– Выходит, это хороший знак – то, что мы, по крайней мере, не услышали о нем дурных новостей?
– Да, это хороший знак. Для него небезопасно состоять в переписке с кем-либо из Англии.
Надин опустилась в кресло напротив Джулианны.
– Есть ли какие-то вести о войне? Я слышала о битве при Шоле.
Помрачнев, Надин подернула плечами:
– Это было ужасное сражение, но, что еще хуже, Жаклин попытался осадить Гранвиль и потерпел неудачу. За время отступления его войска опасно растянулись. Отставшие были атакованы республиканцами. Погибло больше тысячи солдат.
Джулианна вскрикнула, резко дернувшись, и шаль соскользнула с ее плеч.
– Я уверена, что Доминик участвовал в этом сражении!
Глаза Надин едва не вылезли из орбит, стоило ей увидеть округлившийся живот Джулианны.
– Скоро это станет известно всем. – Джулианна с нежностью погладила свое изменившееся тело и гордо заявила: – Я ношу под сердцем ребенка Доминика.
Подняв глаза, Надин встретилась со взглядом Джулианны и ошеломленно промолвила:
– Он знает?
– Нет.
– Он должен знать – леди Катрин должна знать! – Надин вдруг тоже разразилась слезами. – О, Джулианна, это лучшая новость с тех пор, как уехал Доминик! Это просто чудесно!
И Надин стиснула ее в объятиях.
Волна облегчения захлестнула Джулианну.
– Я не знаю, будет ли рад Доминик…
Надин прервала ее, вскинув руку:
– Он будет в восторге! Он любит вас, несмотря на все, что произошло, и обязательно полюбит этого ребенка. – Надин улыбнулась. – Я приняла решение. Я останусь в Корнуолле на всю зиму, так что мы будем соседями. И немедленно напишу Катрин, приглашу ее приехать.
Джулианна напряженно замерла на месте.
Надин погладила ее по руке:
– Она должна знать, Джулианна. Поверьте мне, она будет счастлива. Это – самый драгоценный подарок, который вы только могли ей преподнести, – сказала Надин, и улыбка сбежала с ее лица.
И тут Джулианна в полной мере осознала, что имела в виду Надин. Если Доминик не вернется домой, его жизнь продолжится в этом ребенке.
Джулианна застыла у кухонного окна, глядя на пейзаж за стеклом. Стоял пасмурный, ненастный день, ветер яростно хлестал деревья. Вдали, за пустынными лужайками и тусклыми дорожками, пенился бушующий океан. Джулианна смотрела в окно и видела не этот унылый день, а Доминика, стоявшего в холле Бедфорд-Хаус в своем ослепительном наряде. Он смотрел на Джулианну, и его глаза сияли теплотой, а она держала на руках их новорожденного ребенка…
– Джулианна? Ты простудишься у этого окна, – окликнула ее леди Педжет, ласково взяв за локоть. В зеленых глазах графини отразилось искреннее беспокойство.
Леди Педжет приехала неделю назад, прихватив с собой несколько чемоданов. Верная данному слову, Надин написала ей, поведав о ребенке. Когда Джулианна проводила прибывшую Катрин в дом, та по привычке не стала ходить вокруг да около.
– Я знаю о вашем деликатном положении, мисс Грейстоун, – сказала она, – и, несмотря на все, что случилось, это – сущее благословение! Я – здесь, чтобы все уладить и попытаться восстановить с вами хорошие отношения.
Джулианна пребывала в некотором шоке, так что даже на время потеряла дар речи. На помощь поспешила Амелия: она поприветствовала леди Катрин, принеся извинения за состояние их дома, предложила графине чай и отнесла ее сумки в единственную гостевую спальню.
Катрин привезла с собой Нэнси и свою собственную горничную, а Надин стала навещать Джулианну каждый день, нередко привозя с собой сестер. И комнаты дома вдруг наполнились оживленной женской болтовней, теплотой и смехом…
В Грейстоуне установился определенный распорядок дня. Женщины вместе гуляли, потом читали друг другу, сидя в гостиной. Вдовствующая графиня принималась за вышивку, когда Джулианна углублялась в чтение еженедельных журналов или удалялась к себе, чтобы вздремнуть. А еще в доме появилось фортепиано.
Узнав, что в имении нет музыкальных инструментов, а Джулианна когда-то играла на фортепиано, Катрин приказала доставить в Грейстоун прекрасный инструмент. Его поставили в большой гостиной, недалеко от камина. Теперь Джулианна играла каждый день.
Число ее слушателей быстро увеличивалось. Шесть женщин внимали игре Джулианны, пока Гаррет, Нэнси, горничная графини Жанна и мальчик-конюх бросали свою работу и осторожно прокрадывались в дом, чтобы послушать музыку. Вскоре и граф Д’Аршан стал заезжать по вечерам на чай, привозя с собой скрипку и играя вместе с Джулианной…
Но от Доминика по-прежнему не было вестей.
Наступила зима. Джулианна знала, что вандейские роялисты так и не дождались пополнения боеприпасов, обещанного британцами. Надин и Катрин обсуждали затруднительное положение, в котором постоянно пребывал Жаклин. Они всегда делали это за закрытыми дверями, не желая лишний раз тревожить Джулианну, но та подслушивала их самым бесстыдным образом. Надин и Катрин тревожились о Доминике, точно так же, как и сама Джулианна.
