ме того, Жаклин знал о том, что на них шли войска, освобожденные в Майнце, – и буквально умолял о безотлагательной помощи.
Читая письмо Мишеля, Доминик чувствовал, как мучительно переворачивалось все внутри. Он собирался вернуться к войне, анархии и революции… Он не был уверен, что на сей раз выживет. И впервые думал не о своей жизни, а о своем благоразумии.
– Уиндхэм рассматривает возможность изменения даты поставок боеприпасов? – после долгого молчания спросил он.
– Нет.
Доминик подумал о том, что завтра на рассвете придется отправить курьером написанное недавно письмо. Мишель не обрадуется, когда узнает, что прибытие боеприпасов ожидается лишь через шесть недель – в середине октября.
– Я устроил твой переезд седьмого числа, на рассвете, – сказал Уорлок.
Доминик потрясенно застыл на месте. Ему придется вернуться во Францию через каких-то четыре дня! Его краткая передышка подошла к концу.
– Ты отправишься прямо в Нант, встретишься с Жаклином и оценишь ситуацию. В бой не лезь. Обстановку доложи без промедления. Возможно, твой доклад из первых рук заставит Уиндхэма передумать.
Внезапно Доминик пришел в такую ярость, что бросил письмо в Уорлока.
– Все уже доложено – в этом послании. Они голодают. У них почти не осталось оружия. Нет боеприпасов. Вот мой доклад!
– По нашей оценке, французские войска окажутся в пределах досягаемости на следующей неделе, – невозмутимо заметил Уорлок. Так же спокойно он взял письмо и отложил его в сторону. – И я не шучу, Педжет. Ты слишком ценен для нас – даже не думай вступать в какое-нибудь сражение.
Доминик знал, что никогда не будет прятаться за спины других, как трус, в то время как его люди отправятся воевать. Но сейчас он медленно постигал всю суть данного задания. Он должен был уехать через несколько дней.
А как же Джулианна?…
И что-то в его сердце вдруг отчаянно затрепетало. И отозвалось острой болью. Странно, но он не хотел покидать ее.
И в этот самый момент Доминик понял, что перед отъездом должен позаботиться о Джулианне. Она не могла вернуться в Корнуолл и жить в имении Грейстоун в жалких условиях, в нищете, как раньше. Доминик даст указания леди Катрин, и та позволит Джулианне проживать в Бедфорд-Хаус. Он может даже перевезти в город ее сестру и мать, они составят Джулианне компанию, если та пожелает. Но что потом? Доминик не мог просить ее ждать его. Это было бы нечестно.
Доминик резко поднялся с места. Он не собирался задерживаться в компании Уорлока. Решил, что лучше пригласит Джулианну куда-нибудь сегодня вечером – в оперу или театр, туда, где она сможет развлечься. А завтра пошлет за модисткой. Доминик собирался сделать это еще некоторое время назад. А потом он купит Джулианне какую-нибудь безделушку, которую можно было бы носить каждый день, – маленькую подвеску или камею, которая не вызовет ненужных вопросов.
– Мне пора, – бросил Доминик, подумывая заглянуть к ювелиру по пути домой.
Уорлок лишь головой покачал.
В этот вечерний час Гайд-парк обезлюдел. Было уже шесть вечера.
Прошедшие несколько часов, в течение которых Джулианна ждала известия от Марселя, тянулись мучительно долго. Вчера вечером Доминик возил ее в Воксхолл, а потом они ужинали в его комнате при свечах. Этим утром он вызвал модистку в ее спальню – и заказал Джулианне целый гардероб. Потом пригласил ее в Британский музей, где они провели весь день. Джулианна разрывалась между радостью и безграничным отчаянием: чувства Доминика никогда еще не были более очевидными, но ей становилось не по себе при мысли о том, что ей предстояло сделать.
Джулианна не знала, почему Доминик вдруг стал таким внимательным и задумчивым. Лишь догадывалась, что он наверняка должен был уехать в самое ближайшее время. Любимый не упоминал, что должен вот-вот вернуться во Францию, но вел себя так, словно отпущенное им время истекало.
Теперь Джулианна прогуливалась по парку, недалеко от подъездной дороги, вне себя от смятения, тревоги и страха.
Как она могла предать Доминика самым подлым образом? И как могла пойти на это? Даже если бы Доминик не предупредил Джулианну о том, как опасны шпионские игры, она все равно тряслась бы от страха. Этот Марсель казался беспощадным.
Джулианна медленно шла вперед. Картины замечательного вечера, который они провели вчера вдвоем, настойчиво преследовали ее. Джулианна явственно видела улыбку Доминика, наблюдающего за тем, как она восторженно смотрит на сцену и внимает музыкантам, его потеплевшие глаза напротив, когда они ужинали за одним столом, его разгоравшийся страстью взгляд и нежную улыбку, когда он накрыл ее тело своим позже, в постели…
В памяти всплывало и то, как Доминик разбрасывал образцы тканей и кусочки меха в ее спальне, выбирая или не одобряя будущие наряды, пока сама Джулианна, раскрыв рот от изумления, беспомощно смотрела на него и модистку. Вспоминалось и то, как они прогуливались по музею, рука об руку, и остальные посетители экспозиции поворачивали голову, чтобы посмотреть им вслед…
Сейчас Джулианна едва ли могла мыслить здраво. Ее жизнь представляла собой полную неразбериху.
