, 364-й и 609 полки перешли в наступление на деревню Толва-ярви, но наступление было отбито по всему фронту.

Расстановка сил на вечер 11 декабря была следующая: на северном и северо-восточной берегу озера Хирвасярви в обороне стоял сильно потрепанный 71S-M полк (без батальона), еще не оправившийся от неудачи в «сосисочной войне». Штаб полка расположился на восточном берегу озера Хирвасярви.

В центре, на холмах между озерами Хирвасярви и Тайвал-ярви оборонялся 6G9-M полк, штаб которого занял гостиницу Толва-ярви на господствующей высоте между озер. 609-й полк был усилен разведбатом и ротой танков из 218-го химтанкбатальона. Туда же должен был подтянуться 3-й батальон 364-го полка, но по пути заблудился в лесу и на позиции не вышел. На левом советском фланге, на острове Котисаари, стоял сильно потрепанный и измотанный 2-й батальон 364-го полка. Штаб 364-го полка расположился около основной дороги западнее Кивисалми.

Штаб 139-й стрелковой дивизии расположился в 1,5 км восточнее дамбы Ристисалми, там же встали на позиции 1,2,3,4 и 5-я батареи 354-го артиллерийского полка. 6, 8 и 9-я батареи встали на огневые позиции около Кивисалми. 7-я батарея выдвинулась дальше всех и встала на огневые позиции восточнее гостиницы. Одно орудие 8-й батареи под командованием лейтенанта Громова было выдвинуто на прямую наводку для стрельбы по финским позициям в Толва-ярви. Штаб артиллерийского полка расположился в районе огневых позиций 6, 8 и 9-й батарей у Кивисалми. В районе озера Хиета-ярви, еще восточнее Ристисалми, на позиции встали батареи 47-го корпусного артиллерийского полка.

За одиннадцать дней боев части дивизии понесли тяжелые потери, достигавшие в отдельных подразделениях 60–70 % личного состава. Особо высокие потери были среди командирского состава — вместо капитанов ротами командовали младшие лейтенанты. Красноармейцы были измучены постоянными боями, холодами, отсутствием горячей пищи. День и ночь они находились на открытом воздухе, без возможности выспаться. С боями они прошли 60 километров в глубь Финляндии, и к дню решающего сражения каждый второй товарищ уже выбыл из строя. Настроение среди бойцов было неважное. Для того чтобы поднять бойцов в атаку, требовалось все больше и больше усилий, а это вело к еще большим потерям среди командного состава.

Комбриг Беляев знал положение дел в дивизии и трижды обращался к командованию 1-го армейского корпуса с просьбой дать дивизии сутки для организации снабжения, работы артиллерии, отдыха и обогрева бойцов, установления дисциплины в частях. Командующий корпусом Панин отвечал на эти просьбы отказами и требованиями немедленно продолжить наступление. В своем донесении в штаб корпуса вечером 11 декабря Беляев отметил, что с большой степенью вероятности наступление дивизии закончится неудачей, финны перейдут в наступление и это приведет к катастрофе. По мнению Беляева, наступление можно было продолжать только в качестве крайнего исключения и при условии, что боевые действия дивизии активно поддержит авиация. Панин ответил не сразу. В тот же вечер Беляев провел совещание с командирами частей, и было принято общее решение дать генеральное сражение 12 декабря по старому плану — два батальона 718-го полка наносят удар по финскому левому флангу с севера, 609-й полк с ротой химтанкового батальона и разведбатом наступают в центре, 364-й полк наступает с острова Котисаари на южном фланге. Очевидно, штаб дивизии не знал о результатах «сосисочной войны» и полагал, что 718-й полк стоит на северной окраине Толва-ярви. На самом деле полк находился в пяти километрах севернее, на восточном и северном берегу Хирвас-ярви, куда он отступил после боя у Варолампи.

За ночь удалось подтянуть полковую артиллерию и навести хоть какой- то порядок в частях и восстановить дисциплину. В 8 утра 12 декабря Панин наконец передал приказ Беляеву немедленно продолжить наступление и доложить о ходе наступления к 10 утра. Панин также обещал поддержку ВВС. После получения этого приказа Беляев перенес свой КП в район расположения 609-го стрелкового полка. Туда же вскоре прибыл командующий 1-м корпусом комдив Панин для того, чтобы лично проконтролировать ход наступления. Беляев начал артподготовку в 09.15 утра, но в связи с тем, что советских самолетов в воздухе до сих пор не было видно, в 10 утра принял решение отложить начало наступления на несколько часов. В ту же минуту по позициям 609-го стрелкового полка открыла огонь финская артиллерия — это началась финская артподготовка.

План финского наступления предусматривал одновременный удар по всем трем полкам 139-й дивизии. На севере против ослабленного 718-го полка действовала боевая группа Малкамяки, состоящая из 1-го батальона 16-го полка и 9-го отдельного батальона. В центре против 609-го полка должны были наступать 2-й и 3-й батальоны 16-го полка. В резерве для развития успеха Паяри держал 10-й отдельный батальон, 7-й самокатный батальон и 8- ю роту 37-го полка. На южном фланге против 364-го стрелкового полка, оборонявшего остров Котисаари, в бой пошли две роты 112-го отдельного батальона. Они должны были захватить южную часть острова и начать зачистку острова в северном направлении.

Наступление должно было начаться в 09.45 на южном фланге и в 10 утра в центре. Для проведения артподготовки в центре были выделены четыре батареи (двухбатарейный 3-й дивизион б-го полка полевой артиллерии, 5-я батарея 12-го полка полевой артиллерии и 9-я батарея 13-го полка полевой артиллерии), а также станковые пулеметы.

Боевая группа Малкамяки начала наступление на северном фланге с задержкой — ночью батальоны заблудились в тайге и вышли на исходные позиции с опозданием. Финские офицеры переоценили способность финнов совершать длительные лыжные марши по бездорожью в тайге.

Йоуко Луосто, командир взвода, 1 батальон 16-го пехотного полка:

«…специальная группа отправилась делать лыжню для батальона. Сначала мы попытались сделать две лыжни, но это оказалось слишком сложным, и мы все пошли по одной. В полной темноте мы шли вперед через лесную чащу. Мы долго ждали, пока проделают лыжню. Это был вообще первый лыжный марш нашей роты в ту зиму. Такого бурелома я раньше не встречал. Там и в светлое время суток было без топора не пройти, что уж говорить о ночи. Ветки хлестали по лицу, голова стукалась о деревья, лыжные палки и лыжи цеплялись за валежник.

О боевом задании мы ничего не знали, знали только, что нужно идти по азимуту. О предстоящем наступлении мы не имели ни малейшего представления.

Только на рассвете мы вышли на берег Хирвас-ярви. Только тогда мы услышали, что сейчас пойдем в наступление.

На нас сразу набросился какой-то старикан в маскхалате:

— Какого черта вы так облажались с маршем и задерживаете все наступление?

— Идите-ка своей дорогой, — огрызнулся лейтенант Ние-минен.

— И нервы поберегите, — добавил я.

Оказалось, что это был какой-то майор (скорее всего майор Мялькямяки). Да, мы опоздали, но не по своей вине. При расчете времени марша забыли учесть, что мы не могли по бурелому идти с той же скоростью, как на «лыжне Финляндии».

