– Послушай-ка, Джим, – начала Энн. – А ведь тебе вовсе ни к чему плыть со мной до конца реки. Ты ведь уже довёз меня много дальше, чем мы уговаривались.
– Хм, – Бейкер потянул себя за мочку уха. – Оно верно, но ты ж до недавних пор сама не знала, что тебе до конца реки надо.
– Так ты-то знал. Отдал бы мне поднос и отправлялся на все четыре стороны.
Джим неопределённо пожал плечами, покосился на дрыхнущих Сашу с Шепом, затем принялся выискивать шпионских дронов в безмятежном голубом небе.
– Да мне-то, в общем-то, всё равно, куда ехать, – небрежно сообщил он. – Лишь бы ехать. Лишь бы ветер попутный, и лошадка добрая, и дорога достаточно длинна, а вечером есть из чего разжечь костёр, да чем перекусить, да где прикорнуть.
– Непрактичный ты, – умудрённо заметила Энн.
– Это точно, – легко согласился Джим. – Тебе вообще со мной повезло. Потому что, раз мне совершенно по барабану, куда направляться, то отчего бы не с тобой. Ну просто раз мне без разницы. Так-то мне никакого интереса, конечно. Ехало-болело. Что совой об сосну.
– Да-да, я уже поняла, – прервала его Энни и, отвернувшись, начала сосредоточенно высматривать вражеские подлодки в неторопливых речных волнах. – Ну, всё равно, спасибо.
– Экхм, – Бейкер не то подавил чих, не то расчувствовался. – Всегда пожалуйста. Но знаешь что?
– Что?
– Тесновато тут вчетвером, вот что. Особенно на сутки пути. Да и еды у нас нет.
– Предлагаешь съесть Шепа? – деловито уточнила Энни.
– Ну само собой, кого же ещё, как не Шепа, – печально донеслось с носа. – И кого трогает, что у Шепа и так было достаточно грустное детство, а дальнейшая жизнь – и того паршивее; и уж кому-кому, казалось бы, а ему полагается хоть какое-то снисхождение…
– Вот теперь мне эта идея уже начинает казаться удачной, – поморщился Джим. – Хотя первоначально я другое имел в виду. Помнишь, как ты уверяла, что моя каурая – это мотоцикл? Что она может быстрее?
Энн покумекала. Покумекав ещё немного, поднесла левую руку к глазам (и сравнительно легко справилась с удивлением при виде универсального инструмента походника – с вилкой, ложкой и ножиком). Фантазию пришлось поднапрячь, но результатом девушка осталась довольна. Она постаралась усесться на корме ровно посередине, завела руку за спину и опустила в воду.
– Вот, совсем другое дело, – удовлетворённо отметил Джим, когда гребной винт завертелся и лодка резво рванула вперёд. – Ну так что, расскажешь ты мне, как всё это у тебя получается?
– Понимаешь, Джим, какая штука… – Энни попыталась сосредоточиться на том, чтобы хотя бы по мере своих скромных способностей держаться тальвега. – Тут дело в том, что мы все сами творим себе мир. Ну или что-то в этом роде.
– А, – коротко отозвался Бейкер, помолчав, и на этом обсуждение заглохло.
Как вскоре выяснилось, Шеп не преувеличивал: грести – это вам не чёлкой трясти. Энн буквально употела, а проголодалась просто-таки до ужаса. К тому же спустя где-то полчаса они заплыли в невесть откуда взявшийся туман: солнце затянуло белёсой дымкой, вокруг стало почти совсем тихо, а очертания берегов размылись и были едва видны.
– Стоп! – вдруг негромко приказал Шеп, который незаметно пробудился, ничуть не удивившись апгрейду его плавсредства до моторки, и теперь внимательно вглядывался в туман. – Глядите – там, впереди!
– Что это? – Джим поднял к глазам сложенную козырьком ладонь, что, конечно, не улучшило его зрения нисколечко.
– Ох, боюсь загадывать, – качая головой, пробормотал Шепард.
– Стоит ли тревожиться, друзья мои? – Саша тоже проснулся и протёр глаза. – Это же человек на лодке, только и всего.
– В том-то и вопрос, – зловещим тоном возразил Шеп. – Человек ли… А если там плавучий хипстер? Тогда нам точно конец – эти звери никого не щадят.
Энн знала только один безошибочный способ выяснять, что ждёт тебя впереди. И, больше не слушая стонов и причитаний коммандера, стала править на бурое пятно в тумане, очертания которого очень скоро действительно сложились в лодку с сидящим в ней человеком.
Глава шестнадцатая,в которой кое-что объясняется – яснее, впрочем, не делаясь
В лодке сидела женщина с удочкой. Туман мешал толком её разглядеть, и, лишь подобравшись совсем близко, Энн увидела, что женщина невообразимо стара – никак не моложе лет сорока. А то и ровесница отца Маккены. На корме у неё виднелась банная кадушка, в которой кто-то плескался, а по ближайшему к путникам борту лодки – Энни поморгала, но дело обстояло именно так, – степенно расхаживал туда-сюда гигантский богомол.
Как раз в тот момент, когда Энн на самом малом ходу подплыла почти вплотную, женщина сделала короткое движение удочкой. Через несколько секунд прямо перед носом у Шепарда повисла и закачалась на леске большая мокрая рыбина.
– Снимай, – коротко указала женщина, и коммандер, сглотнув, принялся неловкими пальцами возиться с крючком.