Легкий двухколесный экипаж въехал на дорожку с Парк-Лейн. Джулианна застыла на месте, вцепившись в свою маленькую сумочку и слушая биение собственного сердца, оглушительно колотящегося в груди. Она не сомневалась в том, что в карете сидел Марсель. Мощная волна страха хлынула в ее душу.
Экипаж замедлил ход. Джулианна подошла ближе к подъездной дорожке и остановилась прямо около нее. Экипаж наконец-то подъехал к ней, и тянувшая его гнедая лошадь остановилась. Улыбнувшись Джулианне, Марсель коснулся полей своего цилиндра.
Она не улыбнулась ему в ответ.
– Вы – подлец!
– Что у вас есть для меня?
Джулианна открыла сумку и вручила ему набросок карты Доминика, который восстановила по памяти, и заметки, которые она сделала на основе письма.
Марсель внимательно изучил два листа пергаментной бумаги. Его глаза округлились.
– Откуда вы это взяли?
– Карта, с которой я срисовала это, лежит под замком в ящике его стола, точно так же, как и письмо. Я запомнила оба листа. Я сделала свое дело. Теперь я жду от вас обещания, что вы оставите мою сестру и мою мать в покое.
– А с какой стати мне это делать, если вы только что доказали, какой полезной можете для меня оказаться?
Ваш брат Лукас собирается во Францию. Полагаю, он направится в Гавр. Узнайте точно, когда он уезжает – время и место отправления – и где он намеревается высадиться на берег.
Джулианна задохнулась от ужаса и возмущения. Теперь он хочет, чтобы она шпионила за Лукасом?
– Вы – ублюдок! Вы солгали! Я не стану этого делать!
– Ах так, не станете? Ну-ну, я уже представляю, как ваша бедная мать падает с лестницы и ломает себе шею. – Марсель улыбнулся, но его бледные глаза остались холодными. – Отныне, Джулианна, вы принадлежите мне.
На часах было почти восемь, а Доминик все не возвращался домой. Джулианна мерила шагами гостиную недалеко от центральной башни, пока мягкие серые тени сумерек постепенно вползали в комнату. От произошедшего Джулианне стало так дурно, что по возвращении домой ее долго выворачивало наизнанку. В этот момент она поняла, что настойчиво преследовавшая ее тошнота, скорее всего, не имела никакого отношения к беременности.
Неужели она осмелится поведать Доминику о Марселе? В конце концов, так дальше продолжаться не могло! Но если бы Джулианна рассказала Доминику об этом негодяе, ей пришлось бы откровенно признаться во всем. Абсолютно во всем.
Услышав шорох на пороге гостиной, Джулианна медленно обернулась. В дверном проеме стояла леди Педжет, явно встревоженная.
– Все в порядке?
Джулианна крепко обхватила себя руками. С момента званого ужина в Бедфорд-Хаус леди Катрин была с ней вежлива и даже дружелюбна. Возможно, вдовствующая графиня прониклась к ней симпатией? Впрочем, обольщаться не стоило: Джулианна не сомневалась, что, расскажи она Доминику о Марселе, и леди Катрин снова возненавидит ее, узнав о возмутительном предательстве.
Джулианне пришло в голову, что леди Катрин не знала о намерении Доминика как можно скорее вернуться во Францию. Она успела изучить леди Педжет достаточно хорошо, чтобы понимать, какой пылкой и темпераментной была эта женщина – явно не из тех, кто привык скрывать свои чувства. Если бы она знала об отъезде сына, наверняка была бы просто убита горем.
– Уже поздно. Я жду Доминика.
– Я распорядилась задержать ужин для всех нас, – сказала леди Катрин, удивив Джулианну. Они еще ни разу не ужинали все вместе, втроем. Доминик сообщил, что немного опоздает.
И тут внимание графини привлек какой-то шум за окном, доносившийся с подъездной дорожки. Джулианна обернулась и увидела, что к дому приближается огромная черная лакированная карета Доминика. Швейцар в ливрее уже приготовился распахнуть дверь перед хозяином.
Ощутив странное облегчение, Джулианна улыбнулась леди Педжет и кинулась из гостиной к центральной башне. Леди Катрин последовала за ней. Парадная дверь была уже открыта, и Джулианна поспешила к ней через холл. Небо снаружи становилось все темнее, приобретая красный оттенок.
Доминик вышел из кареты.
Джулианна остановилась перед входной дверью рядом с леди Катрин, больно кусая губу. Поднимаясь по широким каменным ступеням, Доминик улыбнулся ей.
И вдруг краешком глаза Джулианна заметила, как кто-то пересекает подъездную дорожку, явно выйдя из конюшни. Темная тень маячила прямо за спиной Доминика. Он, должно быть, услышал шорох чьих-то шагов, потому что оглянулся и в изумлении посмотрел на оказавшегося совсем рядом человека.
В этот момент раздался недоуменный голос леди Катрин:
– Что здесь делает Франсуа?
Озадаченная, Джулианна перевела взгляд на приблизившегося слугу – и увидела, как тот поднял пистолет, направив его на Доминика.
Педжет успел броситься на землю в тот самый момент, когда пистолет выстрелил, оглушительно выплюнув из дула смертоносную пулю.