Для того чтобы наверстать график, 9-й батальон решил срезать путь по льду озера Хирвас-ярви. Согласно первоначальному плану, озеро нужно было обойти по берегу. Как только начался огневой бой, Малкамяки приказал 9-му отдельному батальону вернуться на исходные позиции. После этого Малкамяки отослал донесение Паяри о провале наступления. Однако Малкамяки оценил ситуацию абсолютно неверно. Решивший срезать путь 9-го отдельный батальон вышел на восточный берег озера и разгромил штаб 718-го полка, который стоял отдельно от батальонов. Случилось это потому, что батальоны 718-го полка уже выдвигались на западный берег озера, чтобы днем нанести удар по Толва-ярви с севера, согласно советскому плану наступления на 12 декабря. В перестрелке был смертельно ранен командир 718- го полка. Батальоны 718-го полка видели марш финского 9-го батальона по льду, но приняли финнов за своих и огня не открывали. После этого 718-й полк начал неорганизованный отход на юго-восток. Остатки полка сосредоточились в районе дамбы Кивисалми. Противники разошлись в разные стороны, причем обе стороны считали, что потерпели неудачу.

Йоуко Луосто, командир взвода, 1 батальон 16-го пехотного полка:

«… — Рота — вперед! закричал Ниеминен.

— Первый взвод, вперед! — повторил я команду.

Я бросился на лед озера. Мой взвод атаковал в первой линии.

Та-та-та-та-та, с противоположного берега сразу был открыт бешеный пулеметный огонь.

Мы попадали на лед, покрытый водой. Проклятый артобстрел! Из пробоин во льду пошла вода и покрыла лед озера. Было крайне неприятно лежать в ледяной воде на морозе. Я прокричал:

— Короткими перебежками — вперед!

Я сам бросился вперед и снова упал на лед. Брызги полетели во все стороны. Огонь теперь звучал как адская симфония. Казалось, что все пулеметы мира стреляют по нам. Пули летели роем. Грохот и треск закладывали уши. Пролетающие мимо пули обдавали лицо горячим воздухом. Снаряды крошили лед, на нас сыпалась ледяная крошка и лилась вода.

Слава богу, что пулеметчики стреляли с неверно выставленным прицелом — они целились слишком высоко. А то всех бы нас положили.

Я осмотрелся. Оказалось, я слишком далеко выдвинулся, взвод остался позади.

— Первый взвод — вперед! — закричал я изо всех сил, стараясь перекричать грохот боя.

Мои ребята пошли вперед. Справа от меня бросился на лед пулеметчик. Солдат спокойно установил пулемет, передернул затвор и начал поливать.

Я снова прыгнул вперед.

Фьють! Фьють! Пули свистели вокруг моей головы, но не попадали.

Мне кажется, что я не боялся. Мне даже стало вроде как забавно, когда я понял, что русаки тратят патроны зря и берут слишком высоко. Я был уверен, что в меня не попадут. Конечно, было напряжение боя, но это был не страх. Может быть, какая-то его форма.

Но несколько солдат уже упали, сраженные пулями. Кого-то ранило, и он кричал о помощи. Солдат рядом со мной получил пулю прямо в середину каски, в лоб. Без единого звука он ткнулся лицом в снег.

Дзынь! Тут же что-то ударило меня по голове. На секунду я потерял сознание. По голове как бревном ударили. Пуля попала в край каски по касательной. Но я этому не придал значения и был готов к бою. По какой-то причине это не вывело меня из равновесия. Может, из-за того, что я был еще ребенок. Боялся только в темноте, где обитают всякие чудовища…

Ширина северной оконечности Хирвас-ярви — около 400 метров. Я сумел пробежать уже более четверти этого расстояния. Сильный огонь, гибель товарищей и крики раненых уже охладили наступательный дух моих солдат.

Я подумал, что пока мы добежим до противоположного берега, перекрестный пулеметный огонь положит всю роту до последнего солдата. Наши пулеметы не стреляли, я не знаю, где они были. Артиллерия работала южнее, в центре нашего наступления. Дальше наступать было нельзя.

Слева от меня шел второй взвод, третий и четвертый наступали во второй линии. Но второй взвод не полез дальше, как мы, а добежал до малюсенького островка на озере и залег среди камней и кустов. На льду остались мы одни. Я заметил там же среди камней командира роты. Я прокричал:

— Лейтенант Ниеминен! Продолжаем атаку?

— Продолжаем!

У Ниеминена был приказ наступать по льду, и он выполнял приказ. Я тоже.

— Первый взвод — вперед!

Мне снова удалось проскочить через пулеметный огонь невредимым. Но огонь не ослабевал, а наоборот, усиливался, хотя это и казалось невозможным. Но в моем взводе смерть пожинала свою жатву, и количество раненых росло с каждой минутой…

Ниеминен наконец решил, что атаку продолжать нельзя. Это было самоубийством. У русаков была превосходная позиция, и они били на выбор!»

В центре финская артиллерийская подготовка также опоздала на час. В 10 часов, после краткого огневого налета, 2-й батальон бросился в наступление по льду озера по обе стороны дамбы Хевоссалми. Пулеметчики 609-го полка открыли по наступающим финнам ураганный огонь. Финны понесли тяжелые потери на льду (так, в одном взводе из 30 солдат до противоположного берега добежали 10), но сумели проскочить озеро и ворваться на советские позиции. Они смяли оборону 609-го полка и продолжили наступление по дороге, оставляя гостиницу слева. Штаб 609-го полка и подразделения вокруг гостиницы вели по финнам сильный пулеметный огонь почти в упор, однако из-за неправильного расположения огневых точек и стремительности финского броска серьезного урона финнам не нанесли. Финны продолжили наступление и вышли в район дамбы Кивисалми. После этого начался штурм окруженной гостиницы. Предложение сжечь гостиницу вместе с оборонявшимися было отвергнуто, и начался штурм, вскоре перешедший в рукопашную. К 15.30 гостиница была взята. Финская атака была столь стремительной, что советские огнеметные танки не успели поддержать действия пехоты. Два танка было подбито, остальные достались финнам в качестве трофеев. Остатки полка бежали до района старого КП дивизии и позиций артиллерии, в 1,5 км восточнее Ристисалми. Комбриг Беляев и комдив Панин отступили вместе с ними. Ни тот, ни другой не сумели остановить бегство частей и организовать оборону.

Штаб 609-го полка прекратил свое существование вечером 12 декабря. Весь архив полка достался финнам в качестве трофея, но на данный момент документы полка в финском национальном архиве обнаружить не удалось. Поэтому о драматических событиях у гостиницы мы можем узнать только из записей адъютанта 2-го батальона 16-го пехотного полка:

«…02.30 Приказ офицерам батальона явиться к комбату, где командирам рот было сообщено, что батальон переходит в наступление сегодня же в 08.30.

