Лисберн легко разобрал написанное. А еще до него донеслись звуки. В ней все трепетало и кипело, и поэтому, когда она, почти не двигаясь, только писала, от нее исходил легкий шелест, как от морских волн, очевидно различимый на фоне скрипящего пера. И аромат. Легкий, чистый аромат лаванды.
Он сразу вспомнил ночи высоко в горах Тосканы… Окна виллы выходят на узкую долину… Внизу в темноте, на террасах виноградников мерцают светлячки… Доносится аромат цветущей лаванды, как первый намек на то, что скорбь уйдет, что покой наступит.
Сердце отозвалось острой болью, нахлынул жар, и неожиданно он испытал такой приступ желания, что, вздрогнув, отшатнулся.
Она подняла голову и посмотрела на него.
— Как вы, однако, умело… отсекаете лишнее и сводите все к самому главному.
— У меня большой опыт, — сказала Леони. — Мои сестры — гениальны, но им не хватает лаконичности. — Не дожидаясь его реакции, она продолжила: — Понедельник уже на носу. Слишком короткий срок для уведомлений. Боюсь, большая часть общества уже будет приглашена куда-нибудь.
— Звезда Суонтона восходит, и поэтому люди найдут на него время, — заверил он. — Мы начнем рано, чтобы почитатели послушали его примерно час, а потом отправились бы развлекаться дальше. И это будут совсем новые стихи, вот что самое привлекательное. Что думаете?
Леони отложила перо.
— Конечно. Это такая щедрость со стороны его светлости…
— Вы же спасли его поэтический вечер в прошлый раз, — напомнил Лисберн. — А потом еще были те вещи, которые изготовили девушки своими руками. Очень трогательные.
— Да, действительно. — Выпрямившись, она отодвинулась от стола. И от него. И сделала это так мягко, что Лисберн даже не понял сразу, почему теперь до него не доносится ее аромат. — Я надеюсь, вы пригласите выступить одну из руководительниц Общества модисток.
Ему пришлось подавить в себе желание вновь приблизиться к ней. Не стоит дышать ей в спину. Это слишком очевидно.
— Пусть она выступит с небольшой речью, — предложил он. — И попросит дополнительных взносов. Мужчины больше любят опустошать свои карманы, когда молодая, красивая женщина, просит их об этом со сцены.
— Наверное, это буду я, — сказала Леони. — Марселина нездорова, а Софи в отъезде. Я умею хорошо говорить о деньгах и вытаскивать их из людей, так что все будет в порядке. Итак, милорд… — Отложив перо, она вышла из-за стола. — Я должна от всего сердца поблагодарить вас. Что-нибудь еще?
Ему указывали на дверь, и не могли это сделать яснее.
Саймон сказал себе, что она его не провоцировала, и он не станет провоцировать ее в ответ, словно ребенок. Однако маркиз тянул время. Сначала перечитал ее записку, потом рассмотрел предметы на столе.
— Вы забыли какую-то часть из своего плана? — поинтересовалась Леони. — Указано ошибочное время? Или неправильная входная цена?
— Нет, все в порядке. — Он сделал шаг назад. — Все в полном порядке.
А с ней — нет. В ней все еще пылала злоба.
Из-за Глэдис.
— Вот только… — Лисберн оборвал себя. — Ладно, нет! Я уверен, что это вряд ли покажется вам интересным. Праздные домыслы.
Он скорее почувствовал, чем заметил, как мисс Нуаро насторожилась. Ему мало что было известно о портновском деле, но вот в торговле он разбирался намного лучше, чем показывал это. Для людей, занятых в коммерции, домыслы редко бывают праздными. Если сэр А. оказался на грани банкротства, или лорду Б. надоела его любовница, или леди В. скрывает гигантский карточный долг от своего мужа, торговцы, поставляющие им товары, первыми захотят узнать об этом.
— Что ж, тогда не смею вас задерживать, — бодро произнесла Леони.
Пора уходить. Ее ошибки в делах — не его проблема. А она не могла дождаться, когда освободится от него. Лисберн направился к двери.
Один, два, три шага. Он уже взялся за ручку двери, как у него перед глазами возник голубой с розовым веер леди Альды, а потом донесся ее шепот, полный неискренней заботы.
«Неужели никто не может помочь советом нашей дорогой леди Глэдис? Это такой стыд — отдать себя в их руки. Я не хочу сказать, что те женщины совсем уж беспринципны. Однако…»
Лисберн остановился и повернулся к ней лицом.
— Нет, не могу. Не могу уйти, не спросив. Мисс Нуаро, меня одолевает любопытство. Скажите, что вы не говорили Глэдис, что сделаете из нее королеву бала.
Леони моргнула.
— Вы моргнули, — объявил он. — В вашем случае это признак шока. Возможно, мне нужно было преподнести данную новость более осторожно.
— Нет-нет. Это лишь из-за смены темы разговора. — Она покачала головой. — Меня вообще невозможно шокировать. Я уже слышала, что на нее заключили пари.
— Вчера на приеме у леди Джерси целый вечер хихикали над этим, — сказал Лисберн. — Это правда? Королева бала? Глэдис?
Она изобразила на лице вежливую, дружелюбную улыбку.
— Судя по всему, вы считаете немыслимым, что леди Глэдис обладает огромным неиспользованным потенциалом. Для вас это кажется нереальным — то, что кто-то, не рожденный красивым и очаровательным, может завоевать чье-то сердце? Или я вас неправильно поняла?
— Мы говорим не о ком-то, — возразил Лисберн. — Мы говорим о Глэдис. Вы ведь не серьезно.
— Мечты и надежды юной женщины не предмет шуток для меня, — отрезала она. — Мой заработок зависит от того, помогу ли я ей их осуществить. В данном случае, я целиком и полностью рассчитываю, что мы с ней достигнем наших целей. Для этого у нас есть все. К тому времени, когда «Модный дом Нуаро» сделает свою работу, леди Глэдис потребуется только поманить пальцем любого красавца, чтобы заполучить его.
Леони была готова задушить его.
Как он смеет? Бедная девочка!
— Это какое-то сумасшествие, — сказал Лисберн. — Мне казалось, вы женщина с тонким деловым чутьем.
— Умоляю, не утруждайте себя. — Она усмехнулась. — Я знаю, кто я такая, милорд.
— Нет, не знаете, — возразил Лисберн. — Вы не знаете Глэдис.
— Знаю лучше, чем вы.
— У нее просто какой-то дар создавать проблемы одним своим появлением, — настаивал он. — Позавчера она чуть не подставила Валентайна под дуэль. Ей удалось каким-то образом спровоцировать вас, и вы согласились принять вызов, который не стоило принимать. Глэдис завела вас туда, куда трезвые люди добровольно не идут.
— Завела меня? — Леони рассмеялась. — Меня? — Упоминание о том, что кого-нибудь из Нуаро можно завести куда-то против его воли, показалось ей смехотворным.
— Вы превратитесь в посмешище, — горячился он. — Пострадает ваше дело. А моя кузина Глэдис не проявит ни капельки благодарности за потраченные усилия. Даже не поблагодарит за все принесенные ради нее жертвы. И еще будет обвинять «Модный дом Нуаро» за то, что он не сделал для нее невозможного!
— Вы меня недооцениваете, — сказала Леони. — Но вы не первый.
Последовала короткая, напряженная пауза.
Лисберн оглядел ее с головы до ног.
Оценил ее!
Она привыкла к тому, что самоуверенные мужчины разглядывают ее с превосходством. Но этому захотелось вдобавок положить руки туда, куда он смотрел. Ее бросило в жар. Она растерялась. И только поэтому совершила ошибку.
Решила отплатить ему тем же.
Чудовищная ошибка, учитывая, какое у него лицо — совершенной скульптурной лепки… И зеленые глаза, и мощный торс… сужающийся к талии. А дальше, вниз… Длиннющие мускулистые ноги! Возникшее легкое головокружение она предпочла проигнорировать.
— К тому времени, когда вы закончите работать с ней, — медленно продолжал он; так же медленно его взгляд скользил по Леони вверх и вниз, а ей казалось, что это его руки касаются ее, — все станет очевидным. Меня это угнетает больше всего.
Нужно ответить ему. Этого требовала фамильная гордость.
— Дайте подумать, — сказала Леони, приложив два пальца к виску, как это только что сделал маркиз, изображая из себя идиота. — Какое сегодня число? Пятнадцатое. К концу месяца джентльмены будут падать к ее ногам.
Она наклонилась над столом, чтобы взять в руки карандаш, который слегка вылез за линию, по которой были аккуратно выложены остальные карандаши. Такая поза — Леони ничуть не сомневалась! — предоставляла ему возможность оценить ее сзади. Не столь уж утонченная насмешка. Но утонченность — пустая трата времени для мужчин.
— К ее ногам? — хрипло переспросил он. Голос у него упал. — Осталось всего две недели.
— Да.
— Любого, кого она захочет?
— Да. — Леони поиграла карандашом в руках.
— Хотите заключить пари?
Она сдержала улыбку.
В полной мере насладившись моментом, мисс Нуаро неторопливо вернула карандаш на поднос, снова аккуратно положив его на одной линии с другими.
Лисберн почувствовал, как руки у него сжимаются в кулаки. Она специально приняла такую позу, чтобы шокировать его.
И ей это удалось.
Со спины ее платье было отделано так же тщательно, как и спереди. Изящное кружево нежно касалось шеи. Гофрированный муслин чередовался с полосами ткани, покрытыми вышивкой. Все заканчивалось на узкой талии. Из-под кружевного чепца выбивались локоны рыжего цвета, прикрывая уши и создавая впечатление, что прическа у нее пришла в полный беспорядок.
Он понимал, что это не так. Все было рассчитано на внешний эффект, который с легкостью достигался. Ему уже хотелось вызвать беспорядочную реакцию в ней, устроить хаос вокруг. Например, скинуть на пол ее гроссбухи, раскидать карандаши. Выдернуть пробку из чернильницы. Сбросить вниз все, что находилось на столе, чтобы разложить на освободившемся месте ее…
Леони выпрямилась и повернулась к нему лицом, грациозно подняв волну из белого муслина и кружев.
Она создает платья, сказал себе Лисберн. И поэтому знает, как превращать одежду в оружие. И оно работает. Как удар по голове!
Леони одарила его загадочной улыбкой, так похожей на улыбку боттичеллиевской Венеры.
— Пари?
— Все ведь заключают, — сказал он. — Почему нам нельзя?
— Потому что вы проиграете, — последовал ответ.