– Давай начистоту, Сай, – прошипела Энн. – Ты вовсе не хотел, чтобы я тебя нашла?
– Да не особо, – сдавленно признался Саймон.
– Дорогие товарищи и сторонние лица! – повинуясь знакам Кузьмы, музыканты с грехом пополам выдали на пустой канистре барабанную дробь. – Мы с вами стоим на пороге исторического момента…
– И вообще-то у тебя тут всё прекрасно, – угрожающе начала Энни, заводясь с каждым словом всё больше. – И помощь тебе никакая вовсе не нужна, да? С головой у тебя и без оболочки полный порядок, и жизнь тут просто идеальная, и ты совершенно счастлив.
– Ну сейчас-то что уж говорить… – удручённо пробормотал Сай. – Нас же через минуту-другую поженят.
– Ясно, – сказала Энни и решительно поднялась с места.
– Сегодня будет заключён первый в истории нашей славной коммуны брачный со… Э, стоп, что за дела?! – Кузьма грозно уставился на Энни, которая как раз начала было проталкиваться мимо Саймона к выходу. – Почему у молодой не нолито?! В такой-то день могли бы и поухаживать за новобрачной! Ну-ка, живенько…
– Нет-нет, спасибо, мне не… – но Энн никто и не собирался слушать: ей в момент перегородили дорогу пять-шесть рук, и в каждой было по жестянке.
Призрак миссис Хэймен вырос у девушки за плечом и грозно воздел палец. Однако после недолгих колебаний Энни решила, что в данной ситуации пренебречь матушкиным заветом будет вполне извинительно. В конце концов, день у неё выдался сегодня тяжёлый, так что принять немного будет, может, и не лишним.
Энн схватила первую жестянку, которая пришлась под руку, и под одобрительные возгласы маханула её содержимое залпом.
– Уважаемые члены общины! – начала она, не переводя дыхания. – Мы очень признательны вам за гостеприимство, но меня совершенно не устраивает…
Тут Энн пришлось-таки выдохнуть. Тут же в глазах у неё зарябило, пол качнулся… И наступил полный блэкаут.
Глава восемнадцатая,в которой всё встаёт с ног на голову, но странным образом оказывается на своём месте
«…Безусловно, если отбросить предвзятость, забыть обиды, причинённые лично мне, да ещё сделать над собой определённое усилие и рассуждать беспристрастно, то можно – всё-таки можно, да, – предположить, что через тысячелетие-другое даже сей безумный народец сможет дозреть до подобающего уровня осознанности и самоконтроля.
То есть, положа руку на сердце, я никак не могу исключить такого варианта развития событий, при котором эти олухи царя небесного поколение за поколением будут облагораживаться и потихоньку-полегоньку приучатся к ответственному обращению с информацией. И опыт, сын ошибок трудных, и всё такое прочее.
Сколько захватывающих открытий, должно быть, сделают они на этом пути! Сама реальность станет для них ошеломительно иной! Они постигнут взаимообратимые законы перетекания информации в энергию и обратно, равно как и материализации из инфосферы, переопределят сами понятия сущности и бытия и в конце концов уподобятся собственным древним богам…
Или нет».
– Мисс… Э, то есть миссис… Вы меня слышите?
Энн осторожно открыла один глаз и подождала статуса от системы. Через несколько секунд не без труда вспомнила, что системы больше нет. Видно, отныне придётся определять статус самостоятельно. Для начала – она определённо лежит на чём-то относительно мягком.
– Проснитесь на минуточку, пожалуйста!
Что это? А… Так это ж Шепард! Хорошо, что шёпотом, но что ему вообще надо?
– Эй… – Коммандер предпринял осторожную попытку потрясти её за плечо, и Энн грозно зарычала. Шеп отдёрнул руку. – Ладно-ладно, я понял. Всё, что перепадает бедному Шепарду в жизни, – это чужая немотивированная агрессия. Я вообще-то хотел попрощаться, только и всего.
– Попрррщщщ? – стоило изрядного труда держать глаз открытым, и Энн пока не рискнула оторвать от лежанки голову.
– Ну да. Я ухожу. То есть мы уходим. Простите, но эта здешняя жизнь никак не по мне. Знаете, что у них тут позади домов? – Шеп выдержал вежливую паузу, не дождался уточняющего вопроса и осуждающе произнёс: – Огороды! Их надо полоть, копать, окучивать; и я, понимаете, подозреваю, что моих интеллектуальных способностей просто не хватит для того, чтобы собирать колорадских жуков, а потом давить их ногами прямо на дороге – мерзкое, признаться, зрелище…
– М-м-м… – отозвалась Энн. Глаз начал сам собой закрываться.
– Ну да… – растерянно прошептал коммандер. – Раз так… В общем, было очень приятно свести с вами знакомство, и я желаю вам всяческого счастья… До свидания?
Если Шепард ждал какой-то осмысленной реакции, то очень напрасно. Энн уже отключилась обратно.
– Мисс Аня! Надеюсь, вы извините, если я по-прежнему буду называть вас так – на правах старого друга?
Да что ему надо-то?! Вот настырный…
– Мне ужасно неловко будить вас, мисс Аня, но, боюсь, другого случая проститься не представится… Дело в том, что нам надо удрать до того, как все проснутся, а просыпаются тут, боюсь, с восходом… Эти милые сельские обычаи – какое-то сплошное самоистязание, право слово.
А! Это уже не Шепард. А кто?
Энн опять пришлось приоткрыть глаз.