05.30 батальон выступил по азимуту для установки лагеря в районе Хевоссалми и расположился западнее избушки, что в 2 километрах к западу от вышеупомянутого моста. Из-за очень большого подъема на маршруте по азимуту выдвижение рот и транспортных средств батальона на исходные позиции задержалось. Исходные позиции в примерно 500 метрах западнее Хевоссалми. Построение батальона: на левом фланге 6-я рота, на правом 4-я рота, 5-я рота во втором эшелоне примерно в 200–300 метрах за 4-й ротой. 2-я пульрота и часть 1-й пульроты по обе стороны дороги на мост для участия в огневой подготовке атаки (из-за слабости артиллерии Талвела и Паяри решили применить и пулеметы в «артподготовке» перед общим наступлением. — Прим. авт.)

Когда батальон выдвинулся на исходные, комбат отдал приказ о переходе в наступление в 09.50, атака началась вовремя. Наши пулеметы провели исключительно эффективную огневую подготовку атаки.

Противник занимал серьезные позиции по другую сторону моста Хевоссалми. У них было время окопаться и расположить пулеметы на самых выгодных позициях для обстрела ледяного поля и моста.

На западном берегу у Хевоссалми роты остановились на секунду, чтобы перевести дух, и после этого одновременно бросились в атаку по льду при поддержке пулеметов. Противник провел сильную контрподготовку артиллерией и из автоматического оружия (это была артподготовка общего наступления 139-й стрелковой дивизии, которое было отложено комбригом Беляевым. — Прим. авт.).

Русаки открыли ураганный пулеметный огонь, но целились плохо. Ничто им не помогло, так как наши пулеметы тоже били, и били хорошо. Вскоре первые наши добежали до противоположного берега протоки и уничтожили передовые огневые точки. Русакам пришлось отступить с берега, когда наши роты зацепились за его кромку, и они отошли, оказывая упорное сопротивление, в район карьеров, где у них на позициях стояло около пятнадцати пулеметов. Дрались за каждый дюйм, но из-за нашего напора и больших потерь противник был вынужден отступить, оставив на позициях пулеметы, и продолжил отступление к гостинице. Тут появились танки противника, но наш противотанковый взвод уничтожил их один за другим, так что это тоже не помогло. Наши бойцы к тому времени уже очень устали от недосыпа и тяжелого боя, поэтому роты остановились перевести дух в районе карьеров перед продолжением атаки. Противник же отступил в район гостиницы и высоты перед ней.

Во время боя все роты перемешались, офицерам пришлось наступать вместе со всеми, подбадривая солдат. На тот момент был легко ранен командир 4-й роты (остался в строю), из той же 4-й роты погиб комвзвода фенрик Леппянен. Также был ранен лейтенант Ноккала.

Обед удалось доставить только в часть пульроты.

Примерно в 14.30 начался самый яростный бой дня. У противника были превосходные позиции на высокой сопке, с которой они вели непрерывный обстрел наших внизу. На узкой гряде между озер у русаков тоже было много автоматического оружия, из него они тоже вели непрерывный огонь. Несмотря на это, наши ребята бросились в яростную атаку и дошли до подножия сопки, откуда откатились назад. Убийственный огонь противника был слишком сильным для нас. Тут наши пулеметы открыли ураганный огонь и по огневым точкам на сопке и по левому берегу озера. В атаку сразу же бросились части 5-й роты по правому берегу перешейка и сумели занять позицию для обстрела противника с фланга. На левом фланге б-я рота и пуль-рота сумели подавить огневые точки противника, и когда наши пошли в атаку, сопротивление русаков было значительно слабее. Наши бесстрашно шли на превосходящего нас противника, не обращая внимания на огонь. Ничто уже не могло остановить нашего натиска, противнику пришлось отступить до района гостиницы, в особенности когда к заварушке присоединились подразделения нашего третьего батальона. На тот момент наш оппонент оставил на поле боя 1015 пулеметов, два танка и две противотанковые пушки, а также бесчисленное количество погибших, но наши потери тоже были ощутимыми. У них в гостинице располагался какой-то штаб, который не успел оттуда отступить. В районе гостиницы противник дрался отчаянно, ногтями и зубами. Наши тоже дрались как могли, чтобы одним ударом покончить со всей шайкой. В ход шли автоматы, винтовки, ручные гранаты, но русаки все держались и держались. В этом яростном бою был ранен командир 5-й роты лейтенант Хейнивахо, в рукопашной погиб фенрик Лехтинен.

На левом фланге наши тоже не стояли без дела. Одновременно с нами они ударили противнику во фланг по льду Мюл-люярви. В атаку пошло около роты, наступали в направлении гостиницы. Наш сильный огонь сбросил противника с гряды, и таким образом наши вышли к противнику во фланг. Это был впечатляющий манере. Теперь мы штурмовали гостиницу с двух сторон. Русаки изо всех сил отбивались из гостиницы, стреляли из дверей, окон и отовсюду, откуда было можно. Исключительно яростный бой продолжался вокруг гостиницы уже час, мы снова и снова сходились с русаками в схватке, но они снова и снова отбивали нас и удерживали свои позиции. Справа нашим удалось все же занять такие позиции, что противник не мог их обстреливать, и наши сумели там закрепиться. Русаки это тоже увидели и поняли, что удерживать позиции больше не имеет смысла. Они бросили своих офицеров, свой штаб, побросали тяжелое вооружение и бросились бежать. Штаб, оставшийся в гостинице, оборонялся отчаянно, но благодаря ручным гранатам их огонь достаточно быстро подавили. Основная часть наших подразделений прошла мимо гостиницы в вечерних сумерках, когда она была еще занята противником, и ее гарнизон представлял определенную угрозу флангу. 6-я рота получила задание взять гостиницу штурмом. Противник отчаянно отбивался огнем и ручными гранатами, но в конечном итоге наши ручные гранаты завершили дело. Новехонькая гостиница, сильно разгромленная ее постояльцами, снова была в наших руках. Пленных мы там взяли 30–40 человек, большинство — раненые.

Когда гостиница была взята, сопротивление русаков ослабло. Они отступали, не оказывая сопротивления.

Наш батальон послужил тараном, пробившим оборону противника. Свежие части отправились проводить русаков в их обратный путь, мы шли во втором эшелоне. Мы дошли до сопки Роханкангас, где нам было приказано вернуться в район гостиницы и расположиться там на отдых…»

На южном фланге две роты 112-го отдельного батальона в первой же атаке сумели зацепиться за южную оконечность острова Котисаари и начали зачистку острова на север. 2-й батальон 364-го полка, деморализованный неудачным наступлением с 10 на 11 декабря, серьезного сопротивления оказать не мог. Финны напали на штаб батальона и на расположение артиллерии полка. Штыками и ножами они перебили почти всех артиллерийских лошадей.

В бою погибли начальник штаба полка капитан Прохоров, комиссар 2-го батальона Малиновский, командир 4-й роты лейтенант Мурашов. Комбат-2 Тимошенко был ранен. Финны почти овладели островом, но были отброшены обратно советской контратакой. Это командир 364-го полка майор Дряхлов и комиссар полка Самохвалов с группой в сорок человек сапер бросились на выручку 2-му батальону. Дряхлов предпринял столь отчаянный шаг потому, что его 3-й батальон был в бою у гостиницы, с 1-м батальоном связи не было (очевидно, он все еще блуждал по лесу), других же резервов у комполка не было.

