Риччи ухмыльнулся, когда они исчезли за задней дверью, и Ширли увидела эту ухмылку. Она резко остановилась на полутемной лестничной площадке. Стены были покрашены в серо-зеленый цвет, и только матовая лампочка болталась под потолком. Ширли посмотрела на Марио.
— Несколько убого, — подавленно сказал он.
Ширли покачала головой, хотя окружающая бедность действительно подавляла.
— Это не…
— А что тогда? — спросил Марио и взял узкое лицо Ширли в свои теплые большие руки. Она больше не могла избежать его испытующего взгляда.
— У меня такое чувство, будто каждый знает, что мы теперь делаем, — призналась она. — Твой Риччи, официантка, старая женщина, таксист, который меня сюда привез, и вся проклятая Миртл-авеню…
— А завтра это будет в газетах, — сказал Марио, и, хотя его лицо оставалось серьезным и понимающим, Ширли засмеялась. — Нет, не смейся, Ширли, — попросил он. — Это была моя глупая идея пригласить тебя сюда. Бруклин не подходит тебе, а ты не подходишь Бруклину. Я бы охотно представил тебя своей матери, но это терпит. Пойдем!
Ширли испугалась, когда он упомянул свою мать. Не хватало только встретить миссис Альбертини в квартире над рестораном и потом исчезнуть в соседней комнате, чтобы остаться с Марио наедине.
Марио взял ее за руку и потянул за собой. Ширли спотыкалась, когда они шли по темному двору. Выйдя на Миртл-авеню, Марио подозвал такси.
— Мы поедем к тебе, — объявил он. — Так или иначе, я собирался воспользоваться твоей сауной и джакузи. Но на это у меня не было времени сегодня утром.
— Извини, — сказала Ширли.
— Тебе не нужно извиняться, — возразил Марио. — Мне здесь самому не нравится. Но мой отец умер, и мне не оставалось ничего другого, как принять ресторан. И я многому научился. Теперь я созрел для прыжка на другой берег Ист-Ривер. Только потерпи немного. Скоро я буду жить недалеко от тебя.
Они провели еще один совершенно необыкновенный вечер. Наслаждались в маленькой сауне в ванной комнате для гостей, лежали вместе в горячей джакузи и болтали, пока пузырьки кислорода щекотали их тела. А потом они долго и страстно любили друг друга на большой кровати Ширли с водяным матрасом.
Йоркширский терьер Богги был так же влюблен в Марио, как и его хозяйка. Марио никогда не уставал играть с ним, и Богги таскал свою резиновую мышку, чтобы Марио бросал ее по квартире снова и снова. Марио умел бросать игрушку гораздо дальше, чем Ширли, и собака удовлетворенно тявкала, потому что ей наконец уделили достаточно внимания.
Когда Ширли и Марио обнимались, валялись на ковре или исчезали в спальне, то его просто выставляли, но пес демонстрировал понимание и сдержанность, к чему Ширли совсем не привыкла. Он только вопросительно смотрел на них, наклонив голову набок, свертывался клубочком в кресле и спал. Они же потом с ним поиграют! Лучше всего спокойно подождать, пока они закончат свои собственные игры.
Ширли уже давно не была так счастлива. Они с Марио понимали друг друга без слов, у них были одинаковые вкусы, они смеялись над одними и теми же шутками и умели по-настоящему наслаждаться друг другом. Это было просто великолепно.
Было далеко за полночь, когда Ширли сделала предложение, которое в одно мгновение изменило жизнь Марио и ужасно ее осложнило.
— А почему бы тебе просто не переехать ко мне? — спросила она.
— Ты что, серьезно?
— Совершенно серьезно. Иначе зачем бы я стала тебе это предлагать?
— Это было бы великолепно, — сказал Марио и лениво потянулся на прохладной сатиновой простыне в роскошной постели Ширли. — У тебя достаточно места.
— Значит, договорились? — Ширли запустила свои ногти во вьющиеся густые волосы на широкой груди Марио.
— Договорились, — кивнул он и на мгновение подумал о том гневе, который вызовет этот переезд. Переехать, чтобы жить у женщины, на которой не женат и которая к тому же ирландского происхождения.
Но о миссис Альбертини он думал лишь миг. Ногти Ширли скользили по его коже, к темной линии, которую очерчивали его волосы на животе и глубже, глубже…
5
— До Бруклина ты доберешься на метро через полчаса, — сказала Ширли.
— Без проблем! — уверенно ответил Марио. Но когда он на следующее утро собрался в путь, было только восемь тридцать, а в Нью-Йорке начался уже час пик. Большинство контор и предприятий открывалось в девять или десять, и поезда метро были битком набиты.
Первый поезд в направлении Бруклина Марио пропустил, надеясь, что следующий будет не так переполнен. Но он сильно заблуждался. Пытаясь втиснуться в вагон, он увидел рядом с собой беременную женщину и пропустил ее. Порыв благородный, но для него самого места уже не осталось. Он кинулся к соседнему вагону, но в этот момент автоматические двери закрылись.
Было уже начало десятого, когда Марио наконец нашел место в поезде. А когда он достиг Миртл-авеню, было без десяти десять. Риччи сделал кислую мину. А мать поставила на стойку миску с салатом, которую только что принесла из кухни, и сердито уперла руки в бока.
— Что, теперь всегда так и будет? — вскипела она. — Мой сын болтается неизвестно где и проводит бессонные ночи.
— Мама, пожалуйста, мама! — оборонялся Марио. — Я уже взрослый.
— Да? И что же это значит? Взрослый! Тебе нужно спать — как каждому приличному человеку, который работает.
— Это что, намек? — спросил Марио и сердито поднял брови. Он не допустит, чтобы мать обижала Ширли, совсем ее не зная.
— Понимай, как хочешь, — язвительно бросила миссис Альбертини. Все так называемые деловые женщины Манхэттена казались ей несерьезными. Женщина должна выйти замуж и заботиться о доме, муже и детях. Это была задача, для которой она и предназначена. Только та, которая не нашла себе мужчины или овдовела, должна работать за деньги. Но что ожидать от девушки, которая не получила приличного итальянского воспитания!
— Ширли очень напряженно работает, — защищал ее Марио от намеков своей матери. — И она добилась успеха.
— Успех — это не все, — отрезала миссис Альбертини. Она занялась салатом, устраивая его в стеклянной витрине.
— Я переезжаю к ней в ее квартиру на Манхэттене, — сообщил Марио.
Новость разорвалась как бомба. У миссис Альбертини упала из рук миска с салатом каламари и разбилась на мелкие кусочки, а салат вывалился в сверкающую стеклянную витрину. Риччи оторвался от своей работы. Он пропускал тесто для лапши через машину для спагетти. Но, когда его внимание было отвлечено столь неожиданным образом, ленточка тонкой красивой лапши оборвалась, и он должен был начать сначала.
— Ты что, сошел с ума? — закричала миссис Альбертини. В первый момент она даже не знала, что ее разозлило больше — разбитая миска с салатом или сын.
— Мама, прекрати этот шум, — закричал Марио так же громко, как и его мать. — Я делаю что хочу, и баста!
— Баста? Ты осмеливаешься сказать «баста» своей матери! — возмутилась маленькая женщина. — Даже твой отец ни разу не сказал мне «баста». Баста! И это говорит мне мой сын! Марио, которого я носила под сердцем, которого я качала на своих коленях…
— Прекрати, мама! — прервал ее Марио и зажал себе уши. — Прекрати сейчас же. Прошла же целая вечность. Я…
— И вот благодарность! — всхлипнула миссис Альбертини и вытерла глаза передником. Потом она помчалась к задней двери и исчезла, громко рыдая.
— Лучше мы позвоним Энджи, — ухмыльнувшись, предложил Риччи. — Я не думаю, что твоя мать спустится вниз.
— Да, похоже, что нет, — согласился Марио и, вздохнув, плюхнулся на высокий табурет у бара.
Риччи с состраданием посмотрел на него и поставил перед ним дымящуюся чашку кофе.
— На. Выпей-ка! — сказал он. — Ты выглядишь не так чтобы очень.
— Ну да! — признался Марио. — Мама каждый раз достает меня.
— Мама? — засмеялся Риччи. — Но ведь, конечно, не она виновата в том, что у тебя черные круги под глазами. Посмотрись-ка в зеркало.
— Для этого мне не нужно никакого зеркала. — Марио снова засмеялся. При мысли о ночи, которую он провел с Ширли, его плохое настроение мгновенно улетучилось.
— Она потрясающе хороша, твоя маленькая ирландка, — ухмыльнулся Риччи. — Но ты не должен сломя голову переселяться к ней. Ведь она, в конце концов, не итальянка. Они так ревнивы, что постоянно хотят наблюдать за тобой. Но…
— А что это здесь за письмо? — прервал Марио словесный поток своего друга.
— Ах, это! Это срочное письмо пришло сегодня, — вспомнил Риччи и протянул Марио через стойку конверт, прислоненный к бокалам для вина.
— Вы уже открыли? — прокряхтела Марша в этот момент перед дверью. — Можно выпить кофе?
— Входи, Марша, — рассеянно сказал Марио и начал читать.
— Проклятье, — выругался он и гневно сжал губы.
Риччи исчез на кухне, вынес кофе и нехотя поставил перед Маршей. Старая женщина налила в чашку молоко до краев и, не смущаясь, прихлебнула. Молоко питательно и не должно пропадать зря.
— Какие проблемы? — спросила она и наклонила голову, испытующе посмотрев на Марио. Ее знаменитая шляпа сползла, и Марша быстрым движением руки еле успела помешать тому, чтобы она не упала в кофе вместе с прикрепленным к ней ярко-красным пучком вишен.
— Проблемы? — повторила она свой вопрос, поскольку Марио не ответил, а только еще более мрачно уставился на письмо в своей руке.
— Да, — нехотя проговорил он.
— Расскажи-ка мне, друг сердечный, — потребовала Марша. — Может быть, я смогу тебе помочь.
— В этом ты не сможешь мне помочь, Марша, — дружески заверил Марио «женщину-мешок». — Речь идет о деньгах и о моей мечте.
— Зеленоглазая девушка?
— Нет, Марша! — Печально покачал Марио головой. — С Ширли все в порядке. Речь идет о «Монте ди Оро».
— Это что?
— «Монте ди Оро», — повторил Марио. — Это — элегантный ресторан на Манхэттене, Сорок пятая улица, Запад. Я хотел его купить.
— Черт побери!
— Да, это было бы действительно потрясающе. Но теперь хозяин пишет мне, что объявился еще один покупатель и что он больше не хочет ждать.