И торопливо вышла из комнаты.
Он заставил себя вылезти из постели и принялся искать сорочку. Нашел не сразу, потому что ум его был занят другим. Наткнулся на ее чулки, на свои. Потом обнаружил ее корсет, подвязку. Причем только одну. А где парная ей?
Лисберн не мог оставить белье лежать просто так. Он все собрал, как делал это и раньше, рассортировал на ее и свое и сложил у подножия кровати. К тому времени, когда Саймон нашел сорочку и натянул ее на себя через голову, он начал удивляться, куда запропастились его брюки. В этот момент Леони вернулась.
— Быстрее, быстрее! — заторопила она его. — Нам нельзя терять ни минуты.
Он все еще был как в полусне. Ее белье, сложенное в изножье кровати, затуманивало голову. Он не был готов торопиться. И не хотел! Ему хотелось опять затащить ее в постель. Он еще не закончил с ней. Ночь еще в самом разгаре. Ему было так уютно. Хотя…
Лисберн вдруг словно очнулся.
— Кто пришел? Может, мне вылезти в окно? Или дом загорелся?
— Да уж, загорелся. Скажешь тоже! — Леони скинула с себя халат и принялась опять рыться в гардеробе.
Он заставил себя думать.
— Кто приходил, Леони?
Обернувшись, она посмотрела на него. Ее волосы были сплошным буйством локонов рыжего цвета, которые вспыхивали пламенем, едва свет от свечи падал на них. Вьющиеся пряди дрожали на затылке, падали на шею, спускались по спине, доставали до очаровательной попки. Разум у него опять заволокло туманом. Он смотрел на нее, забыв обо всем, кроме тепла ее тела и ощущения от ее кожи под своими ладонями…
— Разве это не очевидно? — удивилась Леони.
— То есть? — теперь уже удивился он. — Нет, конечно.
— Это был Фенвик, — сказала Леони. — Он ее нашел.
Глава 14
Тебя поразили ее фигура и лицо?
Большая удача, что ты встретил
Ту, которую не очернили сплетнями
Людишки на этих жутких улицах.
Они никогда не устают злословить.
Я тебя одобряю и представляю ее:
Леди, от которой ты пришел в восторг
— Моя очень близкая подруга!
Миссис Эбди. «Моя очень близкая подруга», 1833 г.
Район Тоттнем-Корт-роуд, начало утра пятницы
Фенвику не потребовалось уезжать дальше отвратительной кофейни Джека, сообразила Леони. Он обошел все стоянки наемных карет по пути туда. Просто так, на всякий случай, объяснял парнишка. И нашел нужного человека. Поняв, что Чарли отлично помнит поездку, о которой его спросили, Фенвик решил, что будет лучше не выпускать его из вида. Поэтому заплатил ему, чтобы тот отвез его к «Модному дому Нуаро», где приказал ждать на тот случай, если Леони захочет поговорить с ним сама.
Из-за того, что кучер отказался идти куда бы то ни было, она бегом вернулась в дом, чтобы переодеться и заставить одеться Лисберна, который, не скрывая своего скептицизма, не желал двигаться с места.
Когда они спустились к карете, нескольких ответов на их вопросы оказались достаточными, чтобы поведение Лисберна резко изменилось. Хотя Джадд принял тех пассажиров ночью в понедельник, а потом возил сотни других людей по Лондону и окрестностям, он очень хорошо запомнил женщину, ребенка и «джентльмена».
— До Ламбета и назад, ведь так? — сказал он. — Это единственный раз, когда я ездил в «Воксхолл» за целую неделю или даже больше. И на чай он дал не так чтобы много.
Это подсказало им, что они напали на верный след. Не раздумывая, Леони, Лисберн и Фенвик сели в карету и тронулись в путь.
Джадд хорошо знал эти меблированные комнаты, потому что бывал здесь часто. Тут селился театральный люд, приходя и уходя отсюда в самое странное время. Он неоднократно подвозил к дому подвыпивших актеров после кутежей.
Это объясняло, почему растрепанная служанка, которая открыла им дверь, не удивилась поздним визитерам, а после короткого разговора с Леони и Лисберном отправила их к «овце на второй этаж».
Совершенно очевидно, «овца» ждала кого-то другого. Женщина распахнула дверь. Глаза у нее широко открылись, когда она увидела, кто перед ней стоит, и тут же попыталась захлопнуть дверь у них перед носом. Но Лисберн уже вставил в проем ногу, а Леони сказала:
— Мы пришли помочь.
— Я знаю вас, мисс Нуаро, — сказала женщина. — Вы были в «Воксхолле» в тот вечер. Просили деньги. Для падших женщин. Разве вам неизвестно, что это только поощряет безнравственное поведение? — Она коротко рассмеялась, но отступила в сторону и позволила им зайти, а потом закрыла за ними дверь.
Леони быстро оценила окружающую обстановку. Судя по всему, женщина занимала две комнаты. В одной они сейчас стояли. Комната была довольно просторной и использовалась в качестве гостиной. Приоткрытая дверь из нее вела, как прикинула Леони, в заднюю комнату поменьше. Учитывая наличие соседей и состояние дома, женщине это жилье обходилось от семи до десяти шиллингов в неделю. Тут было чисто, явно чище, чем у служанки внизу. Хотя такую мебель трудно содержать в порядке, она была старой, если вообще не назвать ее рухлядью. На столике возле двери лежали открытый альбом, театральная программка, газетная страница, пара ножниц и стояла баночка с клеем.