Попытка финнов наступать с острова на восток и перерезать дорогу Толва-ярви — Ристисалми успеха не имела. Атаку финнов отбили артиллеристы штабной батареи полка под руководством начальника артиллерии корпуса и комиссара полка Семенова. После того как в центре финны одолели 609-й полк, Паяри ввел в бой за остров еще две роты. К 16.00 бойцы стали самовольно покидать позиции и отходить. Вскоре Дряхлов и Самохвалов увидели, что остров не удержать, и дали приказ на отход. Остатки батальона отступили с острова на дорогу, оставив на поле боя тяжелое вооружение. Финнам в качестве трофеев досталось 6 полковых пушек, четыре противотанковые пушки, 3 миномета, 46 станковых пулеметов, 97 ручных пулеметов, 90 гранатометов, 1429 винтовок. В плен было взято около 60 красноармейцев. По финским оценкам, в бою за Котисаари погибло свыше 100 красноармейцев.

«…при выходе через озеро на дорогу было видно, как в беспорядке отходят группы бойцов 609-го и 718-го полка. Так неудачно закончилось для нас генеральное сражение 12 декабря. Первую группу бойцов удалось сколотить на опушке леса перед второй дамбой (Кивисалми), силою около батальона. В бою был контужен командир полка Дряхлов, ранен комбат-3 капитан Забелло…»

Таким образом, финское контрнаступление удалось в центре и на южном фланге. После разгрома 609-го полка финны дошли до района Тайвал-ярви и прекратили преследование 139-й дивизии. Талвела требовал продолжить наступление, но Паяри настоял на том, чтобы вывести части на отдых обратно в Толва-ярви. Целый день боя измотал финнов, потери также были ощутимые.

Управление частями 139-й стрелковой дивизии было утрачено. Штаб 609-го полка погиб, штаб 718-го полка понес тяжелые потери и также не мог управлять остатками полка. Комбриг Беляев попросил у Панина разрешение лично начать сбор разбитых подразделений дивизии в районе позиций артиллерии дивизии восточнее Ристисалми. Артиллеристы дивизионного полка вели огонь, прикрывая отход пехоты, два орудия 7-й батареи 354-го артполка били по финнам прямой наводкой шрапнелью. В 17.00 все орудия полка были отведены восточнее Ристисалми.

В течение ночи остатки полков дивизии заняли следующее положение: перешеек между Киукка-ярви и Ала-Толва-ярви оборонял 364-й полк, дамбу Ристисалми оборонял 609-й полк, а 718-й полк был сосредоточен южнее Ристисалми для нанесения контрударов.

Штаб 139-й дивизии оценил свои потери в бою 12 декабря в порядка 1000 человек погибшими, ранеными и пропавшими без вести. Основными причинами поражения, на взгляд командования 364-го полка, стали плохая разведка и недооценка сил противника, усталость, ошибочное дробление дивизии для обходных маневров, трусость и неподготовленность части приписного состава.

Обеспокоенный положением дивизии, штаб 8-й Армии перебросил на направление Толва-ярви — Ягля-ярви 75-ю стрелковую дивизию, но и ее постигла тяжелая участь. Совместно с остатками 139-й дивизии она должна была удержать район Ристисалми и оттуда возобновить наступление. Однако энергичные действия частей группы Паяри привели к тому, что 75-я дивизия сначала откатилась до Ягля-ярви, а затем и до Айтта-йоки. По некоторым данным, вид разбитых частей 139-й дивизии произвел столь ощеломляющее и удручающее впечатление на вновь прибывших бойцов 75-й дивизии, что их боевой дух с самого начала битвы был не на высоте. Но самая большая беда была не в неважном настроении бойцов. Беда была в том, что и 75-я дивизия, как и 139-я, вступала в бой по частям, батальон за батальоном. Лучшего подарка финнам придумать было сложно — финны получили возможность разбить дивизию по частям, создавая локальное численное преимущество.

13 декабря с инспекцией в 8-й Армии находился заместитель Главнокомандующего К. Е. Ворошилова маршал Г. И. Кулик. По его решению комбриг Беляев был снят с должности командующего 139-й стрелковой дивизией. На его место был назначен комбриг П. Г. Понеделин, до этого занимавший должность начальника штаба 1-го стрелкового корпуса. В тот же день Ставка сменила командующего 8-й Армией — вместо комдива Хабарова был назначен командарм 2-го ранга Г. М. Штерн. Он прибыл на фронт 16 декабря и начал свою деятельность с жесточайших мер для поднятия дисциплины и боевого духа. В район Ягля-ярви были направлены представители Особого отдела НКВД, прокуратуры и полевого трибунала. Расстрелы после кратких заседаний трибунала начались в тот же день. Очевидно, они имели своей целью не установление истинных виновников поражения 139-й стрелковой дивизии, а запугивание личного состава. Однако ни показательные расстрелы, ни драконовские меры нового командарма не помогли удержать Ягля-ярви. Инициатива была перехвачена финнами, усталые и деморализованные части 75-й и 139-й стрелковой дивизии только принимали удары и откатывались назад.

Погибший красноармеец. Из коллекции Баира Иринчеева.

На 18 декабря состояние частей 139-й стрелковой дивизии было удручающим. Потери в полках достигали 50 % И выше. В битве при Толвэ- Ярви было утрачено почти все тяжелое вооружение. В 718-м полку было около 1000 человек, 3 станковых и 6 ручных пулеметов, в 364-м полку было 1031 человек, 14 станковых и 21 ручной пулемет. 609-й полк, отведенный на 15 километров в тыл в район Вуонтеле, насчитывал 1491 человека, один станковый и 34 ручных пулемета.

У Айтта-йоки линия фронта стабилизировалась до конца войны. Эта река должна была стать последним рубежом для 75-й и 139-й дивизий. В плане обороны 139-й стрелковой дивизии от 25 декабря 1939 года содержатся следующие строчки:

«…Основная линия сопротивления — Рантола — восточный берег Вегарус- коски, Айтта-коски и восточный берег озера Салон-ярей. Дальше этой линии противник не может быть допущен ни при каких обстоятельствах. Этой идеей должен проникнуться каждый боец, командир, политработник…»

В конце января 609-й стрелковый полк предпринял частное наступление с рубежа реки Айтта-йоки. Наступление закончилось полным фиаско. Описание боев 21–26 января 1940 года дает хорошее представление об уровне боевой подготовки, политико-моральном состоянии бойцов полка и об организации наступления штабом полка:

«…АРТПОДГОТОВКА на участке 609 СП по просьбе командира части — майора т. ЛАСКИНА не производилась. Полк наступал углом вперед, имея в голове — 2 батальон, уступом справа — 1 батальон и уступом слева — 3 батальон.

К исходу 21.1 полк, встречая незначительное сопротивление мелких групп противника, вышел на рубеж восточный берег озера Хаута-Лампи, где и остановился на ночь.

Командир 3-го батальона — капитан товарищ УТРОБИН рассказывает: «3-й батальон наступал 21.1 углом вперед, я со средствами управления двигался за головной 7-й ротой. К вечеру все роты собрались на одно направление, несмотря на все усилия двигать их расчлененно. При расположении на ночлег, роты охранялись только часовыми в непосредственной близости от р-на расположения. Людям разрешили развести костры, я и начальник штаба не проверили. В результате такой беспечности с вечера финны подкрались, зарезали часового и открыли огонь из автоматов по расположению батальона. Началась ответная беспорядочная стрельба. И только поздно ночью удалось восстановить порядок и организовать службу охранения».

