Джулианна потянулась к его ладони, и Доминик взял ее за руку, крепко прижав к себе.
– Много лет назад ее сердце разбили. Я не осознавала этого до тех пор, пока тебя не вверили нашим заботам, но, полагаю, она все еще питает чувства к тому мужчине – а ты немного похож на него. Мне кажется, именно поэтому она так тебе не доверяет.
– Она была увлечена дворянином, о котором ты упоминала, Сент-Джастом?
– У тебя необычайно хорошая память, Шарль.
– Ты ведь сказала, что он – патриот, и это делает его моим врагом. Разумеется, я запомнил его, – любезно пояснил Доминик. Но в глубине души он недоумевал: как же так? Он прекрасно знал Гренвилла: несмотря на то что тот не слыл дамским угодником, у него всегда была какая-нибудь красивая любовница, Доминик не мог представить Гренвилла ухаживавшим за Амелией Грейстоун. Наверняка миниатюрная строгая Амелия неверно истолковала общение с ним. – Твоя сестра подумывала окрутить графа?
– В то время он не был графом – даже не был наследником. И моя сестра не собиралась никого окрутить, она не охотится на мужчин! Сент-Джаст увидел ее на ярмарке. Он навещал ее множество раз, но, судя по всему, не питал к ней искреннего интереса, потому что после смерти своего брата просто покинул наши края и никогда больше сюда не приезжал. – Джулианна вспыхнула от негодования. – Он даже письма не прислал!
Доминик по-прежнему не мог вообразить, чтобы Саймон Гренвилл вел себя как глупец, потерявший голову от любви. Впрочем, старший брат Саймона умер лет девять-десять назад. Доминик решил, что с годами людям свойственно меняться.
– Смотри, – отвлекла его от раздумий Джулианна.
Впереди виднелась пара громадных валунов. Они были высокими, словно башни, и Доминик тут же почувствовал, как все тело сжалось от возбуждения. Кисть Джулианны скользнула в его руку. Хитро улыбнувшись, возлюбленная потянула его вперед, за один из валунов, и вскоре они уже были надежно спрятаны от посторонних глаз.
Доминик мгновенно притянул Джулианну к себе, чувствуя, как громко стучит его сердце. Улыбка тут же исчезла с лица Джулианны, и Доминик увидел в ее глазах страстное желание, которое ощущал сам. Прошло всего несколько часов с тех пор, как она выскользнула из его постели, но он жадно притянул ее ближе. Он хотел ее прямо сейчас, с умопомрачительной, приводящей в исступление силой.
Почему бы не задержаться здесь еще на несколько дней? Ведь скоро он уедет, чтобы никогда больше не вернуться. Когда Доминик покинет это имение, его жизнь сведется к короткому пребыванию в Лондоне, а потом не останется ничего, кроме войны и шпионажа, революции и смерти.
– Шарль, – пылко прошептала Джулианна, – займись со мной любовью.
Доминик втянул в легкие побольше воздуха. Джулианна знала, что он чувствует себя достаточно хорошо, чтобы уехать; она знала, что этот день вот-вот наступит, даже при том, что они не обсуждали этого.
Доминик прильнул к губам Джулианны в страстном поцелуе и потянул ее вниз, на землю, рядом с собой.
– Никогда еще не видел тебя в таком хорошем расположении духа, – заметил Том Трейтон, пристально глядя на нее.
Джулианна сердечно улыбнулась Тому. Они как раз въехали на каменистую дорогу, ведущую в Грейстоун, устроившись рядом на переднем сиденье экипажа. Лошадь Тома, привязанная к задней части кареты, покорно плелась следом. Прошло несколько дней с тех пор, как они с Шарлем занимались любовью у океана. Джулианна отправилась в Пензанс пополнить запасы продуктов и случайно встретила Тома у свечного магазина. У нее не было возможности поговорить с верным другом с тех пор, как Шарль пришел в себя почти три недели назад. И хотя Джулианна сгорала от желания поскорее вернуться к своему герою, она точно так же жаждала узнать у Тома последние новости. Она хотела заполучить ценную информацию не только для себя – она хотела узнать новости для Шарля.
Ее возлюбленного.
Стоило Джулианне подумать о нем, как сердце дрогнуло от безграничной любви и страстного желания. На протяжении почти двух недель – двенадцати дней, если быть точной, – она украдкой проскальзывала в его спальню каждую ночь. А еще гуляла с Шарлем по утесам или вдоль бухты – и это означало, что они предавались необузданной, исступленной страсти прямо под открытым небом. Джулианна понимала, что отныне не могла мыслить здраво – только не в те мгновения, когда находилась рядом с Шарлем.
Она была просто без ума от него.
И Джулианна нисколько не сомневалась, что Шарль любит ее точно так же, с такой же неистовой силой. Теперь страсть любимого была горячее, чем в самом начале их романа. Казалось, он, совсем как сама Джулианна, досадовал по поводу вечно спешащих куда-то часов, когда отпущенное им время истекало. А еще Шарль всегда задавал ей глубоко личные вопросы о жизни в Грейстоуне, ее прошлом и будущем. Джулианне даже казалось: если бы Шарль захотел, он наверняка смог бы написать ее полную биографию.
Мысль о том, что любимый вот-вот покинет ее, приводила Джулианну в ужас.
