– Бога ради, тише! По-твоему, я специально для того так вырядился, чтобы побольше внимания привлечь?
Предостерегающе держа палец на губах, Джим отнял руку, и Энн перевела дух.
– Так ты действительно так одет?
– Действительно, – проворчал Джим, глянув на пёструю складчатую простыню, в которую был завёрнут. – Кошу под одного из здешних остолопов.
– Ты как вообще сюда попал?
– Так же, как в прошлый раз, – буркнул Джим, озираясь; Энн тоже как будто послышались неподалёку возбужденные голоса. Но это её не сбило: кое-что тут оставалось непрояснённым.
– А зачем?
– За тем же, зачем и тогда, – отрезал Джим и вдруг схватил её за руку и потащил куда-то. – Так, сматываемся, и поживей.
Энни упёрлась обеими ногами, а свободной рукой для надёжности схватилась за факел тики:
– Я не двинусь с этого места, Джим Бейкер, и тебя не пущу, пока не ответишь по-человечески.
Взволнованные голоса, доносившиеся со стороны шатра, стали ещё громче. И определённо приближались. Джим застыл, в бешенстве вытаращив глаза, а затем резко стряхнул её руку:
– Да и чёрт с тобой, оставайся!
– Я закричу! – повысила голос Энн. – Вот прямо сейчас заору дурным голосом! И ещё покажу им всем, куда ты сбежал!
Теперь уже ясно слышался голос мистера Брингерберга: кажется, он успокаивал своих спутников, но непохоже, чтобы успешно.
– Да что ты привязалась?! – прошипел Джим. – Чего тебе надо-то, господи?!
– Правды, – твёрдо заявила Энн. – Что ты здесь делал?
Джим застонал:
– Хотел взять кое-что!
– Взять – это украсть?
– Да не будь же ты такой дурой! – Он прыгнул к Энн, вырвал у неё факел и, метнувшись в сторону, сунул в карповый пруд. – Сейчас они будут здесь и увидят твой труп, и нас с тобой рядышком, и…
– Я тебе сто раз говорила: он не настоящий!
– Ага, ты говорила. – Голоса зазвучали буквально в паре шагов, и Джим, недолго думая, метнулся к Энн, схватил её в охапку и буквально бросил в ближайший куст, сам прыгнув следом.
Ветви у куста были плотные и росли густо, так что Энн даже не коснулась земли. Но расцарапалась – будь здоров.
– Что это?! – панический возглас раздался прямо перед ней, за завесой листьев. Одновременно там посветлело: пришедшие несли факелы. В кусте по понятным причинам царил мрак, но местоположение Джима чётко определялось по тревожному сопению.
Внезапно под ногами у Энн что-то зашевелилось, и она едва не взвизгнула: какая-то гладкая штука легко мазнула по ногам.
– Ничего особенного, друзья мои, – мистер Брингерберг успокаивал гостей в какой-то паре шагов. – Да посмотрите сами, вот же он.
– А-а, так вот кто у нас тут бедокурит! – со смешком сказал кто-то.
Постаравшись поменять положение как можно беззвучнее, Энни выглянула в просвет меж листьев. Из их с Джимом куста, буквально у неё из-под ног, вальяжно вышел павлин и уставился на сборище из пяти-шести человек, которые под предводительством хозяина направлялись, очевидно, в китайскую беседку.
– И я вас уверяю, – подхватил мистер Брингерберг, – остальное объяснится так же просто. Я убеждён, что милая мисс Раппопорт видела наше чучело – только и всего.
– Давайте всё же взглянем, Брингерберг, – хмуро буркнул длинный тип, с силой втыкая в грунт один из факелов, которые держал наперевес.
Шествие проследовало дальше. Рядом с Энн что-то негромко потрещало, и сопение утихло. Хотелось обругать Джима немедленно, но тут Энн посмотрела на павлина и едва не вскрикнула.
Здоровенная птица, стоя к ней задом, внезапно раскрыла хвост и принялась мелко-мелко им трясти. Но Энн поразила не сама демонстрация, а то обстоятельство, что на сине-зелёном хвосте во всю ширину красовались малиновые буквы.
– Джим, ты это видишь?! – сдавленно пискнула она.
– Вижу, вижу, – послышался ответный шёпот.
– Что там написано?
В этот миг со стороны китайской беседки раздался взвизг на такой высокой и тонкой ноте, что у Энн едва не лопнули уши. Голос явно принадлежал мистеру Брингербергу.
– Там написано «вот и всё, ребятки!», – сообщил шёпот, и тут же рот Энн оказался грубо залеплен чем-то плотным, а голова – упакована в нечто вроде непрозрачного мешка. Девушка пробовала было воспротивиться, но её бесцеремонно потащили сквозь ветки куда-то назад.
Оказалось, что куст кончается довольно быстро: вскоре Энн стало посвободней, но толку от этого было чуть. Едва попробовав дёрнуться, она тут же почувствовала, как воспаряет ввысь. И сразу же затем – опускается, после чего её невежливо затолкали в какое-то очень тесное пространство с жёсткими стенками, да ещё прихлопнули чем-то твёрдым сверху.
Похоже, прямо в парке мистера Брингерберга была выстроена небольшая тюрьма, и Энн только что угодила в одну из камер. Там было сыро и воняло, как на заднем дворе «Двух барабанов» субботним утром.
А потом началось самое неприятное. Камера начала движение.