В остальных батальонах полка ночь прошла спокойно.

ДЕЙСТВИЯ ПОЛКА 22.1 А/ БОЙ 2-ГО БАТАЛЬОНА 22.1

22.1 полк с утра продолжал выполнять ранее поставленную задачу, наступая в юго-западном направлении. Боевой порядок полка оставался прежний. 2-й батальон двигался в голове полка. Начальник штаба 2-го батальона старший лейтенант КУЛИШОВ Михаил Васильевич излагает действия батальона в этот день следующим образом:

«22.1 2-й батальон наступал углом вперед. Головная рота 6-я, правее ее наступала 4-я рота, а слева двигалась 5-я рота. Пулеметная рота была роздана повзводно стрелковым ротам. В руках командира батальона остался один пулеметный взвод. Впереди батальона разведки не имелось.

При подходе к реке Лугла-Йоки в 14.00 6-я рота встретила боевое охранение противника на высоте западнее реки Лугла-Йоки. Командир батальона приказал 2-му взводу 5-й роты, совместно с группой «отважников» (11 человек) обойти противника слева.

Сразу же с завязкой боя были убиты командир и политрук 4-й роты, командир 6-роты и тяжело ранены командиры 5-й и пулеметной роты. А также была выведена из строя часть командиров взвода и пом. начштаба батальона. Убыль начальствующего состава происходила из-за пассивности бойцов, в силу чего начсоставу приходилось двигаться по фронту, подбадривать их. Связь с соседями к этому времени была утеряна. Слева до 60 человек противника начали обходить по лесу, но их сдерживали «отважники» и взвод 5-й роты. К вечеру батальон прекратил наступление и перешел к обороне на высоте (1450 в)».

Политрук 6-й роты т. СВИРИН так рассказывает о действиях 6-й роты

22.1: «Рота наступала расчлененная, повзводно, углом вперед. Перейдя реку Лугла-Йоки, мы увидели шалаши противника. Их стали обходить. Обходили нерешительно. По роте из района расположения шалашей был открыт огонь. Мы ответили им своим огнем. Командир 6-й роты товарищ ШАРКОШВИЛИ двигался с одним взводом впереди. Станковые пулеметы были поставлены правее роты. Взводы как следует не развернулись. Люди скученно стояли во весь рост. Поэтому началась массовая убыль людей убитыми и ранеными. Командир роты взял ручной пулемет и хотел вести из него огонь, но в это время был убит. Бойцы начали под огнем противника беспорядочно отходить, впоследствии обратились в бегство».

Вот что рассказывает об этом бое наводчик станкового пулемета 1-го взвода, 2-й пульроты ЧЕРНЯЕВ Василий Петрович:

«Я занимал огневую позицию под огнем противника. В это время сразу же выбыло из расчета три человека. Я открыл огонь по группе финнов, наступающих на пулемет. Слева по мне вели огонь из автомата. Я перенес огонь налево. Огонь противника продолжался. Я вторично перенес огонь по наступающей с фронта группе, финны залегли. После короткой очереди пулемет мой вышел из строя. Финны увидели, что я прекратил огонь, продолжали ползти. Пехота отошла в панике. Я хотел вытащить замок, но не смог. Мы стали отходить. При отходе мы присоединились к командиру взвода связи товарищу УЖВА, который вел огонь из ручного пулемета. В это время был ранен товарищ, я с другим бойцом вынесли его из боя. На следующий день мы с помкомвзвода попробовали взять свой пулемет, но финны нам это сделать не дали.

Командир 1-го отделения, пытавшийся со своим расчетом вытащить свой пулемет, был со всем расчетом расстрелян финнами». Боец 4-й роты товарищ КАЗАРОТИН, рассказывал: «Я с 3-м отделением шел на правом фланге, и тут же был командир взвода. Я увидел противника справа и доложил командиру взвода. Командир взвода не разрешил открывать огонь, и мы начали его обходить, но в это время он открыл огонь, мы залегли и пролежали два часа. Командир отделения был ранен, командование принял т. ТАРАСЕНКО. Противник начал нас обходить справа и мы отошли».

Красноармеец 2-го взвода 4-й роты т. КРИВДА рассказывал: «Ни черта в этой войне не поймешь. Никто задачу не знает. Кто справа, кто слева. Где пулеметы и что они делают. Когда финны открыли огонь, поднялась паника. Кто куда. Кое-как при отходе заняли оборону. Оборона была хорошая. Наш взвод ночью выделили в разведку. Шли кавардаком. Подобрали раненых. Один боец хотел взять с убитого финна палатку, противник дал огонь, и он был убит, и вот по просеке все начали бежать. Ничего не разберешь».

Командир взвода связи 2-го батальона т. УЖВА Игнат Константинович бой 2-го б-на 22.1 описывает так:

«Я двигался со со взводом роты связи полка за головной 6-й ротой. Завязался бой. Высоту и лощину прошли. Многих раненых выводили здоровые бойцы группами по 5–6 человек на одного раненого.

Начальник штаба батальона приказал мне оставить имущество связи и двинуться вперед со своими людьми. Я с командиром отделения БЕЗРУЧКО, помкомвзвода ЩЕПИЦЫНЫМ и командиром отделения ЗАЙЦЕВЫМ двинулись вперед. По выходу на линию 6-й роты я встретил стрелявшего в небо ручного пулеметчика, двух «отважников», товарища МАТЮШКОВА и командира отделения ЕРМАКОВИЧА и одного бойца 6-й роты, наблюдавшего за просекой. Весь батальон в беспорядке бежал к высоте.

Я взял ручной пулемет, приспособил его к дереву, и 9 человек, заняв оборону, вели бой с наступающими финнами. С фронта их наступало не более 20 человек, и слева обходило до 80 человек. Они стремились захватить оставленные наши станковые пулеметы и своих убитых. Выбили их много. Особенно хорошо вели огонь товарищ ЕРМАКОВИЧ и МАТЮШКОВ. Дрались мы до наступления темноты. Финны приостановили наступление. Я послал бойца 6-й роты доложить командиру батальона с просьбой прислать подкрепление, но он не вернулся. После этого, оставив за себя помкомвзвода товарища ЩЕПИЦИНА, пошел к высоте, где увидел командира батальона, который приводил батальон в порядок. После доклада командиру батальона я вернулся к оставленным людям. Прибывший к месту боя командир батальона приказал отходить. У нас стали исходить патроны, и мы отступили к батальону, перешедшему к обороне на высоте».

Командир отделения товарищ ЕРМАКОВИЧ (боевого актива командира части — «отважники») рассказал:

«22.1 мы получили от командира 2-го батальона задачу выйти слева в тыл противнику. При подходе к озеру мы заметили, как от шалашей к озеру двигалось человек 50 финнов. Мы открыли по ним огонь. В это время 2-й батальон под огнем противника начал отходить. Нас начали окружать слева мелкие подразделения (группы) противника, мы стали отходить ко второму батальону, но там оказалось всего 4 человека взвода связи с лейтенантом УЖВОЙ. Здесь мы организовали оборону и отбивали неоднократные атаки финнов. А батальон отошел метров на 500, бросил станковые и пулеметы (9 штук, из них три разбитых), и под прикрытием нашего огня начал окапываться.

