– Моя преданность.
– Я знала, что именно это ты и скажешь… – Она отпрянула от Доминика.
– И ты встревожена? Я всегда буду заботиться о тебе, всегда буду защищать тебя, если смогу.
– Но? – напрямик спросила Надин.
Он молчал, не желая откровенничать на особенно сокровенную, личную тему.
Надин улыбнулась и ответила за него:
– Но мы – уже не двое беззаботных босоногих ребятишек. Мы – даже не богатая французская наследница и могущественный английский граф, танцующие всю ночь напролет или присутствующие на званом вечере в саду.
Тщательно подбирая слова, Доминик сказал:
– Может быть, мы еще обсудим то, что произошло за последние два года.
– Может быть, и обсудим – в другое время.
У Доминика словно камень с души упал оттого, что сложный разговор можно отложить. Поколебавшись, он произнес:
– Война меняет всех. Мне ненавистна сама мысль о том, что эти события как-то тебя затронули. Мне очень жаль, что я не смог сберечь тебя, Надин. Я искал тебя долгих пять месяцев. И никогда не бросил бы эти поиски, если бы знал, что ты жива. И я не позволю этим годам разлуки разрушить наши отношения.
– Но во Франции сейчас – сущий ураган. Война, анархия, разъяренная толпа, якобинцы – разве они не разрушают все на своем пути?
Доминик снова погрузился в молчание, позволив каждой кровавой детали тех событий всплыть в памяти, а заодно разрешив себе вспомнить каждую деталь его отношений с Джулианной. И в этот ужасный момент он вдруг осознал, что проклятая революция уже разрушила две самые важные связи в его жизни.
– Все изменилось, не так ли? – после долгой паузы констатировала Надин. – Все.
Его сердце яростно заколотилось.
– Да. Все изменилось, Надин.
Глава 9
– Должно быть, это и есть нужный мне дом, – удивленно сказала Джулианна.
Устроившись на заднем сиденье кареты Тома, она смотрела на славный двухэтажный особняк на лондонской Кавендиш-сквер. Экипаж катился по зажиточному району, наполненному другими величественными двух- и трехэтажными домами. Вдоль улицы стояли тенистые вязы, точно так же, как и великолепные двухколесные кареты и экипажи. Оксфорд-стрит с ее шикарными магазинами находилась в квартале отсюда. Нужный дом оказался намного больше и роскошнее, чем ожидала Джулианна.
– Полагаю, дела на шахте и в карьере идут лучше, чем говорит Лукас, – заметил Том, и в его голосе тоже прозвучало удивление.
– И как мы можем позволить себе это? – удивилась Джулианна. – Лукас не может управляться с таким домом в одиночку. Ему нужны экономка и горничная.
– Думаю, тебе лучше спросить об этом у своего брата, – улыбнулся Том. – Ах, здесь есть даже конюх, как я посмотрю!
Джулианна увидела молодого человека, который вышел из задней части дома и теперь приближался к ним. В самом конце короткой подъездной дороги виднелись строение для экипажей и конюшня. Джулианна вышла из кареты, следом выбрался Том, кратко что-то бросивший кучеру. Трейтон собирался провести ночь в Лондоне, а на следующее утро продолжить свой путь в Эдинбург.
Остановившись перед домом, Джулианна увидела приближающийся экипаж – это была весьма изысканная двухместная карета, запряженная парой резвых гнедых лошадей. Когда карета подъехала достаточно близко, Джулианна увидела двух сидевших внутри очаровательных молодых леди в светлых шелках и с высокими, напоминающими башни прическами. Проносясь мимо, леди шутливо помахали ей своими одетыми в перчатки ладошками.
Такие моменты случались редко, но сейчас Джулианна особенно остро почувствовала себя бедной и неотесанной.
Нахмурившись, Том подошел к ней.
– Они абсолютно безразличны к страданиям, которые претерпевают люди прямо у них под носом, – сказал он.
– Да, ты прав, – вздохнула Джулианна. – Но ты не можешь не признать, что они красивы.
Том странно взглянул на нее, и в его глазах мелькнул упрек.
– Нет, не красивы. А вот ты – очень красивая.
Джулианна заставила себя улыбнуться. Поездка из Корнуолла заняла три дня – каждую ночь им приходилось проводить в очередной общественной гостинице. Путешествие было приятным, ведь Джулианна от души наслаждалась компанией Тома, точно так же, как и вдовы, которая сопровождала их. Джулианна едва ли могла путешествовать одна с Томом – это было неподобающе, а миссис Рестон давно собиралась навестить своих детей в городе. Пока миссис Рестон дремала в карете, Джулианна с Томом проводили время вместе: читали газеты, писали письма и обсуждали политику. К счастью, Том оказался достаточно любезным, чтобы не поднимать в разговоре по-прежнему остававшуюся щекотливой тему о Педжете. Том нашел множество поводов восхититься чувством юмора Джулианны, ее умом и умением путешествовать. Неужели он хотел недвусмысленно заявить о своих чувствах? Или просто проявлял любезность?
Ее сердце все еще ныло и кровоточило от нанесенной раны. Джулианна по-прежнему каждый день думала о Педжете – с болью, гневом и смятением. Она надеялась, что у Тома нет серьезных намерений по поводу отмщения.