Энн попробовала было потолкаться, но это оказалось не так-то легко – ещё бы, ведь её согнутые колени практически сдавливали уши, макушка упиралась в потолок, а руки оказались зажаты где-то за спиной. Девушка слышала всё, что происходит снаружи, но сама не могла издать ни звука.
– Эй, гар-р-сон… Нацеди-ка мне рюмашку вот этого твоего…
Камера приостановилась.
– Прошу прощения, сэр, у меня пусто, – раздалось над головой у Энн. – Везу на дозаправку.
Тесная тюрьма двинулась дальше, подпрыгивая и покачиваясь, а Энн наконец сообразила, куда её запихали: в одну из бочек из-под спиртного! Тех самых, на телегах. А катит её один из жилетов… Но куда?
Насчёт последнего Энн пришлось гадать довольно долго. Её определённо везли через парк: один раз прямо над ухом у Энн раздался противный-препротивный мяукающий крик (у девушки чуть сердце из груди не выпрыгнуло, но потом она вспомнила, что так голосят павлины мистера Брингерберга), тележка наехала на что-то и резко затормозила, а возница грубо выругался. Затем её повезли дальше и вскоре закатили в какое-то помещение, где было потише – в кладовку? в гараж? – и на какое-то время оставили, потом она снова ехала, но никаких голосов снаружи слышно уже не было. Наконец телега встала. Сверху послышался лязг, и крышку бака откинули.
У Энн жутко болели шея и поясница, половина суставов и позвоночник в придачу ныли, а руки-ноги затекли до полной бесчувственности. Прежде чем девушка успела обрести силы к сопротивлению, несколько проворных рук выудили её из бака и почти в полной темноте зашвырнули в невысокие дверцы, распахнутые рядом.
– Последняя, – сообщил кто-то.
– Вот и славно, – отозвались поблизости, и дверцы захлопнулись.
Через минуту где-то совсем под боком зарокотал мотор, и они опять куда-то двинулись. Правда, здесь путешествовать было определённо комфортнее, чем в баке: не так тесно, да и лежала Энн в этот раз на чём-то гораздо более мягком.
Попробовав шевельнуться, она услышала под собой сдавленный стон.
Руки почти ожили, и Энн торопливо потянулась потрогать то, что было вокруг. Ай… Спохватившись, она нащупала липкую полоску, заклеивавшую рот, и резко её отодрала.
– Ай! – Кожу обожгло, и Энн на секундочку прижала ладонь к губам, а потом осторожно спросила, хотя уже нащупала ответ за секунду до этого: – Есть тут кто-нибудь?
Стон повторился. Зашевелились не только под Энн, но и рядом. Кое-как, вслепую, то и дело отдавливая чьи-то ладони и прочие части тела, Энн удалось перебраться на свободный участок твёрдого пола: похоже, их здесь даже не двое.
– Где мы? И сколько нас тут?
Ближайший к Энн сосед снова застонал, а чуть дальше послышалось:
– Мисс Энн, если вы хотите, чтобы вам членораздельно отвечали, дайте людям такую возможность. Расклейте им рты, что ли.
– Что ж вы сами этого не сделаете, мистер Бейкер? – со злостью поинтересовалась Энни.
– Я бы и рад, – ответствовал голос Джима из темноты, – да руки заняты, знаете ли. Подозреваю, как и у всех прочих собравшихся.
Не тратя времени на ответ, Энн принялась ощупью искать ближайшее к ней лицо. А найдя, повторила операцию с липкой лентой.
– Ай!
– Простите, – извинилась Энн, пытаясь нашарить руки незнакомца. – Вы кто?
– Нчвон… пнмаю… – пробурчал тот. – Ик?
Клейкая лента на запястьях не поддавалась ни в какую.
– Нужно чем-то разрезать, – пробормотала Энн и повысила голос: – Есть у кого-нибудь ножик?
Ответом ей была лишь пара стонов с разных сторон, так что девушка временно отложила полное освобождение продолжавшего икать незнакомца и принялась перебираться с места на место, освобождая рты попутчиков от клейкой ленты. Это было не так-то легко, поскольку их немилосердно швыряло и раскачивало, но вскоре Энн была вознаграждена за труды серией болезненных возгласов. Ползая по узилищу, она определила, что их тут примерно десятеро.
– Ну, так что насчёт ножа? И кто тут мне что-нибудь объяснит?
Почему-то товарищи по несчастью не слишком-то торопились ей помогать. Они стонали, икали, без толку елозили по полу и бормотали что-то плохоразборчивое.
– Ай! – Энн как раз нашарила очередную физиономию, и у неё под ладонью послышалось: – Боюсь, мисс Энн, что вряд ли кто-то здесь, кроме меня, способен на объяснения.
Энн побыстрее отдёрнула руку от лица Джима, и тут же их особенно сильно тряхнуло, и через мгновение совсем рядом послышался совершенно неприличный звук. Девушка инстинктивно отпрянула и в результате самым неловким образом навалилась на проходимца Бейкера.
– Да что же это! – поскорей развернувшись спиной к Джиму, Энни гадливо подобрала ноги. – Почему его рвёт? Что с ними со всеми – их что, отравили?
– В каком-то смысле, – согласился Джим позади. – Предполагаю, они все мертвецки пьяны. – Словно в подтверждение его слов их тюрьма опять качнулась, и аналогичные звуки раздались уже с другой стороны.
– А почему нас так трясёт? Где мы вообще?
– Предполагаю, в автофургоне.
– И почему же мы здесь очутились? Кто эти люди?