В Корнуолле было так холодно… Интересно, во Франции тоже шел снег? Может быть, Доминик сейчас замерзал где-нибудь на поле битвы? И проводил ночи в брезентовой палатке, дрожа от лютой стужи? А вдруг он вновь погрузился в шпионские игры в Нанте или Париже – и теперь ускользает от якобинцев и их агентов, поджидающих его на каждом углу? Ну почему же он не пишет?…
– Джулианна, думаю, самое время предпринять маленькую вылазку в город, – твердо сказала леди Катрин, прерывая ее мрачные мысли. – Мы отправимся в Пензанс, пообедаем там и пройдемся по магазинам.
Джулианна обернулась к графине, с трудом отвлекаясь от раздумий, в которых проводила теперь большую часть времени. Тревога за жизнь Доминика боролась в ее душе с мечтами о будущем, связанными с возлюбленным и их ребенком.
– Не уверена, что это хорошая идея… – начала было отказываться Джулианна, но осеклась, неожиданно заинтересовавшись. Она скрывалась в поместье чуть ли не целую вечность и теперь горела желанием немного развеяться.
Леди Катрин понимающе улыбнулась:
– Ты не можешь и дальше прятаться от общества, моя дорогая. Не бойся, я защищу тебя.
Слезы благодарности хлынули из глаз Джулианны. Когда-то леди Катрин была ее врагом, но на прошлой неделе стала и подругой, и союзницей.
– Я собираюсь пойти наверх и переодеться, – с улыбкой сказала леди Катрин. – Почему бы тебе не последовать моему примеру? Нас ждет восхитительная прогулка, но тебе стоит одеться теплее. Общение с людьми пойдет тебе на пользу.
Джулианна осознала, что все последнее время только и стояла у окна, думая о Доминике, мечтая о нем. Она кивнула. Когда леди Катрин ушла, Джулианна в изнеможении облокотилась о кухонный стол. Конечно, она отчаянно нуждалась в том, чтобы хоть ненадолго выбраться из дому, но еще больше ей сейчас требовалось хотя бы слово от Доминика.
И перед глазами Джулианны явственно предстала новая замечательная картина: они с Домиником, сидящие в величественной гостиной Бедфорд-Хаус, нежно улыбающиеся друг другу, и маленький мальчик, только-только начинающий ходить, умильно ковыляющий по комнате.
Леди Катрин простила ее, и Джулианна не могла запретить себе надеяться, что в один прекрасный день Доминик вернется и сделает то же самое. Впрочем, Джулианна отлично знала, как опасно было мечтать об этом.
Из гостиной доносились обрывки разговора Амелии и Надин. Джулианна собралась пойти наверх и надеть что-нибудь потеплее, когда вдруг услышала негромкое ржание лошади. Для обычного визита графа Д’Аршана было еще слишком рано. И Джулианна вдруг почувствовала, как колющий холодок пробежал от затылка к шее, а потом и по всей спине.
Доминик!
Она так явственно ощущала присутствие любимого… Опасаясь, что она потеряла рассудок, Джулианна обернулась. Душу захлестнуло волной тревоги. Бросив взгляд в окно, Джулианна заметила рослого гнедого коня, с которого спешивался всадник в развевающемся плаще. Мужчина стоял спиной к ней. Джулианна могла видеть лишь его темные волосы, стянутые в косу под шляпой с загнутыми полями, но и этого оказалось вполне достаточно. Она застыла на месте.
«Доминик вернулся домой», – мелькнуло в ее голове. Всадник обернулся, и Джулианна четко увидела его сквозь оконное стекло. Это действительно был Доминик.
На ходу подхватив юбки, Джулианна пролетела через гостиную и рывком распахнула дверь. Он шел по направлению к дому. Их взгляды встретились, и Доминик вдруг остановился.
Джулианна в ужасе застыла на пороге, чувствуя, как яростно колотится сердце.
– Ты жив.
Он помедлил.
– Джулианна…
И тут ее сознание обрело ясность, начав лихорадочно работать. Она предала его. Он бросил ее. Но ведь Доминик вернулся во Францию, а сейчас вдруг оказался совсем рядом, чуть ли не у двери ее дома!
Доминик так и стоял, молча глядя на Джулианну. А потом вдруг со всех ног кинулся к ней, и его лицо исказилось мукой и решимостью. В этот момент Джулианна осознала, что прощена. Она бросилась в объятия Доминика, и он, приподняв ее, принялся кружить в счастливом танце. Потом опустил Джулианну, позволив ей встать на ноги, и крепко стиснул в объятиях.
– Джулианна! – вскричал Доминик, прижимая ее к себе.
– Ты жив! – заплакала от счастья Джулианна.
– Я жив, – ответил он, укачивая ее в своих объятиях. Потом поцеловал ее висок, скользнул губами по волосам. – Джулианна, я так тосковал по тебе! Мне так жаль, что я прогнал тебя тогда!
Она сжала отвороты плаща Доминика, взглянула любимому в глаза… И застыла от потрясения, потому что эти глаза были полны непролитых слез. В этих глазах она видела тени прошлого и тьму страданий, оставленную войной.
– Я тоже тосковала по тебе… Это предательство почти уничтожило меня. Сама мысль об этом была мне ненавистна, поверь, Доминик! Но я так боялась за маму и Амелию!
– Я знаю. – Он нежно взял Джулианну за подбородок, приподнял его и прильнул к ее губам – неистово, отчаянно.
И Джулианна в полной мере ощутила всю глубину, всю силу страданий Доминика. Он целовал ее долго, бесконечно долго, и Джулианна позволяла ему это, все еще боясь того неведомого, что причинило ему столь сильную боль. Она сжимала широкие плечи Доминика, чувствуя, как слезы текли по его щекам. Доминик беззвучно плакал в ее объятиях.