В самый первый день их поездки Джулианна осмелилась спросить о письме их якобинским союзникам в Париже – она все время переживала об этом.
– Ты уже написал Марселю?
– Да, написал.
Джулианну пронзило острое чувство тревоги.
– Ты раскрыл тайну личности Бедфорда?
– Естественно, Джулианна. Ты, разумеется, не передумала предать огласке его деятельность, не так ли?
Она ни за что не хотела, чтобы сведения о деятельности Педжета стали известны его врагам во Франции, но предпочла промолчать. Том воспринял ее молчание как знак согласия, и на этом разговор закончился.
Теперь же Джулианна, все еще смущенная его лестью, предложила:
– Давай зайдем в дом и немного отдохнем. Тебе предстоит долгое путешествие.
Она взяла Тома под руку.
Как только они направились к дому, входная дверь распахнулась.
На пороге появился Лукас, расплывшийся в улыбке при виде сестры:
– А ты прекрасно добралась до Лондона, как я посмотрю! Добрый день, Джулианна!
Брат шагнул навстречу; сегодня на нем красовались темно-зеленый сюртук, серебристый жилет и светлые бриджи. Лукас не надел парик, его рыжевато-коричневые волосы были убраны в косу, но в любом случае выглядел брат как записной франт.
Джулианна обняла Лукаса, успев заметить, что улыбка быстро сбежала с его лица, а взгляд стал резким, испытующим. Сейчас Джулианна уже не сердилась на Лукаса и горела желанием поговорить с ним по душам, причем как можно скорее.
– Мы пережили тряску по ужасным дорогам, – с напускной веселостью бросила она. И увидела, как Лукас обернулся к Тому и пожал ему руку. Джулианна вспомнила, что последний раз эти двое встречались в Пензансе. Прошло больше месяца с тех пор – с того памятного дня, когда она приехала на очередную встречу их общества. В тот день Джек привез Педжета в Грейстоун.
Помнится, тогда Лукас не одобрил ее общение с Томом. Теперь брат держался холодно и формально.
– Благодарю вас за то, что сопроводили Джулианну в город, Томас.
– Не за что, был рад помочь, – коротко ответил Том.
– Если ты не возражаешь, Том останется у нас на ночь, – поспешила сказать Джулианна.
– Он останется лишь на одну ночь? – невозмутимо уточнил Лукас.
И Джулианна вдруг осознала, что не может уловить ход мыслей брата. В этот самый момент он напомнил ей Педжета. Но не мог ведь Лукас обманывать ее – и Амелию, Джека? Впрочем, разве не очевидно было, когда Джулианна подслушала разговор Лукаса с Педжетом, что брат каким-то образом был втянут в войну против Франции? Разве он не упоминал что-то о приказах из Уайтхолла?
– Я направляюсь в Шотландию, – объяснил Том.
– Ах да, на это радикальное собрание Томаса Харди! – Лицо Лукаса оставалось непроницаемым, в тоне брата засквозила насмешка. Но прежде чем Джулианна успела встревожиться, Лукас добавил: – Едва ли этот съезд – тайна, не так ли? Так что заходите в дом. Я распорядился об ужине для нас. – Он выразительно посмотрел на Джулианну: – Я поражен тем, что ты не попыталась убедить меня позволить тебе поехать с ним в Эдинбург.
Джулианна вспомнила о съезде радикалов в Лондоне. И предпочла просто улыбнуться.
Взгляд брата снова стал резким.
Джулианна остановилась перед открытой дверью гостиной, в которой Лукас наслаждался одиночеством в компании бренди и London Times. Ужин закончился какое-то время назад, и брат переоделся в пейслийский халат и комнатные туфли. При виде Джулианны он поднялся, вскинув вверх темную бровь.
Джулианна осталась в том же платье, которое надела к ужину. Это было ее лучшее платье: из розового, в цветочек, шелка, с квадратным вырезом и рукавами в три четверти, с широкими юбками, украшенными рюшами, под которыми скрывались нижние юбки из ткани потемнее, с узором из роз. Амелия настояла, чтобы она взяла с собой мамины кулон и серьги с жемчугом, которые Джулианна, впрочем, уже сняла. Улыбнувшись, она вошла в гостиную, но тут же посерьезнела и плотно закрыла за собой дверь.
– Ужин был весьма недурным, – завел разговор ни о чем Лукас, отодвигая для сестры маленькое бледно-голубое кресло с резными и покрытыми белой краской подлокотниками и ножками. – Я рад, что ты оказалась в городе, Джулианна, но утром мне придется уехать. Это вышло довольно неожиданно, но меня не будет всего несколько дней.
Джулианна подумала о съезде, который должен был длиться два дня, и вздохнула с облегчением. Лукас ни за что не должен узнать истинную причину, побудившую ее приехать в это время в Лондон.
– Обо мне не беспокойся, – сказала она и замялась, не решаясь задать вопрос. И на этот раз Лукас отправлялся в какую-то поездку. Разве Джулианна не гадала уже над тем, всегда ли он был в Лондоне, когда утверждал, что отправляется в столицу? – Куда ты собираешься?
– В Манчестер. Я нашел новый литейный завод для переработки нашей руды.
Джулианну охватили сомнения по поводу его истинных намерений.