Подойдя к столику, Леони прочитала программку. Она объявляла о бенефисе, имя юбиляра было напечатано крупным шрифтом.
— Вы актриса, — сказала Леони. — Дульсинея Уильямс, я права?
Женщина преградила ей дорогу. Сунув газету и программку в альбом, захлопнула его и прижала к груди.
— Мне стало интересно, профессиональная вы актриса или нет, — продолжала мисс Нуаро. — Полный грации умоляющий жест, не говоря уже об умении удерживать ребенка и одновременно так очаровательно обращаться с мольбой к лорду Суонтону…
Миссис Уильямс залилась краской. Вздернула подбородок.
— Но публика в это поверила.
Если бы тогда в зрительном зале у Леони место было поближе или была возможность внимательно рассмотреть происходящее, она бы ни за что не поверила этой женщине. Сейчас в плохо освещенной комнате все стало очевидно. Все Нуаро и Делюси были актерами в той или иной степени, некоторые из них даже ушли на сцену. Но и вне зависимости от семейных талантов Леони видела достаточно представлений, чтобы в том, как женщина держится, жестикулирует и говорит, заметить признаки того, что она вышла на подмостки в раннем возрасте. Многие актеры до конца жизни не могут избавиться от театральной манерности.
— За представление вам кто-то заплатил, — сказала мисс Нуаро. — Вам ведь нужны деньги. — Она посмотрела на Лисберна, который, стоя на страже у двери в обманчиво расслабленной позе, изображал из себя глупого красавца.
Что лишь подтверждало, насколько умен он был. Ему стало понятно, что Леони пытается завоевать доверие женщины, и поэтому он изо всех сил старался притвориться безобидным.
— Я всегда сама заботилась о себе и своей дочери, — заявила миссис Уильямс. — У меня была хорошая труппа. Мы ездили по провинции. Я работала, и никому в голову не приходило задавать вопросы насчет Бьянки. Даже наоборот. Она была приманкой. Публика любит вундеркиндов.
Ее взгляд метнулся к двери в другую комнату. Без сомнения — ребенок спал там.
— Я была миссис Уильямс в любом случае, — продолжала она, заговорив тише. — Никто из актеров, с которыми я играла, не спрашивал, куда делся мистер Уильямс. Бьянка ничего не знает. Она думает, что папочка отправился в Америку. В тот вечер, когда мы поехали в «Воксхолл», я сказала, что мы будем играть спектакль. Но мы не играли на самом деле.
Лисберн сделал шаг вперед, но остановился.
— На самом деле вы не разыгрывали роль? — спросил он. Голос звучал ровно.
Женщина снова посмотрела в сторону комнаты, где спал ребенок.
— Если с вами обошлись несправедливо, лорд Суонтон намерен исправить свою ошибку, — сказала Леони.
— Но ведь он не пришел сюда, — заметила миссис Уильямс.
— А вы хотите его увидеть? — поинтересовалась мисс Нуаро.
Женщина переводила взгляд с француженки на маркиза. Потом подошла к двери в спальню и осторожно прикрыла ее.
Вернувшись к ним, положила альбом назад, на столик.
— Если я когда-нибудь и мечтала о том, что отец Бьянки увезет меня с собой на белом коне, то лишилась этих иллюзий сразу, как только рассказала ему об этом.
— Он вообще отказал вам в помощи? — удивилась Леони. Это совершенно не похоже на Суонтона.
Миссис Уильямс засмеялась.
— Скорее, это я помогала ему. Может, я не настолько хороша, чтобы сгодиться для знаменитых лондонских театров, но мне без труда удавалось находить ангажементы в других местах. Я довольно хорошая актриса, чтобы не зависеть целиком и полностью от своего мужчины.
Она с вызовом посмотрела на Лисберна. Тот стоял и глупо моргал, как какой-нибудь идиот из аристократов. Каким он никогда не был!
Как люди, которые слишком долго копят в себе переживания, миссис Уильямс заговорила с жаром:
— Я уже упоминала, что поступила в хорошую труппу. У нас с Бьянкой все наладилось. Потом в мае я заболела и не смогла работать. Мои коллеги делали для меня все, что могли, но мне становилось все хуже и хуже. Я ни на что не была годна. Пришлось согласиться с тем, что они поехали с гастролями дальше. Мы же с дочерью остались в Портсмуте. Пришлось заложить все вещи. Последние оставшиеся деньги я истратила на дорогу в Лондон. Может, у меня наступило умопомрачение, однако я не могла отделаться от мысли, что единственное спасение — это обратиться за помощью к отцу Бьянки.
— Вы ему написали, — догадалась Леони. — И он вам отказал.
— О нет! — покачала головой женщина. — Я много чего знаю об этих джентльменах и их адвокатах. Разве я могла позволить ему избавиться от меня через своего поверенного с угрозами и показаниями под присягой, как вы думаете? Поэтому отправилась в книжную лавку и нашла его адрес в «Придворном справочнике Бойля». Потом ранним утром, зная, что он еще в постели, отправилась к нему на съемную квартиру. Там выдала себя за служанку с письмом, которая ошиблась домом. Меня очень хорошо пр