«Отважник» товарищ МАТЮШКОВ рассказывал:

«Когда мы выдвинулись к озеру, финны двигались в обход от своих шалашей по реке. Мы их встретили огнем. Я насчитал 16 человек их убитых и раненых. Когда они начали нас обтекать слева, мы отошли ко второму батальону, но там встретили всего 4 связистoв, с которыми и оборонялись до ночи. Я был на левом фланге и видел, как финны подбирались к нашим пулеметам. Видел я только три пулемета и держал их все время под огнем. Ночью по приказанию командира батальона мы отошли к северу на высоту».

Б/ ДЕЙСТВИЯ 1-ГО И 3-ГО БАТАЛЬОНОВ 22.01

2-й батальон ночью получил через начальника инженерной службы полка приказ командира полка — повернуть на юг и расположиться во 2-м эшелоне за 1-м батальоном.

Начальник штаба 2-го батальона рассказывает:

«2-й батальон выводить начали поротно, сперва 5-ю роту, затем 4-ю роту и последнюю б-ю роту. Начали отход в порядке, а кончили бегством, так как противник преследовал огнем. Вышли к первому батальону двумя группами, одну группу вывел я, а другую командир батальона».

По словам начальника штаба 609 СП:

«В то время когда 2-й батальон вел бой на рубеже р. Лугла-Йоки, 1-й и 3-й батальоны по приказу штадива были повернуты для наступления на юг с задачей овладеть вые. 187 (роща с двумя деревьями 1050 г). Лыжбату было приказано обеспечивать полк справа и выйти на дорогу у леса (1046).

1-й и 3-й батальоны к наступлению темноты подошли к излучине реки Пояс-Йоки (1250 б), не встречая противника».

ДЕЙСТВИЯ РАЗВЕДКИ В НОЧЬ С 22 НА 23.01

Пом. нача. штаба ст. лейтенант ФОМИН изложил организацию разведки в ночь на 23.1 и ее проведение:

«По выходе полка на излучину Пояс-Лампи в ночь на 23.01 3-й взвод разведроты был послан по зап. берегу р. Вегарус-Ярви на Айтакоски, который установил проволоку, МЗП, блиндажи по западному берегу р. Вегару-Ярви.

Двигаясь далее, взвод захватил кухню, на которую сел командир взвода ДАНИЛИН и ускакал к противнику, где и был обстрелян последним.

Взвод под огнем противника рассеялся и вернулся обратно, потеряв убитыми 1 бойца и командира взвода».

Кр-ц 3-го взвода разведроты УТЕЙНИК Ефим Карпович, рассказал: «С места расположения в сторону движения взода были высланы дозоры, которые, пройдя реку, заметили часового. Часовой окрикнул на русском языке: «Стой, кто идет». Дозоры ответили: «Свои». Часовой противника сказал по-русски: «Проваливай» и сделал выстрел, убив нашего дозорного. После этого завязался бой всего взвода с противником, который стрелял по взводу с трех сторон. В это время с запада по дороге на восток вдоль реки ехали сани с бочками. Санями управлял финн, сопровождаемый двумя вооруженными финнами. Командир взвода т. ДАНИЛИН выскочил навстречу им и скомандовал: «Кругом», финны повернули и уехали на запад. Через некоторое время они вернулись. Тогда к-р ДАНИЛИН заколол возницу, другого финна застрелил командир отделения, а третий убежал в лес. Командир взвода сел на сани, а вместе с ним и командир отделения и погнали лошадь сначала на восток, а потом повернули по опушке леса на юг. Взвод двигался за ними. При движении на юг мы видели провода, которые вели к домику. У домика командир отделения соскочил с саней и заколол часового, а мы по домику открыли огонь, из которого выбегали финны. Навстречу прибежал командир отделения, который сказал, что финнов здесь много, давайте отступать, и мы, отстреливаясь, стали отходить, но финны нас преследовали, а командир взвода проехал за избушку и больше не возвращался».

ДЕЙСТВИЯ ПОЛКА 23 И 24.1

23.01, по словам нш 3-го батальона лейтенанта Захаренко, полк с утра после 15-минутного артиллерийского огня повел наступление и сбил боевое охранение на сев. берегу р. Пояс-йоки, где и залег. Под вечер 1-й батальон, располагавшийся правее 3-го батальона, начал обстреливаться автоматчиками. Его роты бросились бежать по направлению 3-го батальона. Произошло перемешивание подразделений 1-го и 3-го батальонов. Ночью подразделения разобрались и 24 окончательно привели себя в порядок, заняв исходное положение для наступления.

Лыжный батальон 23.1 выдвинулся к сев. опушке леса (1244 г). Командир полка поставил ему задачу по радио: «Батальоном выйти на дорогу Айтакоски-Поясвара в квадр. 1046 и действовать по дороге на восток». От него был получен ответ: «Задачу понял. Иду выполнять». После этого связи с батальоном не было в течение 23–24.1. Высланный взвод для связи с ним встретил его у озера (1450 б). Оказалось, что лыжбат, проблудив в районе оз. Пояс-Лампи, выходил назад по своей старой лыжне, на которой противник устроил ему засаду, с которым батальону пришлось вести бой, пробиваясь на восток. 24 и 25.01 батальон отдыхал.

ДЕЙСТВИЯ ПОЛКА 25 И 26.1

С 25 по 26.1 по докладу начальника штаба полка батальоны вели фронтальное наступление на укрепившегося противника по сев. и зап. скатам вые. 187. Высланная разведка на юг по тропе (вост. оп. леса 1050) была встречена также организованным огнем противника. В то же время отряд 718СП и лыжбат в районе оз. Пояс-Лампи противника не встречали, что говорило о наличии обороняющегося противника только на вые. 187 и об отсутствии у него резервов.

Командир разведроты полка ст. лейтенант ЕРЕМЕНКО Василий Иванович доложил:

«25.01 рота имела задачу установить правый фланг противника и разведать вые. 187. С утра, примерно с 9 часов, рота начала выполнять поставленную задачу. 2-й взвод был на правом фланге, левее его двигался 3-й взвод. 1-й взвод был во втором эшелоне. Бойцы 2-го и 3-го взводов продвигались хорошо. Уже подошли к проволоке противника, котрая шла в два ряда по южному берегу реки. В это время я получил приказание действовать совместно с 3-й ротой, имея задачей оседлать дорогу, которая идет по южн. берегу реки. 3-я рота должна была выйти на мой левый фланг. Пролежали мы под проволокой около часа, ожидая 3-ю роту, но она так и не вышла. Как я узнал впоследствии 3-я рота находилась сзади меня в 600 метрах. Зная, что 3-я рота должна быть левее меня, я распорядился принять ротой влево. Бойцы начали передвигаться. Противник открыл огонь, и

3-й взвод начал в беспорядке отходить назад, за 3-м взводом отошел и 2- й взвод. При отходе мои бойцы перемешались со вторым батальоном, бойцы которого кучами стояли сзади меня. Я хорошо не знал своих людей, т. к. они были всего 2 дня у меня, поэтому с большим трудом собрал их в р-не 2-го 6-на 1-й взвод находился на месте, к которому вышла 3-я рота и залегла под огнем противника.

