– Предполагаю…
На этот раз Джиму пришлось оставить свои предположения при себе: Энн вдруг вспомнила о самом простом средстве и, не дожидаясь ответа, закричала во всю мощь лёгких:
– Помогите!
Кузов фургона наполнился протестующими стонами. Джим зажал уши, а Энни выждала немного и попробовала ещё раз:
– На помощь!
– Ты, там! Лучше заткнись, – посоветовал хриплый голос из-за стенки. – А то я не поленюсь притормозить, чтобы переломать тебе рёбра.
– Всё равно ведь бессмысленно, – негромко добавил Джим. – Мы катим по диким местам среди ночи. Кто тут тебе поможет?
– Откуда ты знаешь, где мы катим? – подозрительно спросила Энн.
До неё донёсся вздох:
– Ну, а по-твоему, мы вокруг Шапок круги наматываем? Уж наверное, нас увозят куда подальше.
– Мистер Брингерберг нас хватится, – заявила Энн – не очень, правда, уверенно. – Он же наверняка знает этих людей.
– И что?
– За нами погонятся. И спасут.
– Не смеши. Думаешь, твоему мистеру Брингербергу есть какое-то дело до его упившихся гостей? Не пачкают у него на лужайках – ему же лучше.
– Мистер Брингерберг – приличный человек, – твёрдо заявила Энн. – Он хотел помочь мне. И своих друзей в беде он уж точно не бросит.
– О-хо-хо, и где ж вас таких делают… – Вздох Джима в темноте прозвучал как-то даже жалостно. – И ты даже ни на минуточку вот не задумалась, отчего это взялась в твоём приличном мистере Брингерберге такая удивительная готовность помогать девчонке, которую он в первый раз в жизни видит?
– Оттого, что это нормально! – обозлилась Энни. – Люди помогают другим, и это правильно. Так и должно быть, ясно?!
– Вот тут поспорил бы с вами, юная леди… – не слишком членораздельно поделился мнением кто-то басистый в другом конце кузова.
– Вас никто не спрашивал! – срезала его Энни.
– Ну и ладно… – И кузов снова огласили тошнотворные звуки.
– Не хочу рушить твои воздушные замки, – помолчав, заметил Джим, – но лично мне вот люди никогда за просто так не помогали.
– А ты перестань тырить у них всё, что плохо лежит! – огрызнулась Энн. И тут же устыдилась: у самой-то так и покоилась в кармане бутылочка с кокосовым содержимым. Позор! Энн смущённо примолкла, и где-то с полчаса тишина в кузове не нарушалась ничем. Ну, почти: постепенно жуткие звуки выворачиваемых желудков сменились нездоровым храпом.
Тяготы пути это особенно не облегчило. Их по-прежнему трясло, пол был по-прежнему жёсткий, а темнота – абсолютная. К тому времени, как фургон остановился, Энн уже не горела желанием немедленно предпринять попытку к бегству. Даже просто шевелиться, если уж на то пошло. В любом случае, перед тем как открыть дверцы, хриплый голос снаружи пригрозил:
– Выходи по одному. Кто дёрнется – изобьём до полусмерти.
Но выходить-то как раз спутники Энн были не в настроении: большинство из них пришлось тянуть волоком. Девушка попробовала было получше разглядеть тех, кто вытаскивал бедняг из кузова, но лица все были сплошь незнакомые, да и видела она неважно – даже слабый свет ручных фонариков слепил и заставлял щуриться.
Было ясно только, что похитителей никак не меньше пяти человек, так что Энни, спрыгнув на твёрдую землю, покорно проследовала за очередным безвольным телом в какой-то сарай. Едва Джим зашёл внутрь за ней, тяжёлая дверь сарая захлопнулась. Их опять оставили в полном мраке.
– Это возмутительно! – выкрикнула Энн и с бессильной досадой стукнула по двери кулаком: – Слышите?!
– Ещё как, – уверили её с той стороны. – Спокойной ночи, дамы и господа, увидимся утром.
Спустя минуту в сарае захрапели.
– Да что за… – чтобы удержать бранное слово, Энни ещё раз ударила по двери. – Вы-то тут все почему не протестуете?!
– Безор… рбрразье… – проворчал кто-то в глубине сарая, и ему вроде как даже поддакнули: – Свршнное беззобрразье. Чт за шум псрд ночи? Не даёте спать прлчным людям…
– А в этом есть здравое зерно, – послышался зевок Джима. – Утро вечера мудренее. Ложилась бы ты, и правда.
На самом деле Энн здорово устала. Кости болели от небрежной транспортировки, глаза слипались. И, похоже, в данный момент никто из сокамерников не был готов поддержать её волю к борьбе.
Растопырив руки, она кое-как добралась до ближайшей стены, нащупала там что-то вроде охапки сена, закопалась в него, как могла, и уснула.
Глава десятая,в которой обещания начинают сбываться по полной программе
«…забавно, когда кто-то, и ползать-то толком не умея, пытается летать. И это дремучее всезнайское невежество – ох уж мне это высокомерие, наука у них, видите ли. Материю и энергию посчитать ещё дотумкали, а информацию проигнорировали начисто.
И ведь лезут ничтоже сумняшеся со свиным рылом в калашный ряд. Менталнет у них, понимаете ли. Удивительные человеческие способности. Ох-ох-ох, ну что тут скажешь.
Неужели было не дать себе труд немного подумать? Материя – да. Энергия. Два столпа – две глиняные ножки, – на которых стоит этот ваш колосс, злонесчастный материальный мир. И что, вот здесь-то следующий шаг уже не сделать? Не вспомнить про информацию? Третий кит! Первые два – создают, а он – одушевляет, вдувает подлинную жизнь, наделяет сознанием! Ей-же-ей, неужто так сложно?!
А меж тем, дали бы себе труд повнимательнее посмотреть на братьев ваших меньших – только я вижу в этом выражении моральную нечистоплотность и смехотворный снобизм? – вот вам и подсказочка была бы. Хайвмайнд как минимум. Ведь даже я, маясь в этом бренном объекте, могу черпать из бездонной информационной сокровищницы, забираясь на плечи любых гигантов – каким, по-вашему, образом? На пчёлок-мурашей дивились, исследовали – но нет, ничего не стукнуло, не забрезжило, ни искорки.
И – туда же, ломятся в информационную среду, желторотики. Вундеркинды неразумные».
Наутро всем было очень плохо – если судить по звуковому сопровождению, с которым соседи Энн по сараю покидали объятья сна. Девушка потёрла глаза, поморгала… Ну хоть посветлее стало.
Доски в стенах были пригнаны неплотно, и сквозь них в сарай пробивались первые лучи солнца, освещая весьма плачевную картину. По всему полу, усыпанному сухой травой, стружками и деревяшками, сидели, лежали и стояли на четвереньках люди. Выглядели они неважно. Энн даже почти испугалась – пока очень вовремя не вспомнила об эффекте, который теперь оказывает на неё сон.
Одеты гости мистера Брингерберга были более-менее. Вернее, скорее раздеты: на большинстве была одна только рубаха до колен, из-под которой торчали ужасно смешные ноги, обтянутые чем-то вроде колготок. Энн опасливо поискала взглядом Джима и испытала некоторое облегчение: ещё ничего. На этом хотя бы пристойные штаны имеются.
– Боже мой, неужели в Шапках всегда так надираются… – пробормотал тучный тип, восседавший посреди сарая, скорбно массируя виски, и Энн узнала в нём обладателя басистого голоса, который хотел с ней поспорить давеча в фургоне.
– Ничего подобного, – возразил благообразный господин у двери. – Готов спорить на что угодно, всё дело в этих бочках. У кого-нибудь ловит сеть? – Послышалось отрицательное мычание. – Вот видите – они что-то подмешали в коктейль… – Господин побледнел и часто задышал.
«Точно! – обрадовалась Энни. – Сеть!» И почему же это она раньше-то не подумала? Она ничего не пила, она может прямо сейчас связаться с… – И тут Энн погрустнела. Связаться с кем? С шерифом Кейси? Рассказать ему всю историю? Невозможно… Да и что он сделает – она ведь даже не знает, где находится.
Безо всякого предупреждения дверь сарая распахнулась, и внутрь быстро зашли двое. Вот тут уже Энн оценила весь масштаб перемен. Вошедшие явно уважали травянисто-зелёный цвет и кожаные аксессуары, а ещё определённо тяготели к воинственному образу жизни: на поясах у каждого было по два кинжала. Быстро оглядев сарай с пленниками, они схватили под руки благообразного господина и вытащили наружу. Дверь закрылась опять.
Энн всё это совершенно не понравилось; и где же она видела такие костюмы? Что-то они ей напоминали, но что?
После этого эпизода в сарае поднялось небольшое волнение и только усилилось, когда минут через двадцать эпизод повторился – на этот раз добычей двоих в зелёном стал худосочный человечек с козлиной бородкой, который как раз только-только относительно твёрдо встал на ноги.
Энни занервничала. Подобравшись к Джиму, сладко улыбавшемуся во сне, она принялась трясти его за грудки:
– Джим, просыпайся! Тут что-то нехорошее началось!
– Какое ещё нехорошее? – простонал Джим, пытаясь откатиться от неё подальше.
– Они уводят людей по очереди!
– Ну, раз наша очередь ещё не подошла, можно спать дальше… – Бейкер упрямо норовил перевернуться на живот, но Энн не дала:
– Джим Бейкер! Ты что, не соображаешь? С этими людьми наверняка собираются сделать что-то ужасное! И с нами тоже!
Сдавшись, Джим открыл глаза и с кряхтением поднялся на локтях:
– Ничего особенного с ними не сделают…
Дверь снова распахнулась: настал черёд толстяка посреди сарая. Тот начал было упираться, но получил чувствительный тычок в зубы и обмяк.
– Видишь?! – прошептала Энн.
– Вижу… Что надо проявлять благоразумие и не лезть на рожон, когда ты в невыгодной позиции, – проворчал Джим, энергично разминая шею.
Энн скрестила руки на груди:
– Ты что-то знаешь, так? Тогда говори, нечего тут выделываться.
Джим привстал и вытянул из-под себя какой-то предмет одежды, на котором, оказывается, спал.
– Ничего я не знаю. Просто думаю головой – привычка такая, с детства это у меня. – Предмет оказался приталенным жилетом, к которому полагался длинный ремень с блестящими нашлёпками. – Брингерберг – очень богатый человек. Стало быть, и гости у него – люди обеспеченные.
– И что?
– Если бы им хотели причинить вред – сделали бы это раньше. – Теперь Джим застёгивал на запястьях узкие браслеты из кожи и металла. Энн не могла не обратить внимания на то, что на манжеты его рубашки нашиты тонкие полосочки кружева – женская она, что ли? – Раз не сделали – значит, кому-то от них что-то нужно. А что может быть нужно от обеспеченного человека?