– Добрый день, – как всегда, труд быть любезным взял на себя Саша. – Хороший клёв сегодня?
– Отвратительный. Но я не ради улова рыбачу.
– А зачем тогда? – Энн заглушила мотор и вытащила руку из воды.
Женщина глянула на неё и пожала плечами. Лицо у неё было странное – какое-то ненастоящее, как шаманская маска. К тому же одета женщина была так, словно задалась целью с большим запасом перевыполнить задание «нацепи на себя как можно больше всяко-разного» – её фигура совершенно терялась под слоями накидок, плащей, балахонов и бус.
– Нравится. И я не плавучий хипстер, не бойтесь.
– А кто боится? – возразил Джим, в то время как Шеп облегчённо выдохнул, с трудом удерживая выгибающуюся рыбину.
Женщина объективно оценила его успехи, улыбнулась уголками губ и прибавила:
– Я – бродячий кодер.
Шепард издал придушенный звук и выпустил рыбину, которая с весёлым плеском шлёпнулась обратно в реку.
– Простите? – поднял бровь Джим.
– Ох, не спрашивай, не спрашивай её, – скороговоркой забормотал Шеп, опуская голову как можно ниже. – Если только ты смотрел «Сайлент Хилл» или…
– Погодите-ка… – Саша даже привстал со своего места. – Бродячий кодер? Вы хотите сказать – из тех самых? Из разработчиков «Крохоябла», которые, согласно преданиям, в незапамятные времена разбрелись по миру в надежде обрести просветление в странствиях? Из тех фанатиков, которые верили в идеальный пользовательский интерфейс и считали, что тем, кто претерпит бесконечные страдания и лишения, в конце концов откроется его концепция?
– Не слушайте, не слушайте, – продолжал бубнить Шеп, не поднимая глаз и почти не разжимая губ. – Она вас заговорит, зачарует…
Женщина фыркнула:
– Ага. Просветление. Идеальный интерфейс. Именно так.
– Красивая ложь, чтобы прикрыть неприглядную истину, – скрипучим голоском нараспев протянул богомол, и Энн так и села. Торопливо оглянувшись, она, к своему огорчению, обнаружила, что её спутники, похоже, ничего не слышали. Говорящее насекомое виделось ей одной.
– В действительности нас просто выперли из компании коленкой под зад, – не обращая внимания на богомола, женщина принялась обстоятельно и неторопливо сматывать леску. – Ведь когда-то пользовательские библиотеки собирали вручную, буквально по кирпичику, образ за образом. Отрисовывали объекты, работали над фоном, рендерили. Следили за диапазоном допустимых значений – чтобы, значит, если у кого-то каменный век, не пропустить туда по недосмотру паровоз или, скажем, соковыжималку… – Женщина хмуро обвела взглядом туман, отчего-то уставилась на удочку, затем поморщилась. – А потом пользователи начали генерировать контент сами. И всё, мы стали не нужны.
– Правильно, – кивнул богомол. – Зачем? Теперь система сама себя поддерживает.
– Вы хотите сказать, что сейчас всё вот это вот… – за неимением подходящих слов Саша обвёл рукой туман: – Всё, что нас окружает – это пользовательский контент?
– А что такого? Сеть-то у пользователей общая – все под одним менталнетом ходим. Всё, что кто-то когда-то увидел, или придумал, или вообразил, или узрел в вещем сне – всё идёт в общедоступные библиотеки. А уже ваша локальная оболочка решает, какую откуда текстурку подтянуть, какие объектики в поле зрения разместить…
– Погодите, – перебила Энн. – Это-то неважно – я другого не понимаю: как так получается, что можно делать всё что угодно? И кем угодно становиться?
Женщина подняла брови, затем протянула руку к богомолу. Тот прошествовал к ржавой консервной банке, стоявшей под скамьёй, достал оттуда червяка и положил ей на ладонь.
– Да это-то всегда было можно, разве нет? – Внимательно осмотрев Энн, женщина, не глядя, ловко насадила червяка на крючок. – Лишь бы мощности проца хватало. Ну, силы воображения.
– «Проща-айте, скали-истые го-оры… На по-одвиг Отчизна зовё-о-от…» – Шепард поспешно заткнул пальцами уши и принялся раскачиваться из стороны в сторону.
– Да нет же, ну при чём тут воображение? Вот вода, она есть, она мокрая и холодная; вот лодка…
Женщина переглянулась с богомолом, потом вздохнула, подняла руку и щёлкнула пальцами. И вода, и обе лодки исчезли. Энн с попутчиками оказалась на зелёном лугу, по щиколотку в сочной травке, а женщина сидела перед ними на старом толстом пне – по-прежнему с удочкой в руках. Между ними пропорхала бабочка. Только туман так и не рассеялся.
Саша застыл с открытым ртом, потрясённо озираясь. Шепард зажмурился и мотал головой, как ребёнок, который не хочет слышать конец очень страшной сказки. Джим присел, напрягся, и из браслетов у него на руках внезапно вылетели два коротких и острых клинка.
– Определённые границы, конечно, есть, – заметила женщина невозмутимо. – Без них нельзя. Системное ограничение познаваемости мира, например. Но, поверьте, большинство людей успокаиваются на достигнутом, начиная считать, что дальше пути нет, примерно за несколько световых лет до этих границ.
– Вы Бог, что ли? – Не сводя глаз с женщины, Энн потянула Джима за рубашку, чтобы не натворил лишнего.