Разумеется, они никогда не обсуждали его грядущий отъезд во Францию. Казалось, будто они пришли к молчаливому соглашению жить одним мгновением – рискованно, страстно, полагаясь на случай.
Тем утром Джулианна с большой неохотой сказала Шарлю, что должна поехать в город. К ее удивлению, любимый горячо поддержал это желание – словно не возражал, что они пропустят свое дневное свидание. Шарль признался, что прямо-таки жаждет ознакомиться с лондонскими газетами. Джулианна видела мрачную настойчивость и нетерпение в его глазах – и чувствовала себя так, словно ей в лицо только что плеснули ушат холодной воды. Однако они по-прежнему вели себя как два страстных любовника, которых не заботило ничего на этом свете. Они забыли о войне, революции, даже военной политике правительства здесь, на родине Джулианны, – и это было просто непозволительно.
Конечно же она принесла бы Шарлю новости.
А известия Тома были не слишком обнадеживающими. Лион, Марсель и Тулон находились теперь в руках антиреспубликанских лидеров. В Париже продолжались мятежи, главным образом из-за высоких цен на хлеб и удручающего дефицита продовольствия. По сути, город был в состоянии близком к анархии. Власть принадлежала толпе, за исключением тех редких случаев, когда на улицах появлялась жандармерия. По сведениям Тома, восстания охватили и остальную часть страны.
До этого времени Джулианна с Томом обычно всю дорогу самозабвенно говорили о войне. У них не было возможности обсуждать личные дела.
– Я всегда в хорошем расположении духа, – ответила Джулианна на неожиданный вопрос друга. – Но ты не выглядишь счастливым. Что-то не так, Том?
– До меня дошли слухи, что Питт собрал кабинет министров, чтобы решить проблему, связанную с французским шпионажем в Великобритании. – Он закатил глаза. – Они создали организацию под названием Комитет по делам иностранцев.
– Неужели в Великобритании действуют французские агенты?
– Полагаю, да. Эти проклятые эмигранты повсюду, так и замышляют всякого рода роялистские заговоры против республики, – с жаром бросил Том. И, помолчав, добавил: – А еще поговаривают – и это похоже на правду, – что Питт намерен использовать это новое ведомство, чтобы выслеживать и ловить таких сторонников якобинцев, как мы с тобой.
Ужас пронзил Джулианну.
– Это вздор! Разумеется, наше правительство не станет преследовать собственных граждан.
– Не знаю, вздор это или нет. Но прекрасно понимаю, что Питт ненавидит нас – король ненавидит нас – и тори ненавидят нас.
Она вздрогнула.
– Просто будь осторожной. Мы не разговаривали несколько недель, Джулианна. Я получил письмо от Марселя, – поведал Том, имея в виду их знакомого из парижского клуба якобинцев, который состоял с ними в переписке. – Он утверждает, что некая семья французских эмигрантов обосновалась в Южном Корнуолле или переедет туда в самое ближайшее время. Марсель просит меня выяснить местонахождение графа Д’Аршана и его детей. Ты что-нибудь слышала об этом человеке?
– Нет, никогда, – ответила озадаченная Джулианна. – А почему они хотят узнать его местонахождение?
– Понятия не имею, но я написал, что мы могли бы помочь.
– Конечно поможем, – согласилась она, похлопывая Тома по предплечью.
Друг взглянул ей в глаза:
– Я скучал по тебе.
Джулианна застыла на месте, все ее тело напряглось.
– Что-то не так, Джулианна? Почему ты так странно смотришь на меня? – встревожился Том. – Мне известно, что ты знаешь о моей привязанности к тебе.
– Конечно, – в смятении выдавила из себя Джулианна. Впереди наконец-то показался дом, резко выделявшийся на фоне неба и океана. Она вдохнула, собираясь с силами. – Я сообщала тебе о Морисе.
И в самом деле, пару недель назад Джулианна посылала Тому записку.
– В нашем доме был очень слабый, больной гость, о котором следовало заботиться. Я не могла выкроить ни мгновения, чтобы подумать о себе самой. – Джулианна отвернулась, краснея от постыдной лжи. Сказать по чести, последние две недели она только и думала, что о себе и своей потребности быть с Шарлем.
– Я думал, ты утомлена тем, что посторонний человек задержался в вашем доме так надолго, особенно если этот гость требует внимания, посягая на твои интересы и страстные увлечения.
«О, какая ужасная, неловкая ситуация!» – подумала Джулианна, и ее сердце учащенно забилось.
– К счастью, Шарль – очень интересный человек. Его общество развлекало, а не утомляло меня. Он тебе очень понравится, Том. Он весьма любезен и в высшей степени обаятелен.
Том метнул в нее резкий взгляд:
– Так он уже Шарль?
Старательно избегая смотреть ему в глаза, Джулианна объяснила:
– Он стал моим другом.
– Ну конечно стал. Он – офицер французской армии, так что мне он, естественно, уже нравится. Он, должно быть, щедро потчевал тебя рассказами о войне, Джулианна? Кажется неправдоподобным, что армейский офицер может быть столь любезен.
– Он – сын ювелира, но владеет магазином гравюр в Париже, а еще он весьма начитан и эрудирован, в чем ты совсем скоро убедишься, – нетерпеливо отозвалась Джулианна. Шарль рассказал ей о своей семье и жизни во Франции. И теперь она не могла дождаться, когда же эти двое мужчин познакомятся. Они обязательно подружатся с первой же встречи, ведь у них так много общего!