– Я душевно рад, что вы обрели-таки своё счастье, и безмерно горд тем, что в некоторой мере этому поспособствовал. – Учитель Саа, стоя на одном колене перед ложем Энн, прижимал руку к груди. Он тоже говорил шёпотом: – Ваш пленительный образ навсегда останется в моём сердце. Но, боюсь, условия здешней жизни никак не соответствуют моим представлениям о жизни как таковой – я имею в виду нормальную, – так что нам со спутниками стоит поспешить.
– Сосссптнннн?
– О да… Мы посовещались с товарищами – боже, какое кошмарное слово – и выяснили, что прекрасная идея членов общины оставить нас здесь никому, кроме них, прекрасной не кажется. Коммандер в качестве альтернативы изъявил желание войти в бизнес моего батюшки… Впрочем, этот проект ещё на стадии рассмотрения.
– ? – на этот раз Энн не осилила вербализацию, но Саша её понял.
– Не уверен, не думаю. Лично мне не очень хотелось бы возвращаться к отцу – по крайней мере сейчас. Не исключено, что пока мы направимся куда глаза глядят. По крайней мере, мистер Бейкер ратует за этот вариант, хотя нас, конечно, никто не заставляет непременно держаться друг друга. Возможно, вскорости каждый из нас пойдёт своим путём – но такова жизнь, именно так в ней и происходит сплошь и рядом.
В этот момент поблизости послышались стон и какое-то шевеление. Саша быстро и тихо поднялся с колена.
– Убегаю, мисс Аня. Ещё раз: примите мои искренние пожелания счастья и мою вечную преданность.
Докучавший ей шёпот смолк, и Энн с удовольствием уснула опять.
Когда девушка открыла глаза в следующий раз, в помещении было относительно светло. С улицы доносились какие-то будничные звуки – вроде квохтанья кур. Несколько минуточек Энн полежала неподвижно, потом осторожно села и потрясла головой.
Матерь Божья! Что же это с ней приключилось?
Со всевозможным тщанием Энни сфокусировала взгляд и изучила помещение. Тёмная, тесная и довольно грязная комнатёнка с земляным полом и косой крышей. Единственная лежанка, узкая и жёсткая, – её она как раз и занимает. А… А это ещё что?!
У одной из стен был грубо сложен каменный очаг. И у очага лежал скрючившись какой-то полностью одетый, но разутый человек. Сапоги стояли рядом аккуратной парочкой.
Последние наблюдения навели Энни на одну важную мысль, и она поспешно оглядела себя саму. Всё в порядке, она тоже одета. Девушка встала и, морщась, прошагала к незнакомцу.
Саймон…
Что он здесь делает?!
Вот теперь Энни со всей ясностью осознала, что у неё имеется проблема – и посерьёзней, чем головная боль. Как ни силилась, она ни в какую не могла припомнить ничегошеньки из второй части вчерашней пирушки.
Энн тихонько чертыхнулась и присела на корточки:
– Саймон!
– М-м-м-м…
Девушка вцепилась Саю в плечо и принялась немилосердно трясти:
– Сай! Просыпайся! Расскажи мне про вчерашний вечер!
Саймон застонал и вяло потянул руку к затылку:
– Энни, пожалуйста… У меня раскалывается голова.
– У меня тоже, но это дела не меняет. Что вчера было?
– Ты разве не помнишь? Был праздник…
– Дальше!
– Все пили и веселились… Особенно ты…
– Дальше.
– Потом Кузьма нас по-быстрому расписал, и все ещё пили и ещё веселились…
– Даль… Что?! – Энн похолодела. – В каком смысле расписал?
Бережно потирая затылок, Саймон поднял на неё взгляд, полный муки:
– В смысле поженил. Властью, данной ему общиной… Всё чин чином.
Энн села на пол и вцепилась обеими руками в волосы.
– Дальше некоторые хотели продолжать веселиться, – продолжил Сай уже по собственной инициативе. – Особенно ты, но я вытащил тебя из-за стола и привёл вот сюда. Это мой дом, кстати. Ну, то есть… Теперь, выходит, наш.
Энни сглотнула.
– А даль… ше?
– А дальше, стоило нам дойти до порога, как появился твой приятель Бейкер, – мрачно ответил Сай. – И нагло предложил мне переночевать где угодно, кроме моего же собственного дома, потому что у тебя, мол, был тяжёлый день и надо тебя оставить в покое. И я сказал ему, чтобы он отвалил, и тогда меня ударил по голове какой-то тяжёлый тупой предмет, и дальше я тоже ничего не помню.
Энн радостно захлопала в ладоши. Милый, милый Джим!
Саймон приподнялся на локте и хмуро глянул на неё:
– По-твоему, это весело? Между прочим – что у нас на завтрак? И, кстати, сегодня мне понадобятся чистые носки.
За стеной ошалело кукарекнул петух. Энни нагнулась к Саймону, быстро чмокнула его в щёку, подхватила котомку и вскочила на ноги, игнорируя пушечную канонаду внутри черепа, вызванную этим простым движением:
– Прости, Сай: кажется, я не подхожу для семейной жизни.
Выскочив наружу, девушка сощурилась от солнца. В ярком свете утра поселение выглядело ещё унылее: низкие, скособоченные и кое-где проседающие до самой земли крыши, повсюду грязь, лопухи и куриный помёт. По узкой, обросшей крапивой тропе, которую здесь считали улицей, пробиралась женщина с полными вёдрами, и Энн помахала ей: