но было увидеть это своими глазами.
Сидя в открытом экипаже, который катил его в Гайд-парк, он не мог не заметить серого неба, не обещавшего ничего приятного, и давящей атмосферы. Но это было где-то там, в вышине. А вот рядом с ним, на улице, по которой он проезжал, царила суматоха — мчались кареты, метались животные, суетились люди. Сегодня суматоха какая-то более оживленная, чем обычно. Но мысли Саймона были главным образом сосредоточены на феномене, появление которого ожидалось сегодня на участке земли размером в четыре сотни акров.
От улицы Сент-Джеймс-стрит до Гайд-парка расстояние невелико. Проблема заключалась в том, что сейчас все — под «все» имеется в виду «всякий» — двигались в одном направлении. Даже несмотря на то, что сезон почти закончился, высший свет мог выставить такое количество экипажей и всадников, которых хватило бы для того, чтобы заполнить ими парк в это время дня, которое знать считала своим по закону. Сегодня в особенности. Все хотели очутиться там, куда леди Глэдис Фэрфакс отправилась вместе со своей кузиной леди Кларой.
И всем хотелось узнать, в чем она будет одета, исходя из разговоров леди Уорфорд и модисток из «Модного дома Нуаро».
Люди хотели увидеть, в чем появится Глэдис, а не Клара.
Когда Лисберн подъехал к Гайд-парку, он понял, что это желание овладело даже представителями низшего сословия. Они стояли кучками не только при входе в парк, что обычно наблюдалось по воскресеньям, но и вдоль перил, ограждавших дорожки.
Толпа поредела только ближе к триумфальной арке, где Лисберн наконец сумел оглядеться вокруг и тут же заметил ее.
Не Глэдис.
Леони Нуаро!
Она стояла у перил в окружении нескольких мужчин недалеко от статуи Ахилла.
На ней было темно-голубое платье с пышными белыми оборками. Плечи, как капюшон, прикрывала кружевная накидка, заправленная за пояс, из-под которого свисали два ее свободных конца. На шее повязан узкий зеленый шарф, который притягивал к себе взгляд, как и зеленые цветы и банты, украшавшие шляпку.
Складывалось впечатление, что она не обращает внимания на молодых людей, пожиравших ее глазами. Но у Лисберна не было ни малейшего сомнения, что мисс Нуаро заметила эту конкуренцию за ее внимание, уже оценила размеры банковских счетов молодых людей и вполне достоверно определила количество недвижимости, которой они владели.
Он остановил коляску к большому неудовольствию других ездоков. Винс, настоящий драчун и забияка, спрыгнул с козел и отошел к лошадям.
Саймон спустился на землю.
— Да чтоб тебя… Лисберн! — закричал кто-то. — Ты перегородил дорогу.
Дорога в этом месте была достаточно широкой, вполне могли разъехаться несколько карет. Сегодня, однако, слишком многие пытались протиснуться вперед. Саймону это напомнило Елисейские Поля в Париже на Пасхальную неделю.
— Джентльмены, вынужден попросить вас проявить терпение на одну минуту, — крикнул он. — Всего минуту, если мне повезет.
Лисберн подошел к перилам, где стояла мисс Нуаро. В своей обычной ленивой манере оглядел торчавших рядом с ней мужчин.
Те тут же растворились в толпе.
— Мисс Нуаро, — воскликнул он. — Какой приятный сюрприз!
— Правда, милорд? — Леони вежливо поклонилась, отчего пришли в движение многочисленные оборки.
— Приятно, но это не сюрприз, потому что мне сказали, что вы будете здесь.
— Я жду леди Клару и леди Глэдис, — объяснила она. — Мне кажется, тут самое удобное место, потому что все дороги сходятся именно здесь.
— К черту, Лисберн! — Кто-то все никак не мог уняться у него за спиной.
— Целый мир нам тесен и вечности мало, дорогая мисс Нуаро, — продекламировал он. — Я бы продлил этот миг разговора с вами. Отдал бы сотню лет, чтобы наслаждаться вашим остроумием и великолепной красотой. Но за спиной я постоянно слышу голоса этих недотеп, которые смертельно торопятся. Мне кажется, я всегда стою у них на пути. Не согласитесь ли вы соединиться со мной… Я имел в виду присоединиться ко мне в моей коляске. — Близко наклонившись к ней, Лисберн понизил голос. — Что касается других соединений, до этого дело, надеюсь, дойдет позже… И в месте, которое я выберу.
Она не смутилась, совсем. Саймон заметил лишь намек — скорее даже обещание, настолько мимолетным это было, — на легкий румянец. Ему вдруг стало интересно, от чего она может покраснеть по-настоящему.
— В коляске? — переспросила Леони. — Я смогу править ею?
— Именно об этом я и пытался косноязычно сказать.
Он увидел, как заблестели ее голубые глаза, разглядывая двойку его отлично подобранных коней. Лисберн вспомнил, с каким интересом она смотрела на лошадей в цирке Астли и нотку тоски, подмеченную тогда в ее голосе.
— Это добрые лошади? — поинтересовалась Леони.
— Им не разрешается выбирать дорогу по своему усмотрению и мчаться со скоростью, какая им вздумается, — сказал он. — Еще им запрещено приходить в ярость из-за собственных капризов, а также кусать друг друга или любого, кто не так посмотрит на них. Вам ничего не угрожает.
— Я не об этом, — сказала она. — Они выглядят необычайно красиво, на мой взгляд. Мне просто стало интересно, правильно ли я их оцениваю.
— Как всегда, ваш вкус безупречен, мадам, — поклонился Лисберн. — Но вы так и не ответили на мой вопрос. Позволено ли будет мне провезти вас по аллеям парка. Я разрешу вам править.
У нее широко открылись глаза, прежде чем Леони одернула себя.
— Вы пытаетесь меня соблазнить, — усмехнулась она. — Может, я ничего не знаю о лошадях, но зато знаю, что чувствуют мужчины, когда женщины правят их экипажами. В любом случае это вопрос отвлеченный, потому что я стою по одну сторону перил, а вы — по другую. И я не собираюсь… О нет! Не надо…
Подхватив девушку, лорд Лисберн перенес ее через перила.
Леони не ожидала такого поворота событий.
— Я не это имела в виду. — Голос у нее звучал не совсем ровно.
— Зато теперь мы на одной стороне. — Он поставил ее на землю. — Более того, у нас появилась возможность завязать светскую беседу о чем-нибудь еще, помимо кузины Глэдис.
Ах, чтоб тебя! У Леони слегка закружилась голова от его близости. Отлично сшитый, почти пижонского вида стильный костюм облегал тело — теперь она доподлинно это знала! — мощное, мускулистое, атлетичное.
И в этом случае, в отличие от других больших и сильных мужчин, мускулы не заменяли мозги. К сожалению! Он явно чересчур проницателен.
У нее не было времени заниматься им. Ей нужно устраивать будущее молодой женщины, не говоря уже о заботах, связанных с делами «Модного дома Нуаро». Она не могла позволить, чтобы ее мысли пришли в состояние хаоса из-за мужчины, большого, сильного, решительного, пахнувшего разными мужскими запахами — крахмальным бельем, бритвенным мылом, кожей и смешанным с ними манящим ароматом конского пота.
Пока Леони собиралась с мыслями, он нашел ее руку — вернее, локоть, который не был прикрыт тканью или перчаткой, взял за него и повел к экипажу. Другими словами, как любой аристократ, он поступил согласно своему желанию, оставив другим расхлебывать последствия.
Вся Англия принадлежала им, а Леони, естественно, принадлежала ему.
Она обратила внимание на этот бессловесный посыл, направленный лордом Лисберном мужчинам, стоявшим возле нее.
Леони вдруг охватил трепет. Глупость, конечно! Но сейчас этот роскошный мужчина послал сигнал другим джентльменам о том, что она — его собственность. А Леони была всего лишь человеческим существом из плоти и крови, а не из дерева, камня или стали, что было бы намного практичнее. Кроме того, ведь существовали еще и эти прекрасные лошади. И он пообещал доверить ей вожжи, потому что она каким-то образом сумела донести до него, что очень хочет этого. И лорд Лисберн отлично ее понял.
Леони села в коляску. Ей неожиданно стало интересно, принадлежал ли кто-нибудь из его предков к Нуаро или Делюси?
Лисберн занял свое место рядом и взял в руки вожжи. Винс залез на козлы сзади. Наблюдавшие за ними зааплодировали.
Коротко улыбнувшись, лорд Лисберн тронул экипаж с места. Все его движения, начиная с момента, когда он остановил коляску и подошел к перилам, были полны непринужденного изящества. Были такими мягкими, элегантными, очаровательными, что не приходило в голову, что он опасен.
Вчера она ужинала у Кливдонов, и герцог рассказал ей несколько историй о лорде Лисберне времен его учебы в Итоне. Тогда его величали лорд Саймон Блэр. Случилось так, что группа мальчишек начала постоянно запугивать лорда Суонтона. Молодой Блэр решил выяснить с ними отношения. Из схватки он вышел со ссадинами и парой синяков.[13]
— Остальные участники рукопашной остались валяться на земле, истекая кровью, — сказал герцог. — Лисберн дрался как берсеркер, если вы можете представить холодного, молчаливого и методичного бойца.[14]
Леони с легкостью представила это себе. Волки и тигры тоже красивы и грациозны. С самого начала ей было понятно, что он вовсе не безобидный. Римские боги никогда не были безобидными.
Он поднял ее на руки уже не в первый раз. В третий. И делал это с легкостью, как будто она весила не больше котенка. Его котенка! Словно играючи, напомнила себе Леони. Для него это игра. И он чертовски хорош в ней.
— Вот и отлично, — сказал Лисберн, когда коляска тронулась. — Приятно проведем время.
— Вы поэтому сюда и приехали? — спросила она. — Чтобы приятно провести время?
— Конечно, нет. Я приехал, потому что девушки из вашего ателье сказали, что вы находитесь здесь, а мне нужно было посмотреть, что тут у вас происходит.
— Мне хотелось взглянуть на свою новую клиентку. Узнать, как она смотрится в костюме для прогулок в экипаже, — сказала Леони. — Я опоздала к ее первому появлению, но слышала, как мужчины говорили о ней в самых восторженных тонах.
— Ничего удивительного, — заметил он. — Ее отец никогда терпеть не мог неопрятно одетых верховых.