26.1 я с 1-м взводом между 1-м и 2-м батальонами (2-й и 3-й взводы действовали со 2-м 6-ном). К вечеру противник открыл на правом фланге 2-го б-н мелкой группой огонь из автоматов. Фланг батальона бросился бежать. Прошел через мой взвод, где был остановлен и повел огонь по противнику. Я, таким образом, оставаясь на месте, находился под огнем своего батальона и противника. Впоследствии правый фланг батальона был выведен на свое старое место и окопался в скученных боевых порядках».

О действиях разведки 25.01 мл. комвзвода разведроты КУТАФИН Леонид Иванович рассказывает:

«С утра 25.1 взвод выполнял задачу по разведке противника. После выступления мы вскоре встретились с противником, который находился в блиндажах за речкой. Блиндажи прикрывались проволокой в два ряда: первый ряд шел по середине реки, второй ряд по противоположному берегу. Наш взвод подполз к проволоке, и до блиндажей оставалось 40–50 метров. Мы хорошо видели блиндажи с бойницами, из которых велся огонь из пулеметов, и снайперов. Огонь был настолько сильный, что невозможно было поднять головы. Огонь был перекрестный. Особенно нас беспокоил один автомат со снайперами. С моего места расположения поразить его было неудобно. Я отполз в сторону к соседнему командиру отделения ТИМЧЕНКО, который уточнил мне цель. Я произвел два выстрела, сначала по снайперу, затем по пулеметчику. Огня больше с бойниц не велось. Бойницы в блиндажах располагаются в два ряда, внизу бойница снайпера, вверху пулеметчика. Взвод под проволокой пролежал около полутора часов. Если бы нас поддержали другие роты, мы бы высоту взяли. Нам не была оказана даже огневая поддержка, поэтому мы были вынуждены отойти. Как было жаль, что, так близко находясь от противника, его не атаковали».

О действиях 1 б-на 25–26.1 нш 1 б-на лейтенант ПОЖАР Павел Федорович рассказывает:

«Батальон наступал на вые. 187, левее нас действовал 3-й батальон. Наш батальон до проволоки не дошел. Проволока видна была, она была в 6 рядов. Для резки проволоки имели ножницы, но резать не пришлось, так как противник вел сильный огонь из блиндажей. Перед фронтом батальона было установлено три блиндажа. Потери у нас были больше от огня снайперов, которые прикрывают блиндажи с бойницами. Особое внимание снайперы уделяют начсоставу, который они устанавливают даже по голосу и взмахам рук. Высоту взять можно было, но в атаку бойцы дружно не поднимаются».

Стрелок ДОМИНОВ и руч. пулеметчик КУЛАГИН 1 б-на рассказывают: «Обстрелянные бойцы дерутся хорошо, но нет еще надлежащих боевых порядков в роте, особенно во взводе. Только последние дни наступления начали бойцы занимать места расчленение по фронту и в глубину. Теперь бойцы не ложатся ближе 5 метров друг от друга. Но пополнение еще грудится, и поэтому их много выходит из строя. Последний бой артиллерия много била по своим. Минометы и пулеметы пехоте хорошо помогали, но в атаку было трудно переходить, т. к. 300 метров пространства были совершенно открыты и простреливались ураганным огнем противника. Много было потерь от ружейных выстрелов своих, которые вели огонь, не глядя вперед. Со снайпером трудно воевать, потому что он замаскирован. Каждый их автомат и пулемет обязательно прикрывается снайпером, а наши стрелки плохо прикрывают огнем свои пулеметы».

Командир 3-го батальона капитан УТРОБИН так описывает бой своего б-на 25–26.1:

«Я с артиллерией имел хорошую связь. Она прекрасно вела огонь по блиндажам противника. Я лично через ПНП дивизиона, который находился в р-не 7-й роты, корректировал огонь артиллерии. Особенно хорошо работал 1/68АП КОРОЛЕВА. После артподготовки 25.1 7-я рота пошла в атаку, но в это время бойцы 1-го б-на под огнем автоматчиков начали бежать, чем сорвали наступление в этот день. В этот же день я собрал связистов, минометчиков, их усилила группа комсомольцев, возглавляемая отсекром бюро ВЛКСМ т. КАРПУШЕНКОМ. Эта группа бросилась в атаку, под сильным огнем пулеметов она залегла. 25.1 левее меня был введен лыжный батальон, 26.1 лыжный батальон после артподготовки ворвался в передний край противника, за ним 7-я рота и захватили три блиндажа противника и отдельный домик, где размещался штаб. К вечеру 26.1 подтянули два ПТО, которые изготовились прямой наводкой разрушать блиндажи, но с утра 27.01 последовал приказ начать отход».

От.секр бюро ВЛКСМ КАРПУШЕНОК рассказывает:

«26.1 мы создали группу из актива комсомола, группу возглавил комсорг КУЛИНИЧ. В эту группу включилось несколько бойцов из группы «отважников». Всего организовано было 17 человек. Развернулось соревнование в ротах, кто первый займет высоту и поставит на ней красный флаг. После артподготовки группа бросилась в атаку, но ее не поддержали роты, и она залегла под огнем противника».

Командир отделения ЕРМАКОВИЧ рассказывает (из группы «отважников» полка):

«26.1 мы были выделены для наступления в 3-й б-н. Здесь с б/активом 7-й роты пошли в наступление. Подошли к противнику метров на 200. Так близко мы смогли подойти по скрытому подступу. Когда поднялись на высоту, противник открыл перекрестный огонь, но воздействия не оказывал. Отдельные стрелки в ротах передвигались во весь рост и поэтому сразу же поражались. Рота наше наступление не поддержала, и мы вернулись к ней».

Группа бойцов 7-й роты рассказывает:

«При наступлении батальона 26.1 финны здорово поливали нас огнем из своих блиндажей. Их преимущество, что они обороняются, а мы наступаем. В открытом бою мы их разобьем. Финские автоматы против наших пулеметов — чепуха. Пусть выходят в открытую. Мы дадим им пить. Нам надоело сидеть, надо скорее разделаться с финнами. Если наступит весна, то нам здесь будет туго. Нам следует наступать так, чтобы иметь сзади 2-й эшелон. Одни повоевали, через них выпускают других, тогда финны не сумеют и штанов подтянуть. Вот и последнее наступление, — мы наступали, выдохлись, а поддержать нас некому было, но все-таки мы высоту взяли бы. Очень жалеем, что нас отвели. Кормят нас нет слов обижаться — хорошо. Хотим, чтобы поскорее сделали баню и скорее разделались с финнами. Вот и все наши пожелания».

Командир минометного взвода 3-го 6-на лейтенант БОРЩЕВСКИЙ:

«В бою 23.1 9 человек подносчиков с командиром отделения БАКЛИЦИНЫМ пошли за минами. Под обстрелом финнов залегли. Отбили финнов. Раненых сдали, пополнились боеприпасами и доставили их на ОП. 25.1 связь с командиром роты была хорошая, мы создали цепочку. Огонь вели двумя минометами под моим руководством и одним минометом под руководством пом-комвзвода. Расход мин 235 штук за все время боя. Людей убыло незначительно. Пехота нашим огнем довольна».

ДЕЙСТВИЯ 27.1

После артиллерийского налета батальоны начали отход, согласно полученного приказа на рубеж оз. Хауталаммет. Выходили организованно в следующем порядке: 3, 2, 1-й и лыжный батальон. Разведрота прикрывала на широком фронте отход полка. Одход для финнов был совершенно неожиданным. Они не смогли даже организовать огневого преследования.

Беседа с командиром 609-го СП — майором ЛАСКИНЫМ о наступлении 21–26.01 и его выводы о боеспособности подразделений полка:

«1. К моменту наступления полк пополнился людским составом. Наступление мы готовили тщательно. Разведкой установлено отсутствие на фронте наступления полка крупных сил противника, почему я и отказался от артподготовки.

2. За все время боя связь с батальонами была непрерывная по телефону или по радио. Связь с артиллерией также была хорошая.

3. Батальоны все время находились в руках крепко управляемые. Это достигалось выносом КП ближе к батальонам с оставлением штаба на старом месте. Таким образом имелась возможность управлять ими с основного КП и с передового, где находился я с несколькими командирами штаба. Хорошее управление давало возможность быстро ликвидировать замешательство, которое появлялось в том или ином батальоне.

4. Питание всеми видами довольствия происходило бесперебойно в течение всего боя.

5. Полк окреп, начав наступление с большими трениями, недочетами, наличием паники в отдельных подразделениях, закончил бой в крепких боевых порядках. Организованно вышел из боя и так же организованно занял оборону.

6. Возможности захвата 27.1 высоты 187 были налицо. К этому времени мы подвели два ПТО, лыжный батальон и часть 3-шл б-на уже ворвались в передний край противника и захватили часть его блиндажей. Я очень сожалею, что приостановили наступление и не дали возможности овладеть высотою 187, тем более что силы противника иссякли и он не мог парировать нанесенного ему удара.

7. На результатах наступления отрицательную роль сыграло невыполнение поставленной задачи лыжбатом и невыход 718 СП на Пойосваровскую дорогу.

8. О дальнейших действиях мое мнение такое: «Необходимо не терять соприкосновения с противником. Поэтому наш боевой порядок следует продвинуть к переднему краю противника. Нужно активными действиями отвоевывать шаг за шагом выгодные его рубежи и пункты. Необходимо в дальнейшем при наступлении не прошибать его укрепления, узлы сопротивления, а обходить их, блокировать и держать под огнем до полного изнурения, в то же время продвигаясь вперед, выполняя поставленную задачу.

9. Полк боеспособен, крепнет с каждым днем. Есть уверенность в дальнейшем бить финнов с наименьшими потерями.

Выводы:

1. 609-й СП, несмотря на отдельные недочеты, успешно выполнил маневр поворота в сторону фланга.

2. Встретившись с укреплениями противника по р. Пояс-Йоки, имея открытый фланг противника в районе оз. Пояс-Лампи и свободные от противника лыжбат и 718-го СП, наши части не смогли использовать своего преимущества, в результате чего пятидневные бои оказались безуспешными.

3. Наметившийся успех 26.1 и истощение противника в то же вовремя не было использовано из-за отсутствия ясного представления об обстановке в штадиве и штакоре на 26.01.

4. Управление полка было хорошее, значительно хуже в батальонах и совсем слабое в звене рота-взвод. В отделениях управление почти отсутствует.

5. Слабое управление в ротах и взводах объясняется еще недостаточной опытностью начсостава, который, увлекаясь задачами своих подчиненных, даже бойцов, упускает управление целым подразделением (к-р 6-й роты т. ШАРКОШВИЛИ, к-р 3-й взвода раз-вед, роты т. ДАНИЛИН и др.) и неслаженностью подразделений.

6. Нарушаются элементарные требования устава по разведке и охранению, в силу чего подразделения терпят большие потери.

7. Неумение пользоваться преимуществом внезапности (6-я рота, 3-й взвод разведроты, 2-й взв. 4-й роты и др.). Отсутствие мобильности в развертывании и открытии огня, дает противнику возможность быстрее изготовиться к бою и брать инициативу в свои руки.

8. Группы боевого актива, «отважники» и разведчики с честью справлялись с поставленными им задачами, но однобокое их использование не дало должного эффекта в наступлении.

9. Организация атаки укрепленных узлов проходила неумело. Часть рот поднималась в атаку с 300–400 м, не используя скрытых подступов для накапливания. Отсутствуют организованные перебежки, огонь станковых и ручных пулеметов в большинстве случаев ведется неприцельный и слабо управляемый. В целом пехотный огонь ведется неорганизованно, дымы не используются, ночью действия замирают, огневое прикрытие стрелками расчетов станковых и ручных пулеметов отсутствует и ведет к массовой убыли пулеметчиков.

10. Боевая выучка и стойкость подразделений проходит не за счет учебы в период затишья, а в основном бою, что ведет к излишним потерям в людском составе и материальной части.

Предложения:

1. Не теряя боевого соприкосновения с противником, все время держать его под нашим воздействием, используя фланги, стыки и выгодные тактические участки, производить непрерывные частные атаки мелкими подразделениями. Захваченные участки немедленно закреплять, организуя захват новых.

2. При большом наступлении стремиться проходить в стыки, находить фланги, блокировав отдельные узлы сопротивления, продолжать свое продвижение до намеченного рубежа.

3. Особенно тщательно проводить подготовительную работу к наступлению: по разведке противника и путей движения, по прокладке колонны путей и организации связи, по организации питания частей и подразделений.

4. Наступление вести даже при отсутствии соприкосновения с противником, в широко расчлененных строях подразделений (до рот включительно). Движение проводить по рубежам с прикрытием огневыми средствами на каждом рубеже, с мерами разведки и охранения. Удаление рубежей для рот давать не более 1 км. Строй углом вперед, с выделением боевого актива по обходу и уничтожению «елочников» — это даст уверенность подразделениям в их неуязвимости.

5. В каждом подразделении до взвода включительно должна быть тщательно организована охрана флангов и тыла, особое внимание уделяя разведке.

6. Довести до автоматизма технику развертывания и перебежек во взводе и отделении, добиваясь мелкими подразделениями выходить во фланги и в тыл к противнику.

7. Широко практиковать, чего до последнего времени нет, глубокий (до 5–7 км) выход в тыл к противнику «отважников» с диверсионными и разведывательными целями. Необходимо наводнить тыл противника нашими «елочниками» и стрелкачами.

8. Более организованно проводить атаку укреплений противника, с широким использованием дымов, снайперов, ПТ0 и саперов. Необходимо предварительно потренировать подразделения в атаке и блокировке блиндажей и блокгаузов.

Начальник 1-го отдела УБПКА — майор Чирков

Ст. пом. нач. 1 отдела УБПКА — майор Возовин»

Глава 4. Север Финляндии, Лапландия и Крайний Север